включать и то, и другое (simul complectitur): возращение к источникам и применение к меняющейся культуре (статья 2). Вместе они и составляют обновление: вместе они следуют «побуждению Святого Духа» (статья 2), которое гарантирует, что обновление не выродится в «реставрацию» или «внешнее приспособление». Поэтому Декрет последовательно утверждает, что «даже наилучшие применения к нуждам нашего времени не приведут к результатам, если не будут движимы духовным обновлением, которому всегда должно принадлежать первое место, также и в развитии дел апостольства» (статья 2е). Взаимодвижение «взад-вперед» между источниками и духом времени, воплощающее их «совместность» (simul), есть действие Духа, который делает обновление духовным процессом — процессом духовного обновления. У такого понимания имеются две важных коннотации. (1) Взаимодействие между источниками и духом времени осуществляется самими членами орденов, то есть конкретными монахами и монахинями. Исходя из этого, Декрет объявляет как о своей главной заботе, — прежде всех прочих интра- институциональных забот, — что «действительное обновление и подлинное применение к современным условиям не могут состояться без сотрудничества всех членов ордена» (статья 4). Действительное обновление на основе источников и подлинное применение к обстоятельствам может удаться только тогда, когда обе координаты начнут взаимодействовать во всех монашествующих и сделаются потоком монашеского творчества в них. (2) Поскольку сами монашествующие образуют необходимое звено между возвращением к истокам и применением к времени, требуется подготовка монашествующих: «соответственное обновление орденов зависит прежде всего от подготовки их членов» (статья 18). Эта подготовка касается всех уровней: «монашеская и апостольская, богословская и техническая подготовка». Если такой подготовки «соответственно умственным дарованиям и личному развитию каждого» не происходит, то обновление будет «только внешним» (статья 18). Самое важное здесь — это внутреннее обновление, происходящее в личности монаха или монахини, которые погружаются в Писание и в истоки своего ордена и в то же время (simul) размышляют об «обычаях, образе мышления и чувствованиях в современной общественной жизни» (статья 18). Обязанность каждого монаха или монахини — в том, чтобы, помня об этом внутреннем обновлении, включиться в процесс ongoing formation [703]: «На протяжении всей своей жизни монашествующие должны прилежно стремиться к усовершенствованию этой духовной, богословской и технической культуры» (статья 18).
Библиография
Bruin С. de, Persoons Е. & Weiler, A., Geert Grote en de Modeme Devotie, Deventer — Zutphen, 1984.
Carson D.,
Constable G.,
Elm K.,
Epiney-Burgard G.,
McGrath A.,
McGrath A.,
Rose М.,
Rose M.,Jahwe, Zurich, 1978.
ScHMlEDL J.,
SCHNEIDERS S.,
SCHNEIDERS S.,
Sudbrack J.,
Weiler A.,
2.6 Приоткрывание будущего
Культура не способна к выживанию, если ее настоящее не открыто воображаемому грядущему. Эту перспективу будущего раскрывают пророки, утописты, футурологи, художники и мыслители — люди, которые способны осветить настоящее с выгодной позиции будущего.
Пророки. Пророк, находясь в актуальности настоящего, провидит будущее развитие событий, различает скрытый план или имеет предчувствие того, что должно произойти. В настоящем пророк представляет выгодную позицию будущего. В Древнем Израиле такое видение будущего даровалось Богом, Который лично обращался к своим пророкам, посвящая их в свои планы относительно добра или зла. Этот план будущего часто вызывает сильное сопротивление в настоящем.
Утописты. «Утопия» — это слово, которое Томас Мор (1478–1535) придумал для своей книги под тем же названием. Это каламбур: слово утопия может происходить как от ou-topos (греч. «никакое место»), так и от eu-topos (греч. «благое место»). Утопия — это место за пределами известного мира, прототип благой жизни. В ходе веков утопическое мышление принимало разные формы. Иногда люди идеализируют прошлое, рассматривая его как некий «рай» или «золотой век», которому присущи незапятнанная невинность, справедливость и мир. Иногда проецируют этот идеал на какую-то крайне отдаленную страну: на остров феаков, на город-остров Солнца, Атланту. Тут то же самое: страна, где нет зла. Обычно Утопия локализуется в будущем: остров Блаженных, чистая земля Запада, город Бога. В этой мечте о будущем проецируется идеальное общество, находящееся за пределами реальной ситуации. Со времени Ренессанса, а еще более активно — с XVIII столетия, идеалистические мыслители пытались изобразить и приблизить лучшее общество. Делая это, они часто возвращались к Государству Платона. Все это — опыты культурного моделирования, опирающиеся на идеал универсального прогресса.
Мышление «Нъю-Эйджа» («New-Age» [704]). Во взаимосвязанном развитии, происходящем в областях медицины, психологии, социологии, экономики, политики, образования, философии и духовности «ньюэйджеры» усматривают сигнал, идущий от «всемирной сети» сходно мыслящих людей, которые «тайно сговариваются» под влиянием Водолея (Aquarius). Питательную почву для подобных «тайных сговоров» дает им упадок систем рационалистического мышления и общепринятых религий «Эпохи Рыб [Pisces]». Все искусственные дихотомии заменяются холистическим мировоззрением, которое
подразумевает размывание границ человеческой субъективности. «Эпоха Рыб» изолировала, фрагментировала и ограничивала субъективное. В новую эпоху субъект освобождается от всяких ограничений: здесь мы видим расширение сознания, контакт с великим Духом, открытие эго для внутреннего трансцендентного, соединение с пуповиной жизни, реинкарнацию. Для того, чтобы во всех отношениях освободить внутреннее человека, «ньюэйджеры» привлекают мистические традиции.
Альтернативные движения В то время как мышление «Нью-Эйджа», в конечном счете, основывается на космических изменениях, альтернативные движения руководимы убеждением, что если не помешать тому развитию, которое идет в настоящем, жизнь на земле закончится. Существует немало альтернативных движений на местном уровне: коммуны, кооперативы, формы отношений, методы воспитания, формы