визуальную карту потоков данных, каждая тысяча мегабайт - один пиксел на очень большом экране. Манхэттэн и Атланта горят сплошным белым цветом. Потом они начинают пульсировать, трафик угрожает перегрузкой вашей имитационной модели. Ваша карта готова стать сверхновой. Остудите ее. Увеличьте масштаб. Каждый пиксел - миллион мегабайт. При ста миллионах мегабайт в секунду вы начинаете различать отдельные блоки в центре Манхэттэна, очертания столетних промышленных застроек вокруг старого центра Атланты…
Кейс очнулся от видений аэропортов, Молли в черной коже, идущей впереди через вестибюли Нариты, Схипола, Орли… Он видел себя покупающим плоский пластиковый флакон датской водки в каком-то киоске, за час до рассвета.
Где- то у железобетонных корней Муравейника поезд выдавил колонну застоялого воздуха из туннеля. Сам по себе поезд был бесшумным, скользя на магнитной подушке, но смещаемый воздух заставлял туннель петь, басом, достигающим инфразвука. Вибрация достигла комнаты, где лежал Кейс, и подняла пыль из трещин рассохшегося паркетного пола.
Открыв глаза, он увидел Молли, обнаженную, на расстоянии руки, на очень новом розовом темперлоне. Солнечный свет просачивался над головой сквозь закопченную решетку стеклянной панели в крыше. Один полуметровый квадрат стекла был заменен древесностружечной плитой, толстый серый кабель свисал с нее и качался в нескольких сантиметрах от пола.
Он лежал на своей половине кровати и смотрел, как Молли дышит, на ее груди, на изгиб бока, очерченный с функциональной элегантностью фюзеляжа военного самолета. Ее тело было подтянутым и складным, с мускулами танцора.
Он сел. Комната была большой и пустой, за исключением широкого розового матраса и двух нейлоновых сумок, новых и одинаковых, что лежали возле него. Чистые стены без окон, единственная стальная пожарная дверь, окрашенная в белый цвет. Стены покрыты бесчисленными слоями белой латексной краски. Производственное помещение. Он знал такие комнаты, такие постройки; их обитатели работали в той области, где искусство еще не было преступлением, а преступление еще не было искусством.
Он был дома.
Кейс опустил ноги на пол, сделанный из маленьких блоков древесины - некоторые отсутствовали, остальные расшатались. Болела голова. Он вспомнил Амстердам, другую комнату, в старой части города, где здания стояли уже века. Молли принесла с берега канала яйца и апельсиновый сок. Армитаж ушел в какую-то секретную вылазку, и они гуляли только вдвоем, мимо Дам Сквера к известному ей бару на проспекте Дамрак. Париж остался размытым сном. Покупки. Она брала его с собой в магазины.
Он встал, натянул мятую пару новых черных джинсов, что лежала у его ног, и присел над сумками. Первая открытая им принадлежала Молли: аккуратно сложенная одежда и маленькие, на вид дорогие, причиндалы. Вторая сумка была набита вещами, которых он не помнил среди покупок: книги, магнитоленты, симстим-дека, одежда с итальянскими и французскими ярлыками. Под зеленой футболкой он нашел плоский пакетик, завернутый на манер оригами в японскую переработанную бумагу.
Он поднял его, и бумага прорвалась; яркая девятиконечная звезда выпала и воткнулась в щель между паркетинами.
- Сувенир, - сказала Молли. - Я заметила, что ты постоянно на них глазеешь. - Он обернулся и увидел, что она сидит скрестив ноги на кровати, сонно почесывая живот бургундскими ногтями.
- Кое-кто потом придет сюда для установки сигнализации. - сказал Армитаж. Он стоял в дверном проеме со старомодным магнитным ключом в руке. Молли готовила кофе на крохотной немецкой печке, взятой из сумки.
- Я могу и сама это сделать, - сказала она. - У меня достаточно аппаратуры. Инфрасканный периметр, кричалки…
- Нет, - ответил он, закрывая дверь. - Мне надо, чтобы все было туго.
- Ну как хочешь.
На ней была надета темная сетчатая футболка, заправленная в мешковатые шорты из черного хлопка.
- Вы были полицейским, мистер Армитаж? - спросил Кейс со своего места, прислонившись спиной к стене.
Армитаж был не выше Кейса, но его широкие плечи и военная выправка создавали впечатление, что он едва помещается в дверной проем. Он носил мрачный итальянский костюм; в правой руке он держал портфель из мягкой черной кожи. Кольцо спецназа исчезло. Правильные, невыразительные черты лица являли собой шаблонную красоту косметических бутиков, консервативную смесь ведущих медиа-лиц прошлого десятилетия. Тусклый блеск его глаз лишь усиливал сходство с маской. Кейс начал жалеть, что спросил.
- Ну, я имею в виду, что многие военные в конце концов становятся полицейскими. Или корпоративной охраной, - неловко добавил Кейс. Молли передала ему кружку дымящегося кофе. - Тот трюк, что вы приказали им проделать с моей поджелудочной - обычно так работают полицейские.
Армитаж закрыл дверь и перешел через комнату, встав перед Кейсом.
- Ты везунчик, Кейс. Тебе следовало бы сказать мне спасибо.
- Следовало бы? - Кейс шумно подул на кофе.
- Тебе нужна была новая поджелудочная. Та, что мы тебе купили, освобождает тебя от опасной зависимости.
- Спасибо, но мне нравилась эта зависимость.
- Это хорошо, потому что теперь у тебя есть другая.
- Как так? - Кейс поднял взгляд от кофе. Армитаж улыбался.
- В тебе находятся пятнадцать токсиновых капсул, внутри разных основных артерий, Кейс. Они растворяются. Очень медленно, но однозначно они растворяются. Каждая содержит микотоксин. Ты уже знаком с его эффектом. Такой же тебе ввели твои бывшие наниматели в Мемфисе.
Кейс смотрел на улыбающуюся маску и моргал.
- У тебя есть время, чтобы сделать то, для чего я тебя нанял, Кейс, и не больше. Сделаешь работу - получишь инъекцию энзима, который открепит капсулы без их вскрытия. После этого тебе понадобится полное переливание крови. В противном случае, капсулы тают и ты оказываешься там, где я тебя нашел. Так что видишь, Кейс, мы нужны тебе. Мы нужны тебе так же сильно, как и раньше, когда мы выскребли тебя из грязи.
Кейс взглянул на Молли. Она пожала плечами.
- Теперь спустись к грузовому лифту и принеси чемоданы, которые там найдешь. - Армитаж дал ему магнитный ключ. - Давай иди. Тебе понравится, Кейс. Как рожденственское утро.
Лето в Муравейнике, уличные толпы раскачиваются, как трава под ветром, как поле плоти, прорезаемое внезапными водоворотами потребностей и удовольствия.
Он сидел рядом с Молли в легкой тени на бетонном кольце пересохшего фонтана, наблюдая, как бесконечный поток лиц оживляет стадии его собственной жизни. Сначала ребенок, с прикрытыми глазами, уличный пацан, руки свисают по бокам в расслабленной готовности; потом подросток, с ровным загадочным лицом под красными очками. Кейс вспомнил драку на крыше в семнадцать лет, молчаливый бой в рассветном розовом свечении геодезиков.
Он подвинулся на бетоне, чувствуя его прохладную шероховатость сквозь тонкую черную ткань джинсов. Ничто здесь не было похоже на электрический танец Нинсэя. Здесь была другая коммерция, другой ритм, здесь пахло едой на скорую руку и духами и свежим летним потом. И его дека дожидалась его там, на чердаке, 'Оно-Сэндай Киберспейс-7'.
Они оставили помещение усеянным абстрактными белыми формами упаковочной пены, мятой пластиковой пленкой и сотнями крошечных шариков пенопласта. 'Оно-Сэндай'; самый дорогой компьютер будущего года 'Хосака'; монитор 'Сони'; дюжина дисков с льдом корпоративного класса; кофеварка 'Браун'. Армитаж только дождался одобрения Кейса по каждому предмету.
- Куда он делся? - спросил Кейс у Молли.
- Он любит отели. Большие. Рядом с аэропортами, если получается. Давай пойдем на улицу.
Она застегнула на молнию старый разгрузочный жилет с дюжиной карманов странной формы и надела
