Зажав в ладонях кружку с глинтвейном, я оттягивала момент, когда нужно будет позвонить Мише. У меня был еще час спокойствия и тишины, а потом в уши ворвется привычное: «Какого хрена?». Усмехнувшись, я посмотрела на лежащие рядышком на столике пульт от телевизора и коммуникатор. Отглотнула горячей амброзии и потянулась к пульту. Через час Миша мне будет не страшен и с хреном и без.
Дневные новости сообщали о новом упавшем самолете в США и вертолете у нас. Снова. Я начала переключать каналы в поисках чего-то менее катастрофичного. На четвертом или пятом канале телевизор вырубился. Лениво посмотрев на бра, решила не проверять наличие света.
Почему я больше не хочу переехать в солнечный и благодатный край? Нет, не потому что доводы Марка возымели действие. Совсем не поэтому. Перекинув ноги через подлокотник на кровать, я закрыла глаза. Потому что из всех наших разговоров с Ласкаром я выносила одну мысль, один подтекст, перекрывающий всю мишуру их маленькой внутренней войны.
Мир сломан, детка. Разве ты не видишь?
Ни Россия, США, Индонезия и ни Африка. Весь механизм пришел в упадок.
Я тихо засмеялась, вспомнив отчет кураторш порноформирований: «Кризис!» Вот кто по роду деятельности следит за потенцией земли. Это общемировая сессия. Как когда-то в институте. Просто мы к ней не подготовились и сели в лужу. И всегда найдется крайний. Найдется, кому дать на лапу. Найдется кто-то выше, ответственнее. До тех пор, пока машина не сломается окончательно. А тогда еще кто-то впряжется как вол и потащит на себе. Всегда будет кто-то…
А такие как я будем сидеть и надеяться, размышляя о безграничных возможностях, которые и применить-то нельзя. Только подлатать, чем и занимаются девочки. И то, на страх и риск наткнутся на Ласкара.
Мы сломались, но пока это не так заметно.
Мы сломались и мы обречены.
Мы сломались…
Шелестящий писк возвестил о включении телевизора и холодильника на кухне. Пиликнула микроволновка.
Иногда, раненое животное лучше добить, а машину отправить на свалку металлолома.
Я обернулась на звук открывающейся двери.
— Ты дома? — Удивился Марк, заглянув в спальню.
— Ты так рано? — Удивилась я в ответ.
Он скрылся, чтобы раздеться. Отставив кружку, я поднялась. Нет. Я не права. В корне не права.
— Знаешь… — Начала я. К Марку я обращалась, к себе или к Ласкару, с которым заимела привычку водить внутренние диалоги, определить было сложно. — Помнишь, я спрашивала, зачем нас травят всеми этими ужасами?
— Ну? — Марк мыл руки.
— Это повышение болевого порога.
— Мм? — Предложил он продолжить мысль.
— Нам повышают душевный болевой порог. — Повторила я. — И… Моральный тоже. — Добавила удивленно.
— И кто же это делает? — Улыбнулся он снисходительно. — И зачем?
— Делают это те, кто знает, что скоро нам это понадобиться, чтобы выжить. Пережить…
— В общем, мысль здравая. — Кивнул он, направляясь к холодильнику. — Остается лишь привести доказательства, опровергающие конечность высказанных мной версий.
— Тебя это забавляет?
— Отнюдь. — Он перестал улыбаться и стал напыщенно серьезным.
— Доказательства? — Я приняла вызов, подбоченившись одной рукой. — Если я ошибаюсь, то мы обречены.
— Почему нет?
— Потому что я не верю в это! Никакой здравомыслящий человек не допустит мысли о конечности человеческого бытия! А уж если этот человек, люди, организации имеют возможность влияния…
— Какая сложная у тебя логика, милая. Пельмени будешь?
Я вздохнула.
— Буду.
— То есть… Ничего, если я начну с конца? Человечество не даст дубу, т. к. кто-то подготовит его душевно и морально к… войнам-катастрофам? А что там с физическими аспектами? Почему нас не поливают радиацией, химикатами, не морят голодом или там, не приучают к синтетической пище?..
Я расслабила руку, поднимая подбородок. Марк налил воды в кастрюлю, пока я буравила его взглядом.
— Согласен. — Ответил просто. — Мне нравится твоя версия.
Поставив воду на огонь, он обнял меня и улыбнулся.
— Какая ты у меня молодец…
Я уже знала, в каком тоне будет следующая фраза.
— Что не веришь в нашу кончину и тем самым…
Я засмеялась. Да… Ты мое лекарство от гордыни. Люблю тебя, микстура моя горькая.
Я помню это чувство еще с учебы. Сидишь ты и пытаешься решить математическую задачу. А неполнота знаний, ошибочные рассуждение или просто недостаточно натренированный мыслительный аппарат тормозят ход решения, выводя из себя. Ты сидишь и бездумно смотришь в текст. Через минуту, очнувшись, берешься заново… Но это была математика. А я сидела и решала казавшуюся простой проблему своей поездки в Анапу.
Выстраивать многоступенчатые программы я должна была начать учиться еще в школе, на крайний случай, в институте. Но имея способности прямого влияния мне это было просто не нужно. Теперь же я сидела и сдерживала себя, чтобы не выяснить данные всех участвующих в процессе лиц, таких как администрация конкурса, агент Ксюши, она сама, и не внушить им, что так и должно быть. Выстроить форс- мажор со звонком ей из Анапы так, чтобы не пришлось ни разу воспользоваться прямым влиянием. Ведь девочки только так и работали! А у меня это получается, как вязать крючком канатный носок. Все равно, что надевать на палец швейную иглу в качестве кольца. Необхватно до невозможности.
— Ты так и не рассказала о футболисте.
Мы поглощали пельмешки: он со сметаной, а я с майонезом. Сфокусировав взгляд на муже, я дожевала.
— Он выше меня на полголовы. — Начала накидывать мелочи, чтобы не пожаловаться на главное. — То есть он твоего роста, довольно приятный, хоть и немного нагловатый. Но это отпечаток успеха, думаю. Нас сняла Лика из «Московских ночей» два раза. Думаю, получилось, как задумано. Сегодня я должна быть рядом во время вручения наград в юношеском футбольном матче, но начался дождь, я замерзла и поехала домой.
— Миша обрадуется. — Улыбнулся Марк.
— Да, хрен с ним…
— И что дальше?
— Дальше? В среду мы должны вести конкурс песни в Анапе. Но я не хочу и пытаюсь подстроить какой-нибудь форс-мажор, чтобы они заменили меня.
— Не хочешь? — Спросил он. — Почему же?
Потому что я хочу его. Я запустила в рот пельмешку. Потому что он такой же как я. Пережевывая, я мешала содержимое тарелки. Потому что я не хочу его останавливать, даже понимая, на чем основано мое желание.
— Потому что не хочу. — Я подняла взгляд.
В спальне зазвонил телефон. Сомнений в том, что это Миша не было. Выдохнув улыбку, я направилась в комнату.
— Какого хрена ты смылась с поля?..
