Он нежно поцеловал ее в лоб, стал целовать се щеки и губы. Потом встал над ней на колени, распахнул свою куртку и одним движением сбросил ее. За курткой последовала кобура с 45-зарядным револьвером и двумя запасными обоймами. Он положил оружие поближе, чтобы оно было в пределах досягаемости. Снял свитер, затем поднялся на ноги, и снял все остальное, включая и 32-зарядный револьвер в подколенной кобуре. Совершенно обнаженный, Калеб снова опустился перед Элизабет колени — воплощение мужской грации и мужественности. Элизабет замерла в благоговении, увидев мягко очерченные контуры его тела. Калеб склонился над ней, словно собирался поглотить, и она внезапно осознала значительность того шага, который готова была совершить. Затаив дыхание, Элизабет взглянула ему в глаза и прочитала в бешеное желание и терпеливую нежность. Он в руку Элизабет и прижал к своей груди. Она ощутила мощные удары его сердца. Затем она опустила руку ниже, еще ниже… Помедлив долю секунды, она нерешительно прикоснулась к самой таинственной части его тела, которая сейчас станет частью ее самой. Как это отличалось от того, что она представляла — нечто законченное, совершенное, словно мрамор, окутанный теплым шелком. Прошло несколько секунд, и вдруг Калеб схватил ее за запястье и издал странный хриплый звук.
— Мне это слишком приятно, — выдохнул он.
Затем схватил Элизабет за руки и посадил. Быстро снял с нее бушлат, платок, рубашку и бюстгальтер. Продолжая стоять на коленях, поднял ее на ноги и раздел догола. Она стояла перед ним, вздрагивая от холода, хотя жар в крови гнал холод прочь.
Калеб провел руками по ее бедрам и сжал в ладонях ягодицы.
Элизабет почувствовала между ногами его горячее дыхание, а потом прикосновение его губ. Ноги у нее подогнулись, она резко вскрикнула. Его пальцы ласкали, гладили и дразнили ее до тех пор, пока она не вцепилась ему в волосы и не выдохнула его имя.
Элизабет смутно понимала, что он делает это, чтобы подготовить ее, чтобы их первое соитие не причинило ей сильной боли.
Мускулы ее бедер были напряжены, дыхание стало быстрым и прерывистым. Прикосновения Калеба стали смелее, ритм их ускорился, он старался попасть в такт ее дыханию. Элизабет превратилась в комок ощущений, жаркий и жаждущий. Его гибкий язык нашел маленькую пульсирующую точку, в которой сосредоточилось все ее желание. Это ощущение оказалось слишком сильным, и она попыталась вырваться, но Калеб удержал ее. Вздохи Элизабет переходили в короткие вскрики по мере того, как сладкая боль пронизывала все ее тело.
— Калеб!
Внезапно все завертелось у нее перед глазами, потому что она начала падать на спину, но он подхватил ее.
Все в ней всколыхнулось, она была словно опьянена — чувством освобождения, запахом, теплом и весом его тела, которое придавливало ее к упругой куче сеток. Крепкий нажим его твердых бедер, поросших жесткими волосками, заставил Элизабет широко раскинуть ноги.
— Элизабет… Я буду осторожен… Я постараюсь, — сказал Калеб и чуть улыбнулся. — Я буду стараться изо всех сил.
Он крепко поцеловал ее, и в ней снова поднялась волна желания.
Элизабет почувствовала острую боль, когда Калеб начал входить в нее, и застонала. Он остановился и застыл, дрожа от едва сдерживаемого желания.
— Доверься мне, — прошептал он, глядя е глаза и гладя ее по лицу дрожащими пальцами.
Элизабет понимала, что он старается сдержать себя, чтобы дать ей возможность привыкнуть к новому ощущению. Довериться ему? Она доверила бы ему свою жизнь. Улыбнувшись трясущимися губами, усилием воли она заставила себя расслабиться. Она обхватила Калеба руками за талию и, не говоря ни слова, помогла ему продвинуться глубже. Он входил в нее медленно, как и обещал, и не отрывал взгляда от ее лица.
Это было так прекрасно! И тело, и душа Элизабет стремились к полному слиянию с ним. С коротким вскриком боли и наслаждения она подалась навстречу ему, и они слились полностью. Калеб застонал, лицо его дернулось, но он быстро овладел собой, и его серебристые глаза снова смотрели на нее.
— Ты такая красивая, Элизабет. Такая красивая.
Он провел пальцами по ее животу и продолжал ласкать ее, пока их тела то отдалялись друг от друга, то соединялись вновь, и чувство дискомфорта растворилось в лавине острого, электризующего ощущения. Постепенно они установили единый ритм, и двигались словно одно тело. Элизабет удивилась, ощутив, как ее тело напряглось в предчувствии оргазма. Калеб подхватил ее за бедра и ускорял темп с яростной настойчивостью, пока на нее не накатила блаженная волна освобождения. В тот момент, когда она думала, что лишится чувств, его сильные руки обхватили ее и осторожно опустили на ложе.
Она почувствовала у себя на животе пульсирующее тепло и поняла, что Калеб сделал это, чтобы предохранить ее, и пожалела, что мысль о беременности до сих пор не приходила ей в голову.
Они лежали, не разжимая объятий, их сердца бились в унисон. Калеб нежно гладил ее волосы, она смотрела вверх, на стропила.
— Элизабет! — тихо позвал он.
Она, наконец, повернула к нему лицо и посмотрела в глаза.
— Все в порядке, детка?
Элизабет улыбнулась и кивнула. Потом вздрогнула, почувствовав, насколько холодно в гараже. Калеб осторожно вытер ее платком, потом поднялся и собрал ее одежду. Он заботливо помог ей одеться, снова аккуратно приладил маячок, а потом стал одеваться сам.
— Спасибо… ну, за то, что ты поберег меня, — сказала Элизабет.
Калеб поморщился.
— Не самый надежный способ, конечно, но лучше, чем ничего. В следующий раз я подготовлюсь. — Он взглянул на нее и, помолчав, добавил: — У нас с тобой будет следующий раз, Элизабет. Много следующих разов.
— Я… мне как-то стыдно.
Калеб подошел к ней, взял ее лицо в ладони и посмотрел в глаза.
— Знаешь, если бы я был последней сволочью, какой ты меня считаешь, я бы, возможно, постарался, чтобы ты забеременела, и тебе было труднее уйти от меня.
Искушение упасть в его объятия, стать частью его жизни было непреодолимо. Он был нужен ей до мозга костей, и это пугало ее. Но Элизабет не могла понять, что происходит в ее душе. Три недели назад Калеб самым жестоким образом навязал ей свое общество. С той минуты он контролировал всю ее жизнь. Она ни с кем не встречалась и полностью зависела от Калеба. Была ли ее любовь истинной и свободной, или это была извращенная привязанность заключенного к своему тюремщику? Только когда она будет на свободе, она сможет разобраться в своих чувствах. Однако от мысли о расставании с Калебом ей стало холодно и пусто. Ее артистическая карьера, маленькая квартирка в Бруклине — все это, казалось, осталось в прошлой жизни.
— Вчера ты попросил время, чтобы все обдумать, — произнесла Элизабет.
— Я уже обдумал. Это не заняло много времени — Калеб печально улыбнулся.
— Я знаю, и я очень рада. Ты не представляешь, как много значит для меня твое уважение. И твое доверие. А сейчас я прошу тебя о том же, Калеб: дай мне время, время, чтобы во всем разобраться.
— Хорошо, Элизабет. Тебе нужно время. Нужно побыть одной. Но я уверен в том, что сказал. Теперь ты принадлежишь мне. И всегда будешь принадлежать.
Глава девятая
— Он чем-нибудь обидел тебя, голубушка?
Лу положил руку на спину Элизабет, и она едва сумела подавить в себе желание сбросить эту мягкую, изнеженную руку, так непохожую на жесткую, мозолистую руку Калеба.
— Нет. По-настоящему ничем не обидел. Только напугал до смерти.
