Он кивнул.
- Забавно, Кейс.
- Что забавно?
- Я как бы знаю тебя. Эта характеристика. Я знаю, как ты прошит.
- Ты не знаешь меня, сестрица.
- Да ты нормальный, Кейс. Что с тобой происходит, это просто невезуха.
- А как насчет него? Он нормальный, Молли?
Краб двинулся к ним, тщательно выбирая путь по гребням гравия. Его бронзовый панцирь мог иметь тысячелетний возраст. В метре от ног Молли робот испустил луч света и замер на мгновение, анализируя полученную информацию.
- О чем я всегда думаю в первую очередь, Кейс, это о моей сладенькой попке.
Краб изменил курс в обход ее ног, но она пнула его точно рассчитанным ударом, серебряный носок звякнул о панцирь. Робот опрокинулся на спину, но бронзовые лапки вскоре выправили его.
Кейс присел на один из валунов, носками ботинок разрушая симметрию волн гравия. Он похлопал по карманам в поисках сигарет.
- В твоей рубашке, - сказала она.
- Так ты ответишь на мой вопрос? - Он выудил сморщенную 'Ехэюань' из пачки, и она дала ему прикурить от тонкой зажигалки из немецкой стали, которая казалась инструментом с операционного стола.
- Ладно, скажу тебе, этот тип явно чем-то управляет. У него сейчас большие деньги, раньше он никогда их не имел, и получает все больше и больше, постоянно. - Кейс заметил некоторое напряжение вокруг ее рта. - Или, может быть, может быть, что-то управляет им…
Она пожала плечами.
- Что это значит?
- Я точно не знаю. Я знаю, что я не знаю, на кого или на что мы в действительности работаем.
Он вгляделся в два зеркала. Покинув 'Хилтон' субботним утром, он вернулся в 'дешевый отель' и спал десять часов. Потом он долго и бесцельно бродил по охранному периметру порта, созерцая чаек, кружащих за бонами [16]. Если она и следила за ним, то делала это мастерски. Он избегал Ночного Города. Он ждал в саркофаге звонка от Армитажа. И вот теперь, этот тихий дворик, воскресный день, и эта девушка с телом гимнастки и руками фокусника.
- Если вы зайдете сейчас, сэр, анестезиолог ждет встречи с вами. - Лаборант поклонился, повернулся и зашел в клинику, не дожидаясь, пока Кейс последует за ним.
Запах холодной стали. Лед ласкает его позвоночник. Потерянный, такой маленький посреди темноты, руки холодеют, изображение тела меркнет в коридорах телевизионного неба.
Голоса.
И черный огонь нисходит на разветвления нервов, и боль за пределами всего, чему дано имя боли…
Замри. Не двигайся.
И Ратц был там, и Линда Ли, Уэйдж и Лонни Зоун, сотни лиц из неонового леса, моряки и шустрилы и шлюхи, там, где небо отравлено серебром, за бонами и тюрьмой черепа.
Проклятье, да не дергайся же ты.
Где шипящая статика неба растворилась в бесцветии матрицы, и мелькнули сюрикены, его звезды.
- Прекрати, Кейс, мне нужно попасть в вену! - Она оседлала его грудь с синим пластиковым шприцем в руке. - Не будешь лежать смирно - перережу тебе горло к ебеням. Ты же еще накачан эндорфиновыми ингибиторами.
Он проснулся и обнаружил ее растянувшейся рядом с ним в темноте. Его шея ощущалась как тонкий ломкий прутик. Где-то в середине позвоночника непрерывно пульсировала боль. Образы собирались и пересобирались: мелькающий монтаж башен Муравейника и потрепанных куполов Фуллера [17], неясные фигуры движутся ему навстречу под тенью моста или эстакады…
- Кейс? Уже среда, Кейс. - Она пошевелилась, переворачиваясь, и потянулась через него. Грудь задела руку. Он услышал, как рвется фольга - она открыла бутылку с водой и отпила.
- На. - Она сунула бутылку в его руку. - Я вижу в темноте. Микроканальные усилители изображения в моих линзах.
- Спина болит.
- Это там, где тебе заменили спинномозговую жидкость. Кровь тоже поменяли. Кровь, потому что теперь у тебя новая поджелудочная. И еще вшили какие-то новые ткани в печень. Насчет нервов не знаю. Много инъекций. Они не раскрывают всех подробностей до начала главного шоу.
Она снова улеглась рядом с ним.
- Сейчас 2:43:12 утра, Кейс. Индикатор в моем глазном нерве.
Он привстал и попытался отпить из бутылки. Поперхнулся, закашлялся, теплая вода забрызгала его грудь и бедра.
- Я должен подключить деку, - услышал он собственный голос. Он шарил в поисках одежды. - Я должен узнать…
Она засмеялась. Маленькие сильные ладони схватили его за плечи.
- Извини, герой. Подождешь восемь дней. Твоя нервная система выпадет из тебя на пол, если попробуешь подключиться сейчас. Приказ доктора. Между прочим, они думают, что у них получилось. Проверят тебя через день или вроде того.
Он снова лег.
- Где мы?
- Дома. Дешевый Отель.
- Где Армитаж?
- В Хилтоне, продает бисер аборигенам или еще что-нибудь. Мы скоро сваливаем отсюда, парень. Амстердам, Париж, потом обратно в Муравейник. - Она тронула его плечо. - Перевернись. Я хорошо делаю массаж.
Он лег на живот, вытянув вперед руки и уперев кончики пальцев в стену саркофага. Она уселась на его спине, уперевшись коленями в темперлон, прохлада кожаных джинсов на его коже.
Ее пальцы погладили его шею.
- Как вышло, что ты не в Хилтоне?
Вместо ответа она протянула руку назад, между его ног, и мягко погладила мошонку большим и указательным пальцем. Так продолжалось около минуты, она возвышалась над ним в темноте, держа другую руку на его шее. Кожа джинсов слегка поскрипывала при движении. Кейс заерзал, чувствуя, что начинает упираться в темперлон. Голова пульсировала, но ломкость в шее, похоже, отступила. Он приподнялся на локте, перевернулся, откинулся на темперлон, увлекая ее вниз, целуя ее груди, маленькие твердые соски влажно скользили по его щекам. Он нащупал молнию на ее джинсах и расстегнул ее.
- Дай-ка я, - сказала она, - мне видней.
Звук стаскиваемых джинсов. Она брыкалась возле него, пока не скинула прочь джинсы. Она закинула на него ногу, и он дотронулся до ее лица. Неожиданная твердость имплантированных линз. - Нельзя, - сказала она, - Отпечатки пальцев.
Она снова оседлала его, взяла его руку и закрыла ею себя, большой палец вдоль впадины между ягодицами, остальные пальцы поверх лобка. Когда она начала понижаться, вернулись пульсирующие образы, лица, фрагменты неона, приходящие и уходящие. Она скользнула вниз на нем, и его спина конвульсивно выгнулась. Она удерживала его так, пронзая себя, опускаясь на него снова и снова, пока они оба не кончили, его оргазм вспыхнул голубым в безвременном пространстве, в безграничности матрицы,
