– Разрешите осмотреть салон и багажник?
– А у вас есть санкция прокурора на обыск? – ответил я вопросом на вопрос.
Лейтенант тут же отпасовал мяч мне:
– А у вас там есть, что скрывать?
– Не разрешаю, – отрезал я, прискучив игрой.
И что теперь? Если у лейтенанта имеются обоснованные подозрения, что я перевожу в «Дерринджере» партию наркотиков, или криминальный труп, или даже радоновую бомбу, – он обязан связаться со следственным отделом и вскрыть машину по всей форме, с понятыми и с протоколом. Если же таких подозрений не имеется – должен отпустить с миром и с квитанцией на штраф за превышение скорости.
– Пройдемте в нашу машину, – отчеканил лейтенант. – Будем разбираться.
А вот этого он говорить не должен был. Не имел права. Все разбирательства между водителями и ДПС должны происходить на вольном воздухе. Закон…
И тут мне вспомнилась одна история. Больше года назад пропал некто Суриков, руководитель темы в НПО «Гранат» – темы, весьма тесно связанной с «Хеопсом». Выехал на своем «рейнджере-999» из Пулкова- 27, а в Петербург не приехал…
Всевозможных военных тайн и технических ноу-хау пропавший знал предостаточно, и все занимавшиеся его розыском структуры рыли носом землю, в том числе и служба безопасности «Хеопса» со мною во главе.
Нашли… Мертвого. Убитого. Задушенного. Оттаял по весне из сугроба неподалеку от Киевского шоссе, совсем рядом с городом. «Рейнджер» канул бесследно. По ходу расследования мне довелось общаться с гувэдэшниками из ОРБ, и выяснилось: похожие преступления последние два года происходят регулярно. Не слишком часто, но именно что регулярно. Каждый раз исчезали новые и дорогие иномарки, причем на оживленных трассах неподалеку от Питера. Каждый раз водители ехали на них в одиночку. Работала банда, но все оперативно-розыскные мероприятия по ее поимке результатов не давали. Машины-ловушки впустую курсировали по пригородным дорогам… Как честно признался мне старлей из ОРБ, оставалось надеяться лишь на то, что чаще всего помогает раскрыть такие глухие преступления: на случайность.
И мне сейчас отчего-то втемяшилось в голову, что эта случайность произошла-таки… Как на грех, со мной и сейчас.
– В машину лезь, падла! – отреагировал старшина Володя на мои сомнения.
Лейтенант одарил его далеко не ласковым взглядом, но вслух повторил ту же самую мысль:
– Садитесь в машину, Юрий Сергеевич.
Да я и не против… Похоже, полюбовно расстаться нам не удастся. А коли уж придется разбираться по полной программе, то лучше сделать это без свидетелей.
Шагнув к джипу, я впервые пригляделся повнимательнее к последнему, третьему менту. До сих пор он тихо и скромно держался позади, не участвуя в разговоре. И я почти не обращал на него внимания. А зря, персонаж любопытный… Его погоны украшали три «сопли» – сержант, якобы. Но возраст далеко не сержантский, и вид солидный, начальственный, да и серая форма сидела как-то неловко, мешковато, словно бы с чужого плеча. Стоял как-бы-сержант, опираясь одной рукой о крыло джипа, а в другой…
Последние сомнения отпали. В другой руке я разглядел свернутый в аккуратную бухточку провод. Шнур от какого-то зарядного устройства – на конце имелся характерный разъем, вставляемый в автомобильный прикуриватель. Именно такой шнур нашли на трупе Сурикова. Затянутый вокруг шеи…
Лейтенант распахнул заднюю дверь, и, едва я сел в джип, тут же втиснулся следом, сдвинув меня на середину сиденья. С другой стороны плюхнулся «сержант». Герой Володя уселся спереди, на водительское сиденье.
Все в сборе, можно бы и начинать. Но я промедлил, предоставляя право первого хода оборотням в погонах. Интересно, сразу приступят к делу или еще поломают комедию?
Комедия не затянулась.
– А машина-то у вас угнанная, Юрий Сергеевич, – сказал лейтенант так, словно весьма сочувствовал этому обстоятельству. И тут же сменил тон на резкий, командный:
– Руки вперед протяните!
Звякнули наручники, извлеченные из-под оранжевой накидки, – устаревшего образца, металлические и массивные. «Сержант», не скрываясь, разматывал свой шнур.
Я не стал перечить и протянул руки вперед. Но на том моя законопослушность и закончилась.
Москва, ночь с 15 на 16 июня 2028 года
Очередь к единственной работающей кассе круглосуточного гипермаркета оказалась небольшая, человек пять, – но продвигалась крайне медленно. Судя по неловким действиям девчушки-кассирши, работала она здесь не то первый, не то второй день.
За два человека перед Стрельцовым и Людмилой стояла старушка – маленькая, вся какая-то усохшая; в корзине – два пакетика каши быстрого приготовления. И, как полагается старушкам, любительница варить по ночам кашу брюзжала – негромко, под нос, словно бы сама себе, но явно имея в виду аудиторию покупателей. Несла по кочкам нынешнюю власть, нынешние порядки, ну и нынешние цены, конечно… Вспоминала золотой век – богатую, сытую и свободную жизнь тридцатипятилетней давности. Время старушка, впрочем, не конкретизировала, говорила попросту: «при демократах».
– Разве же при демократах очереди были? Да ни за что! Идешь по улице, а вдоль нее ларьки сплошным рядком – и редко-редко у какого покупатели, и то один-два, не больше – подходи, отоваривайся в свое удовольствие. Так патриоты проклятые всё бульдозерами посносили… Кому мешали те ларьки, спрашивается? И сами деньги зарабатывали, и простым людям польза… На рынках, помню, при демократах айзербуды сидели, да прочий народ южный – мимо прилавка идешь, так они тебя за рукав: подходи, выбирай, дорогая! – прямо травой под ноги стелются, лишь бы купила что-нибудь… Если поторгуешься, так и вообще чуть не полцены сбросят, – очень уж это дело любили. А нынче? Выгнали черных, на всю страну из ящика кричали: «Российские рынки – российскому производителю!» Зашла я тут на Алсуфьевский, черешни внуку купить, видала тех производителей. Раньше ряды от продавцов ломились – а теперь лишь кое-где сидят, ну и зачем было черных гнать, спрашивается? Сидит русская фифа за прилавком, губы красит. Я ей: почем черешня, девушка? А она: подождите, я занята! Уж вижу, чем ты занята, пр-р-р- роизводительница расейская… Докрасила, наконец, – восемьсот рублей, говорит. А подешевле? Восемьсот рублей. А если два килограмма? Восемьсот… Заладила, как попугаиха. Купила, что делать… Дома смотрю – так в низ пакета эта стерва гнилой да червивой накидала, сверху хорошей присыпала. Да разве ж при демократах такая черешня на рынках была? Ягодка к ягодке лежала, хоть сейчас на картинку… А деньги нынешние? Разве ж это деньги? При демократах-то зарплату получишь, так хоть в руках ее подержать можно. Хочешь – трать, хочешь – нищему в шапку кинь. А нынче цифирьки на экране засветились – вот, мол, твоя пенсия пришла на счет… Что мне те цифирьки? Деньги мои где, я вас спрашиваю? Кто их крутит- вертит? Вы мне их в руки дайте, я вам говорю! Деньги мои где?! – уже в полный голос спросила старушка у девушки-кассирши.
– Девяносто шесть восемьдесят, – устало ответила та.
Старушка, негодующе фыркнув, протянула смарт, дождалась, пока автомат спишет необходимую сумму, и гордо прошествовала к выходу, унося свою кашу.
– Зато со сдачей теперь не дурят, – послышался сзади рассудительный негромкий голос, явно принадлежавший пожилому мужчине.
– И прежде не дурили, – тех, кто считать умеет! – немедленно откликнулась вальяжная и весьма упитанная дама неопределимого возраста, подталкивающая перед собой тележку, с горой наваленную всевозможными упаковками. Стрельцов подумал, что дама наверняка математический гений, если способна сосчитать в уме общую стоимость своих покупок.
– Да и очередей раньше хватало! – с прежним апломбом продолжала гениальная дама. – В каждом отделе своя касса – настоишься, пока всё купишь!
В разговор вступил не совсем трезвый мужичок:
– Зато пока стоишь, так и прикинешь, чего купить-то, лишнего домой не попрешь… А теперь, пока до нужной полки дойду, – то одно перед глазами, то второе, то третье, руки сами тянутся, в корзину пихают…
Судя по тому, что в корзине его красовалась лишь одинокая бутылка водки, к стеллажам с продуктом
