Прогрохотал выстрел. Он с ужасом смотрел, как Берроуз согнулся пополам и попятился на крыльцо. Гомер с криком метнулся от стены.
Не глядя выстрелив через плечо, он рухнул на землю. В полутора метрах от него лежал на спине Тим Берроуз, с левой стороны его куртки расползалось темное пятно.
Губы агента шевелились – он, видно, пытался что-то сказать. Гомер, выругавшись, перезарядил револьвер, стреляные гильзы посыпались в грязь. Он еще дважды выстрелил в проем двери и пополз к Берроузу.
– Это я, – сказал Гомер. – Тебя, парень, ранили. А мы тут как на блюдечке. – Гомер схватил агента за воротник рубашки и поволок в сторону. Берроуз выл от боли. – Понимаю, тебе несладко, но тебя надо оттащить подальше.
На земле камней было больше, чем травы, они впивались Гомеру в ладони и колени, но он тащил Тима к машине.
– Ну вот, приятель, – хрипло сказал Гомер, – теперь ты в укрытии. – Он осторожно высунулся из-за капота, но новых выстрелов не последовало. – Подожди здесь. Я попробую вызвать подмогу.
– Нет, – с трудом выговорил Тим, хватая Гомера за рукав.
– Придется вызвать тебе вертолет, дружище, – сказал он, высвобождая руку. – Надо тебя отсюда вывозить.
Гомер на корточках пробрался к передней дверце, стараясь держаться так, чтобы не попасть на мушку. Почему невидимый стрелок сделал один-единственный выстрел, Гомер не понимал. Возможно, этот тип решил выбрать позицию поудобнее.
Гомер распахнул дверцу, и в салоне тут же зажегся свет. Он был как в свете прожекторов. Три взмаха тяжеленным стальным фонариком, и проблема решена.
Вновь оказавшись в спасительной темноте, он нашарил на приборной доске микрофон.
– Четыре-семь-семь на связи! – громким шепотом сказал он. – Перестрелка. Офицер ранен.
Эйприл очень хотела погрустить об Уильяме, понимала, что в ее положении принято грустить. Она все пыталась представить себе нежного, любящего мужчину – а он бывал и таким, – но вспоминался лишь никчемный пьяница, человек, который позволил забрать в заложники ее сына. Значит, Уильям убит – как Карлос и предупреждал.
А она сама как же? Что Эйприл делать с обвинением в вооруженном нападении? Зачем она на это пошла? Надо было просто ждать, сидеть дома и ждать, когда ей вернут сына, а теперь – теперь она сидит за решеткой, в полицейском участке.
Может, суд и присяжные будут к ней снисходительны – она попробует объяснить им, что боялась за жизнь своего ребенка, что у нее не было выбора…
Она снова впала в панику – до нее вдруг дошло, что она никогда не сможет рассказать всю правду. Потому что в таком случае придется сказать и про Карлоса, и про Логана, а за это они уж точно ее убьют.
Детектив Стиптон оставил ее в комнате для допросов одну, по-видимому, чтобы дать ей побыть наедине со своим горем. Через полчаса дверь открылась. Увидев Стиптона, она не удивилась, но выражение его лица ее насторожило.
– Простите, Эйприл, но нам придется отложить беседу до завтра.
– Все в порядке? – Наверняка нет.
Стиптон посмотрел на нее, словно решал, говорить или нет, и все-таки сказал:
– На концерте в школе Святого Игнатия была стрельба. Двое погибших.
– Боже мой! – воскликнула Эйприл.
Она тут же вспомнила, как ждала в холле, а из библиотеки Карлоса Ортеги доносились звуки виолончели. Вспомнила прелестную маленькую девочку в свитерке с эмблемой, вспомнила вышитые буквы «Школа Святого Игнатия».
Ее охватил безумный страх. Она схватилась за голову – поняла, что именно произошло.
– Они убьют его! – завопила она. – Убьют моего сына!
До этого момента Стиптон и не подозревал, что у нее есть
ребенок.
– Кто? Эйприл, кто собирается убить вашего сына?
– Патрик Логан. – Она произнесла это имя, и страх усилился. – В школе стреляли… Убили Карлоса Ортегу, да?
Том сел в кресло, закинул ногу на ногу.
– Откуда вам это известно? – Что ж, если Эйприл готова говорить, он готов ее выслушать.
Гомер вынул рацию из зарядного устройства и поспешил к раненому товарищу. Берроузу становилось все хуже, и Гомер ничем не мог ему помочь. Дыра в животе Тима была размером с кулак, не меньше.
– Ну же, давайте! – Гомер глядел в ночное небо, ждал вертолета. – Быстрее, ребятки, а то спасать будет некого!
Но слышал он только биение собственного сердца да прерывистое дыхание Берроуза, а так – стояла полнейшая тишина.
Стрелок тоже молчал. Почему? Почему он выстрелил в одного, а потом смолк?
А это что? Он прислушался – вроде звук мотора, но нет, опять тишина.
Вот, опять! Точно – вертолет. Но тот ли это вертолет? Вертолет спасательной службы? Гомер вглядывался в небо, но там была лишь непроглядная темень. Он взял рацию. Если это вертолет-эвакуатор, с ним наверняка попробуют связаться. Гомер нажал на кнопку, и тут же раздался голос:
– Четыре-семь-семь, это спасательная служба, номер первый. Вы меня слышите?
Гомер поднес рацию к губам:
– Полицейский отряд штата Западная Виргиния, номер четыре-семь-семь, отвечает номеру первому. Вас слышу.
– Как ваш раненый?
– Пульс есть, но состояние тяжелое. Потерял много крови.
– Сообщение принято, четыре-семь-семь. Вы нас видите?
– Спасательная служба, я вас не вижу.
– Вас понял, четыре-семь-семь. Да, кстати, место происшествия безопасно?
Гомер заколебался:
– Ответ отрицательный.
– По инструкции мы работаем только при условии полной безопасности.
У Гомера сжалось сердце. Этого-то он и боялся. Они же не военные, не полицейские, а медики. Они беззащитны.
В голову лезли всякие мысли. Надо было все делать как положено – ждать, пока приедет подмога. Только вот рядом с ним лежит агент федеральной службы, и он при смерти.
Господи, ну почему другого выхода нет?
Он проверил пистолет – заряжен. Проверил магазин дробовика – полный порядок.
Он включил микрофон рации.
– Номер четыре-семь-семь спасательной службе номер один. Держитесь поблизости.
Такие операции можно проводить двумя способами. Либо быстро, нахрапом, либо медленно и осторожно. Нервы у Гомера были на пределе, тут уж не до осторожности.
Он сосредоточился, проверил, может ли удержать в одной руке фонарь и дробовик, после чего метнулся вперед. С диким, почти звериным криком помчался по ступеням, взлетел на крыльцо, кинулся в коридор.
Ружье он увидел до того, как разглядел стрелка, и выстрелил. Отдача была сильной. Он снова выстрелил.
В воздухе запахло дымом. Он ждал ответного выстрела, но его не последовало. Куда подевался этот парень?
Осматривая помещение, он даже позволил себе опустить дробовик. Ни тела, ни следов крови он не
