'в частях дивизии царило напряжение, все были готовы, если потребуется, в любую минуту приступить к боевым действиям,. Было организовано круговое сторожевое охранение и выслана разведка. В полках снаряжали обозы. (?) Дивизия готовилась и к походу. [211] и к обороне. Настроение солдат и офицеров было таким, что достаточно было одной команды, чтобы они в неудержимом стремлении ринулись в бой. Солдаты наперебой задавали своим офицерам волнующие их вопросы: 'Где генерал Власов?', 'Когда начнем действовать?', 'Нельзя ли захватить немецкие склады оружия и вооружить Вторую дивизию?' – вспоминает В. Артемьев
7 марта генерал Власов отдал приказ о выступлении дивизии походным порядком в направлении на Нюрнберг. Выступление было назначено в ночь с 8-го на 9 марта 1945 года. В глухую, черную ночь, какие тут бывают только весной, первым лагерь покинули дивизионные разведчики, за ними начали выдвигаться роты. Рота за ротой. Так начался таинственный, пока еще за многими печатями, легендарный путь Первой власовской дивизии. История его сегодня ждет своего Александра Фадеева с его 'Разгромом', своего Александра Серафимовича с его 'Железным потоком', своего Дениса Давыдова с его партизанскими циклами стихов, своего художника Василия Верещагина с его знаменитой картиной 'Ночной привал великой армии', своих скульпторов, своих летописцев.
На тему Гражданской войны была популярная песенка про матроса Железняка, в ней такие слова: 'Он шел на Одессу, а вышел к Херсону…' Почему? Говорят, будто матрос Железняк был никудышным штурманом, заблудился. Гиммлер определил, что Первая власовская дивизия воевать против русских будет на советско-германском фронте в Померании, в районе Штеттина. Однако попала она не 'в Одессу', а как у Железняка, 'в Херсон' – в район Люббена – Франфурта-на-Одере – Коттбуса, т.е. этак километров 30 на юго-восток от Берлина и этак километров на 150 от Штеттина, если строго на юг. Власов – не матрос Железняк, но почему такой 'выход'? Самое вразумительное об этом сказал командир 2-го полка Первой власовской дивизии все тот же Вячеслав Артемьев:
'Пятого марта генерал Власов вернулся в дивизию. В результате его переговоров были сделаны некоторые изменения. Дивизия все же должна была выступить, но не в район Штеттина, а в район Люббена, Франкфурта-на-Одере, Коттбуса, юго-восточнее Берлина'.
Три коротеньких предложения: 'В результате его [212] переговоров…' – нет вопросов! Другие, даже самые дотошные, такие, например, как Торвальд, Хоффманн или Стеенберг, которым известен, кажется, каждый чих Власова, которые точно знают, что и когда 'думал', 'чувствовал' и 'ощущал' Власов, вот об этом 'феномене матроса Железняка' у генерала Власова – словом не обмолвливаются, будто в рот воды набрали. У знающего А. Казанцева сказано коротко и ясно: 'Чем было вызвано распоряжение Власова идти именно в этом направлении, судить трудно'. А если еще учесть, что именно на участке фронта в районе Люббена – Франкфурта-на-Одере – Коттбуса наступали танки Жукова, ситуация становится более чем пикантной.
На минуту можно попытаться представить в этой связи 'переговоры' Власова с Гиммлером:
– Дорогой рейхсфюрер Гиммлер, ты мне нарезал участок фронта в Померании.
– Да, дорогой Андрей.
– Прошу тебя, дорогой рейхсфюрер, отмени этот приказ и нарежь мне участок фронта в районе Франкфурта-на-Одере.
– Но почему?
– Там наступает мой старый друг Георгий Жуков, я хочу его победить в открытом бою.
– Браво, Андрей!Быть по-твоему!…
И дивизия поехала воевать против Жукова, который, как мы знаем, за три месяца до 'ухода' генерала Власова к немцам написал на него блестящую боевую характеристику, а теперь вот, назначенный лично Сталиным, командовал 1-м Белорусским фронтом, который вел лобовое наступление на 'логово', а на пути его в центре немецкой обороны должна была встать Первая власовская дивизия…
Шутки шутками, но вот это: кто, как и почему в последний момент поменял район будущей дислокации Первой власовской дивизии, кто скомандовал направить дивизию не на периферийную Померанию, а в самое пекло – под Берлин, одна из тех тайн, которая за семью печатями, в цинковых коробках с запаянными крышками.
Что такое район Штеттина в апреле 1945 года? Из дневника ОКВ за период с 20 апреля по 9 мая 1945 года:
'20 АПРЕЛЯ 1945 г. Для высших командных инстанций начинается последний акт драматической гибели германских вооруженных сил.
Передовым танковым подразделениям русских удалось про -рваться в район Бурата, находящегося в 18 км от Цоссена, где на протяжении многих лет располагалась ставка верховного командования вооруженных сил (ОКВ), штаб оперативного руководства вооруженными силами ОКВ, а также генеральный штаб сухопутных войск.
На основании событий этого дня на фронте можно сделать следующие выводы относительно ПРЕСЛЕДУЕМЫХ ПРОТИВНИКОМ ЦЕЛЕЙ: НА ФРОНТЕ СОВЕТСКИХ ВОЙСК ЧЕТКО ВЫРИСОВЫВАЕТСЯ НАПРАВЛЕНИЕ ГЛАВНОГО УДАРА НА БЕРЛИН, В ТО ВРЕМЯ КАК НАСТУПЛЕНИЕ В САКСОНИИ И В РАЙОНЕ ШТЕТТИНА ИМЕЕТ ЦЕЛЬЮ СКОВАТЬ КРУПНЫЕ НЕМЕЦКИЕ СИЛЫ…' . [213]
Значит, 'главный удар на Берлин' – такова цель 'противника'. Осуществляет этот удар в районе Франкфурта-на-Одере, Коттбуса и Люббена снова все тот же Жуков. Как-то опять складно получается… Но об этом чуть позже.
Власовскую дивизию немцы решили по-быстрому по железной дороге перебросить к месту боев. Для этого выделили почти 40 эшелонов. На каждый эшелон нашли по два паровоза. В тех-то условиях – фантастика! У немцев счет уже шел на дни и часы. Но тут 'вдруг заартачился' командир дивизии Буняченко. Он наотрез отказался грузить свою дивизию в эшелоны, мол, только пешком, на своих двоих. Его 'поддержал' Власов. Аргумент был самый смехотворный.
Артемьев эти аргументы излагает так:
'Переброска дивизии по железной дороге была намечена отдельными эшелонами и таким образом, что все части дивизии во время перевозки нарушали целостность своей организации и выходили из подчинения своих командиров… Части и подразделения, вышедшие на время следования из подчиненности своих командиров, были бы дезорганизованы, а между эшелонами нарушилась бы всякая связь. В этих условиях не было боеготовности и разоружить дивизию не представляло никакого труда',
– хороший, наверное, комполка был Артемьев, но здесь он несет явную чушь, и то верно, дело тут в другом. Дело было в сроках появления дивизии Власова на передовой линии фронта. Чьих сроках? Кто их установил? И почему они расходились со сроками немцев?…
Расчет движения пешим порядком был произведен таким образом, чтобы двигаться в среднем по 40 километров в ночь, делая большие остановки на отдых по 36 часов через каждые 2-3 перехода. Предполагалось в течение двух недель достигнуть города Нюрнберга, до которого было свыше 300 километров. И дошли они, загребая пыль сапогами, через Ульм, Донауверт, Тройхтлинген, Вайсенбург.
А в Нюрнберге вдруг все поменялось на 180 градусов:
Буняченко заявил, что теперь он не только согласен, но и требует, чтобы его дивизия теперь ехала 'на двойной паровозной тяге'. И немцы обрадовано подогнали на станции Эрланген и Форхгайм, что в 20-30 километрах севернее Нюрнберга, те 40 эшелонов с двумя паровозами на каждый. Дивизия проворно погрузилась в вагоны и, больше не опасаясь 'нарушить организационную структуру дивизии, управление частями и подразделениями', покатила курсом на Франкфурт, который стоит на реке Одер. Кто скомандовал ему пересесть на паровоз? У кого вдруг изменились сроки, стали поджимать события?
