– Ужасно больна. Ты была такая худющая, просто кожа да кости.
– Кожа да кости, так, – повторила Клэр. – Продолжай.
– После смерти Анжелы казалось, душа твоя умерла, а тело стремится вслед за дочерью. Я видел, как ты ускользаешь от меня все дальше и дальше. У тебя потухли глаза, ты едва разговаривала. Клэр, я боялся, что теряю тебя, как потерял Анжелу.
– Терял меня? Это же бессмысленно. Ты потерял меня, когда услал прочь.
– С одной стороны – да, с другой – нет.
– Но почему ты…
– Я пытался отправить тебя в город, к Лиле. Ты помнишь? Чтобы ты отдохнула, набралась сил.
– Тебе была нужна моя помощь на ферме. Мое место было там.
– Мне нужно было, чтобы ты жила, а не умирала у меня на глазах. Я просто с ума сходил, не знал, что делать. Потом однажды я увидел, что ты у калитки читаешь какое-то письмо и плачешь. Это было письмо из медицинского института в Филадельфии. Они писали, что это последний год, когда ты еще можешь поступить к ним. Потом результаты экзаменов уже будут недействительны.
– Как ты узнал, что в письме?
– Я видел, что ты плакала. Слезы ручьем текли у тебя по щекам. Ты знаешь, что я никогда не рылся в твоих вещах, но здесь я должен был знать, что так расстроило тебя. Я дождался, когда ты уснешь, потом встал с кровати и обыскал весь дом, пока не нашел.
– Под хлебницей, – прошептала Клэр.
– Прочитав письмо, я возненавидел себя. Если бы ты не связалась со мной, ты бы училась в институте. Ты бы не забеременела. Ты ведь чуть не умерла, рожая Анжелу. Ты бы не потеряла навсегда возможность иметь детей, которых так любишь. И ты бы не чахла, тоскуя по Анжеле.
Клэр закусила губу. Ее глаза наполнились влагой. Слезы задержались на какое-то время на ресницах, а потом побежали по щекам. Дуган хотел взять ее за руки, сказать, что он виноват, что страшно сожалеет, но с губ сорвались другие слова.
– Клэр, я сделал то, что я сделал, потому что я любил тебя, – прошептал он.
Клэр перестала плакать. В ее глазах блеснул злой огонек.
– Я хочу знать, кто позволил тебе распоряжаться мной?
Она резко встала и принялась ходить вдоль кровати. Ее лицо выражало негодование и ничего кроме.
– Кто дал тебе право решать, что для меня плохо, а что хорошо?
– Ты весила девяносто фунтов, Клэр. Девяносто! Одежда, да нет, кожа болталась на тебе. Посмотри на себя сейчас. Ты красивая, здоровая женщина. Ты – врач, ты спасаешь людей. Меня вот спасла. Это то, о чем ты всегда мечтала. Ну не мечтала же ты всю жизнь прожить на грязной запущенной ферме, рядом с мужем, который, кроме нужды, ничего тебе дать не может?
Клэр вытерла мокрые щеки тыльной строной ладони.
– Если бы Орвил дал нам ссуду, о которой мы просили, – сказала она.
– Только дурак мог дать взаймы деньги тому, кто и так сидел по уши в долгах.
– Но он тебе дал деньги, когда я уехала. Почему? Потому что он хотел отомстить, отыграться на мне за ту ненависть, которую питал к моему отцу.
Дуган отрицательно покачал головой.
– Я так не думаю, – сказал он. – После твоего отъезда многое изменилось. Его сын попал в беду. Джону нужна была помощь, а мне рабочие руки на ферме. И потом мне немного повезло.
– Почему ты не отвечал на мои письма?
Дуган отвел глаза от обвиняющего взгляда Клэр.
– Потому что я знал: если напишу, ты между строк увидишь, как я люблю тебя.
– О, Дуган!
– Твои мечты исполнились. Ты вернулась домой. И я никогда в жизни больше не обижу тебя!
– Я всегда больше хотела быть с тобой, чем сделаться врачом. А ты как раз и лишил меня моей мечты.
– Мне очень жаль, Клэр. Но я делал то, что считал лучшим для тебя. Но сейчас… сейчас, я надеюсь, ты дашь нам возможность, новую возможность ближе узнать друг друга. Мы можем начать снова, Клэр, еще не поздно.
Клэр, прежняя Клэр, сейчас схватила бы стакан с водой на тумбочке и запустила в него. Она бы стояла в торце кровати и проклинала его на чем свет стоит. А потом выбежала бы в слезах из комнаты, хлопнув дверью. И оставила его кипеть от злости и… надеяться.
Но Клэр нынешняя стояла там, где она стояла, и молча смотрела на него. Потом она засунула руки в карманы белого халата и подошла к окну. Не говоря ни слова, она раздвинула шторы и стала смотреть на улицу. Дугану показалось, что он увидел на ее лице грусть и печаль. Но он не был уверен.
Господи, что же он сделал с ней? Превратил нежную ласковую женщину в айсберг?
– Ну? – прервал Дуган молчание.
