– Молодой?! – изумилась Ирина. – Да сколько же ему лет?!
Старуха уже жалела о сказанном.
– Не знаю я ничего… И знать не хочу. Скока лет… Я в пачпорт его не глядела…
Лобаста говорила все тише, под конец забормотала вовсе уж неразборчиво, но вдруг закончила резко и властно:
– Тихо! Смолкни!
Ирина ничего не поняла.
– Чувствуешь? – сказала старуха, прислушиваясь к чему-то. – Чуешь?
Ирина вскочила на ноги, всматриваясь и вслушиваясь в ночную тьму. Сказала растерянно:
– Ничего не…
– Идет кто-то, – перебила лобаста. – Везучая ты, девонька…
4.
Женщина стояла по пояс в воде, прижимая к себе дочь. Ты пыталась вырваться, но мать держала ее крепко – и внезапно присела, окунув Машу с головой.
Светлов снимал. Девчонка боролась за жизнь. Шумно всплескивала вода, затем, когда голова на мгновенье показалась над водой, ночь прорезал дикий визг.
Женщина с каким-то утробным хрипом шагнула глубже, вновь присела… Александр засомневался: происходившее никоим образом не напоминало мистический ритуал. Скорее, самое банальное убийство.
Девчонке страх смерти придавал не детские силы – несколько раз она умудрялась вырваться из цепких объятий матери, поднять голову над поверхностью, вдохнуть воздуха, крикнуть… Крики с каждым разом звучали всё слабее, всё жалобнее…
Наконец Светлов не выдержал. Бросился к воде, крикнул:
– Что вы делаете?! С ума сошли?! – и сам почувствовал, как глупо и нелепо звучат его слова.
Женщина на секунду обернулась, издала короткий хриплый стон – и удвоила усилия.
Светлов попытался установить с ней ментальный контакт. Бесполезно… Почти невозможно при таком взвинченном состоянии объекта.
Фотокамера упала на траву. Светлов сбросил куртку, начал было расстегивать джинсы… Но понял: не успевает. Девочка, обессилев, почти прекратила сопротивление. Под водой что-то еще происходило, но голова над поверхностью уже не показывалась. Он бросился в озеро.
Вода – действительно ледяная – обожгла. Мгновенно намокшая одежда сковывала движения. До матери-убийцы Светлов добирался непозволительно долго. Наконец добрался, схватил женщину за руки, пытаясь заставить поднять девочку над водой.
Не тут-то было!
Женщина, не разжимая смертельных объятий, в ответ яростно боднула его. О-у-ух-х! Таких ударов в челюсть Александр не получал со времен давно забытых школьных драк. А может, вообще никогда не получал. Губы тут же засолонели кровью.
Он ответно ударил женщину в грудь, уже почти позабыв первоначальное желание спасти девчонку – желая размазать, раздавить проклятую гадину! Бюстгальтер свалился с толстухи с пылу схватки с дочерью, но столкновение кулака с обнаженной дряблой грудью вызвало у Светлова лишь омерзение. Он ударил снова – в лицо. И еще раз. И еще.
Женщина опрокинулась, сама ушла с головой под воду, но ребенка из рук так и не выпустила. Потом вынырнула, они с Александром барахтались в темной воде – Светлов пытался нащупать ребенка, а мать – утянуть дочь глубже в воду. Наконец Светлов подхватил девочку поперек туловища, встал, поднял ее голову над водой. Потащил к берегу.
Кандидатка в утопленницы показалась на редкость тяжелой – к тому же брыкалась, не понимая, что происходит и кто ее куда-то тащит. Захлебнуться она не успела, и сорванным голосом тянула на одной ноте:
– А-А-А!!!
– ПУСТИ! – кричала женщина. По ее мокрому лицу стекала кровь из разбитых губ и носа.
– Пошла на …й!!! – рявкнул Светлов.
И мимолетно пожалел, что не может врезать еще раз – руки заняты.
– Мой ребенок, мой! Пусти! – женщина уже не рисковала приближаться к Светлову, шумно шлепала сзади. И вдруг резко выбросила руку, вцепилась в лодыжку дочери. Ногти впились в кожу, царапая до крови. Девчонка завизжала, словно ее резали – тупым ножом и без наркоза.
Светлов дотянулся-таки – изо всех сил пнул ополоумевшую мамашу в бок. Та захрипела, разжала хватку, снова шлепнулась в прибрежную мелкую воду, но тут же вскочила. Светлов выбрался наконец на берег, не глядя швырнул девчонку куда-то в сторону, обернулся к женщине.
– Кретин! – кричала она. – Мудак!
–
Но спокойного разговора не получалось. Ментального контакта – тоже.
– Мудак! Не понимаешь! – выкрикивала она. – Спасти же хотела!
