особняк в Клинтоне, штат Виргиния, – воплощение их мечты – стоял надгробием их неродившимся детям.
Сьюзен знала в жизни горе – смерть матери, три выкидыша, омрачивших начало их супружеской жизни. Она думала, что сумеет быть сильной, что сможет справиться с горем, когда придется встретиться с ним. Но потерять Стивена – потерять, как они его потеряли, – это было совсем уж невыносимо.
Из-за предыдущих случаев эту ее беременность контролировали, как запуск ракеты на Луну. Она посещала гинеколога каждую неделю и прошла все возможные обследования. За несколько месяцев у них накопился целый альбом ультразвуковых снимков – она не могла разобрать, что на них, но это не имело значения. Они, наконец, станут родителями. Все идет нормально. Все отлично.
Они узнали пол ребенка – это был мальчик. Мечты Бобби сбывались. Весь их мир вращался вокруг гиперактивного младенца, который без устали брыкался в животе у матери, а когда обнаружил ребро, стал барабанить по нему ногой в ритме известной ему одному мелодии. У Бобби вошло в привычку присутствовать при вечерних купаниях Сьюзен и наблюдать, как шевелится Стивен, почувствовав теплую воду.
Это были самые счастливые дни в жизни Сьюзен.
Затем, за две недели до рождения, Стивен погиб. Ее сын – сын, которого она так хорошо знала, хотя никогда и не видела, – задохнулся, обмотавшись пуповиной.
– Я хочу, чтобы вы знали, что вы ни в чем не виноваты, – сказала наблюдавшая ее гинеколог. – Возможно, вам станет легче, если вы будете помнить, что он умер, играя.
Умер, играя. Сьюзен понравилась эта фраза и понравился образ, который она вызывала в воображении. Но затем на нее обрушилось непосильное горе.
Все шесть недель в ней жила боль, такая же острая, как и в первый день. От своего психиатра Сьюзен знала, что шесть недель – не срок, но она не знала, насколько еще у нее хватит сил. Порой ей казалось, что она сходит с ума.
И все это время Бобби чудесным образом оказывался рядом с ней, его сила служила ей поддержкой, его оптимизм был непоколебим. Сьюзен поймала себя на том, что смотрит на затылок Бобби, рассматривает его сильный подбородок, чувствует, как сосредоточен он на ночной дороге. Глядя на него, она ощутила слабый прилив тепла. Кошмар и вправду пройдет, сказала она себе, и если она выйдет из него целой, то только потому, что Бобби все это время держал ее за руку.
Час спустя Сьюзен крепко спала, пальцы ее правой руки запутались в немытых волосах мальчика. Ей снилось, что Стивен снова с ней, его голова лежит у нее на коленях и он внимательно слушает, как ока читает ему «Винни-Пуха».
Расселл Коутс покрепче затянул ремень безопасности.
– С вами все в порядке? – спросил пилот вертолета.
Коутс постарался улыбнуться в ответ:
– Все прекрасно.
– Я занимаюсь этим уже много лет, сэр. Со времен Вьетнама, так что вы не волнуйтесь. Вон внизу место преступления. Можем спустить вас на лебедке или…
– Вы с ума сошли!
– Другой вариант – это долгая пешая прогулка.
– Я всегда любил долгие пешие прогулки. Только посадите эту штуку и выпустите меня, хорошо?
В наушниках Расселла раздался треск.
– Вертолет полиции штата, это подразделение ФБР. Мы здесь, под вами. Агент Коутс у вас на борту?
Расселл узнал голос Тима Берроуза, своего помощника, и повернул регулятор микрофона.
– Я здесь, Тим. Мы высматриваем место для посадки.
Отделение ФБР в Чарлстоне, штат Западная Виргиния, занималось не всеми убийствами – большинство расследований попадало под юрисдикцию местной полиции. Однако поскольку убийство было совершено в Национальном парке Катоктин – на территории, находящейся в федеральной собственности, – его расследование передали ФБР. А коль скоро убийство произошло в первый день возвращения Расселла Коутса из круиза по Багамам, его, очевидно, следовало считать своеобразным приветственным подарком от Бюро.
Какой-то турист обнаружил тело и позвонил в службу спасения. Оттуда, в свою очередь, позвонили в местную полицию, которая уведомила ФБР. Кому-то пришло в голову поднять Расселла с постели в последний день отпуска, и вот теперь он летел неизвестно куда на вертолете полиции штата.
То, что Расселла всю эту неделю заменял Тим Берроуз, восходящая звезда, ситуации не улучшало. В свои тридцать с небольшим Берроуз был уж больно честолюбив. Молодые агенты никогда не отличались низкой самооценкой, но честолюбие ровесников Берроуза Расселла страшно раздражало, а иногда становилось просто невыносимым.
Возможно, Расселл просто старел, но ему не хотелось мириться с этой мыслью. Сорок три года – не время сходить со сцены, если ты не игрок Национальной футбольной лиги.
– Приземлились, сэр, целы и невредимы, – сказал пилот.
Расселл от души пожал ему руку:
– Отличная работа. Но рад, что я занимаюсь другим.
Расселл направился к группе лесников, стоявших вокруг служебного автомобиля парка, и навстречу ему, приветливо улыбаясь, устремилась блондинка лет тридцати с небольшим. У нее был вид повидавшего жизнь человека, характерный для многих работников охраны парка.
– Сара Роджерс, – представилась она, протянув руку. – Дежурный инспектор.
Расселл отметил про себя крепость ее рукопожатия.
– Расселл Коутс, ФБР. Какими ресурсами мы сейчас располагаем?
– Несколько ваших людей на месте, у тела, и вдобавок несколько человек из местной полиции и полиции штата.
– Окрестности закрыты для туристов?
Вопрос позабавил ее.
– Это национальный парк. Если вас интересует, закрыли ли мы входные ворота, то – нет, мы их не закрыли.
Он улыбнулся насколько мог приветливо:
– Послушайте, мисс Роджерс, я никого не хотел обидеть, понимаете? Я просто огорчен тем, что кто угодно мог побывать на месте преступления до того, как у меня появилась возможность его осмотреть.
– Я тоже не собиралась обижать вас, – отпарировала Сара. – Поймите, мои люди обучены всем видам работ в национальном парке, но расследование убийства – это для вас.
Справедливое замечание, подумал Расселл.
– Итак, где мы находимся?
Сара достала из кармана зеленых брюк потертую карту:
– Вот здесь мы нашли тело. – Она показала точку на карте рядом с извивающейся линией реки. – Это километрах в полутора вверх по вот этой тропе. – Она махнула рукой влево. – Мы называем ее тропой Поуайт-трейл. Мы сейчас вот здесь, на седьмой просеке. На машинах сюда въезд запрещен, но многие туристы нарушают это правило.
– Вы их штрафуете?
Сара пожала плечами:
– Нет, если они паркуются в сторонке и не мешают проезду пожарных машин. Собственно, здесь бывает не больше пяти-шести групп в месяц. Это не самый легкий маршрут.
– Хорошо, мисс Роджерс…
– Называйте меня просто Сара.
– Хорошо, Сара. Я хочу подняться и посмотреть, что там произошло. Но мне бы хотелось, чтобы в мое отсутствие ни одна из этих машин не трогалась с места и ни одна другая машина не подъезжала сюда ближе чем на сто метров.
– Что говорить полиции и журналистам?
