— Мне надо было многое… передумать.
— Знаю. Надеюсь, ты нашла ответы на свои вопросы?
— Нашла. И думаю, будет легче поговорить об этом сейчас, чем потом.
— Я слушаю.
Она начала говорить, немного запинаясь:
— Когда ты… похитил меня и держал там, у себя, мне казалось, будто я… растворилась в твоей тени. Будто все то, чем я жила до этого, — мой дом, моя работа, моя жизнь — больше не существует. И я сама больше не существую. Я чувствовала себя предметом, которым ты управляешь. Я утратила свободу воли, власть над своей жизнью. Утратила ощущение собственного «я».
Калеб нахмурился. Он слышал такое от своих приятелей, которые побывали в плену. Он сделал вид, что занят «дворниками» и выключателем печки, не в силах посмотреть в глаза Элизабет. Она продолжала:
— Я не думаю, чтобы ты понимал, какое воздействие оказываешь на людей, Калеб. Может быть, потому, что ты столько лет провел в спецназе, я не знаю. Твое присутствие подавляет. От тебя исходит ощущение власти. Силы. Требования повиновения. Идти против тебя — все равно что идти против паровоза.
— Как мне помнится, тебе несколько раз удавалось превратить этот паровоз в скрипучую телегу, — улыбнулся Калеб.
— Не пойми меня превратно, я не хочу делить все на белое и черное. С тобой я научилась доверять себе на самом примитивном уровне — доверять своим инстинктам и верить в свою способность справиться со всякими, — она усмехнулась, — со всякими неожиданностями, если можно так сказать. И все же мне было необходимо восстановить собственное «я», утвердить свою независимость. Поэтому я сейчас так и надрываюсь, чтобы укрепить свою карьеру.
Ее гордость одновременно и злила, и приводила в восхищение.
— После того как мистер Крупный План прыгал вокруг тебя, я думаю, что для тебя все пути открыты. Даже если ты не попадешь в его шоу, будут другие. Ты чертовски здорово играешь.
Элизабет так и засияла.
— Ты и вправду так думаешь?
Ее улыбка исчезла, когда она посмотрела в окно и наконец-то заметила, как мимо них проносятся деревья и валуны, покрытые снегом. Они пересекали город в районе Центрального Парка, направляясь в Ист-Сайд, а не в Бруклин.
— Куда мы едем? — спросила она.
— Я тебя похищаю.
— Ты думаешь, это смешно?
— Я идиот, — со вздохом сказал Калеб. — Но я хочу тебе кое-что показать.
— Калеб…
— А потом отвезу тебя домой. Я тебе обещаю.
Элизабет отвернулась, лицо ее было печально. Ну что такого он сделал? И если она была чересчур чувствительной, кто в этом виноват?
— Послушай, Элизабет, я отвезу тебя домой прямо сейчас, если хочешь. Только скажи. Но я прошу тебя, пожалуйста. Там есть одно местечко, которое мне очень хочется тебе показать.
Элизабет смотрела в сторону.
— Хорошо.
— Спасибо. — Калеб потянулся и сжал ее руку.
Через несколько минут они свернули в квартал в районе Восточных шестидесятых улиц и начали искать место для парковки.
— Отлично, — сказал Калеб, наблюдая за подфарниками маленькой машины. — Пригляди за соседней полосой.
Калеб всегда любил этот район Нью-Йорка — величественный ряд домов с железными оградами, богато украшенные подъезды, элегантные фасады из песчаника.
Как только он припарковал «лендровер», Элизабет высунулась из окошка, чтобы осмотреться. Она не произнесла ни слова, и Калеб не знал, к добру это или к худу. Они вошли в железные ворота, а затем поднялись на восемь ступенек, которые вели к подъезду.
— Чей это дом? — спросила Элизабет, когда Калеб вставил ключ в замок. — Хозяина нет дома?
— Я оставил отопление включенным, так будет уютнее.
Калеб провел ее в прихожую и повернул выключатель. Свет люстры столетней давности заблестел на дубовом паркете. В арку было видно просторную гостиную с камином из зеленого мрамора. Даже без мебели эта комната производила впечатление.
Калеб стоял в прихожей и наблюдал за тем, как Элизабет легкой походкой вошла в гостиную, засунув руки в карманы куртки. Стук ее сапожек гулко отдавался в пустой комнате. Она остановилась у камина, посмотрела на единственный предмет обстановки в доме — на спальный мешок — и повернулась к Калебу.
— Что это, Калеб? Я ничего не понимаю.
Он расстегнул куртку. Элизабет не собиралась облегчать ему задачу, он это видел.
— Я хочу показать тебе весь дом, Элизабет. В нем четыре этажа, жуткий двор и…
— Ты его купил?
— Да. Для тебя.
Калеб увидел, как ее глаза расширились, но она не улыбнулась в ответ.
В эту минуту ему припомнилось, как она в штыки встретила предложение купить ей новую одежду. Он беспокойно провел кончиком языка по губам, собираясь продолжить, но она заговорила первая:
— Зачем ты выслеживал меня в театре?
— Мне надо было узнать, что удерживает тебя вдали от меня.
— Ты что, выслеживал врага?
— Ну, что-то вроде этого. И… я подумал, тогда я вырвал тебя из твоего мира. — Он взъерошил влажные от снега волосы. — Ты уже достаточно хорошо знакома с моим миром. Он не похож на твой…
Ему показалось, что Элизабет немного оттаяла. Ему не терпелось обнять ее, но какой-то голос подсказывал ему, что не надо торопиться. Раздалось громкое мяуканье, и в комнате появился молодой кот. Он шел через гостиную с явным намерением представиться Элизабет.
Она опустилась на колени, сняла с плеча сумку, стянула перчатки и протянула руку, чтобы погладить его. Ее глаза сияли.
— Булвинкл? — Она взяла его на руки. — Это Булвинкл! Он стал такой большой.
Хвост Булвинкля неприязненно задергался, и Элизабет отпустила его. Но он остался рядом, обнюхал ее ноги и стал тереться о них. Она любила этого котенка больше остальных котят, которых принесла Наташа.
Как не стыдно Калебу призывать на помощь бессловесное животное, чтобы умаслить ее? Он криво улыбнулся. Но кто ж честен на войне и в любви? По взгляду Элизабет, брошенному в его сторону, Калеб понял, что от нее не укрылась Булвинклева стратегия капитана Трента.
— Пойдем со мной, — сказал Калеб. — Я хочу показать тебе двор.
Он помог ей подняться, а Булвинкл направился к спальному мешку и улегся на нем.
— Мы можем посмотреть на звезды. Помнишь, как мы смотрели на звезды в мой телескоп?
— Звезды? Калеб, ведь снег идет. Кроме того, это же огромный, блещущий огнями Нью-Йорк. Мы и в ясную ночь их вряд ли увидели бы.
Калеб отпер дверь черного хода, и она вышла вслед за ним на улицу. У нее перехватило дыхание.
— Как красиво!
Снежинки кружились и медленно падали на землю. Двор был по-городскому мал, но красиво расположен. Он был окружен высокой кирпичной стеной и изгородью из виноградных кустов, которые летом покроются большими зелеными листьями и ароматными ягодами. Калеб шел вслед за Элизабет, и снег поскрипывал под ногами на замерзшей траве.
