одновременно. Потом вышла замуж за моего отца, а затем бросила его, меня и моего брата и сбежала с другим женатым мужчиной. Десять лет спустя моего брата обвинили в убийстве сына этого человека.
Было странно слышать такие ужасные вещи, произнесенные бесстрастным, спокойным тоном.
Уэйд слышал сплетни о том, что старший брат Эмили Макбрайд сбежал пятнадцать лет назад, опасаясь наказания за убийство. И после встречи с Эмили в банке Уэйд просмотрел в полицейском участке все данные по этому делу. Их было немного. Расследовалось дело о смерти двадцатилетнего Роджера Дженингса, который упал, то ли случайно, то ли нет, с высокого утеса на земле Макбрайдов, за лесом, недалеко от дома. В деле говорилось о годах острой вражды между Лукасом Макбрайдом и Роджером Дженингсом, были даже показания свидетеля, который слышал, как Макбрайд угрожал Роджеру. Уэйд также узнал, что у Макбрайда был вспыльчивый характер и его дважды арестовывали за драки. Но не было никаких улик, чтобы обвинить его в смерти Роджера Дженингса. У Макбрайда имелось алиби: какая-то девушка утверждала, что он провел всю ночь с ней. Но ходили слухи, что эта девушка сказала бы все, о чем бы ни попросил ее Лукас Макбрайд. В ее показаниях усматривались некоторые противоречия, но их было недостаточно, чтобы получить ордер на арест. Бывший шериф написал на папке: «Не раскрыто».
Два месяца спустя после загадочной смерти Роджера Дженингса Лукас Макбрайд уехал из города посреди ночи. Похоже, он был вторым из их семьи, кто поступил так. Уэйд не мог не думать, как же перенесла все эти удары беззащитная, легкоранимая маленькая девочка.
Сейчас Эмили Макбрайд уже не была маленькой и беззащитной. В глазах женщины, сидевшей перед ним, еще была тень воспоминаний, но в ней появились гордость и стремление постоять за себя.
Она нравилась ему все больше. В этом было мало хорошего, учитывая, что он должен выполнять свою работу, а она все же подозреваемая, хотя Уэйд и считал ее невиновной.
— А у вас лично были какие-либо конфликты с Сэмом Дженингсом? — спросил он.
— Нет. Когда наши пути пересекаются, он готов испепелить меня взглядом, да не только меня, но и дядю Калеба и тетю Бобби — единственных из Макбрайдов, кто еще живет в Хонории. Он на дух не переносит нашу семью.
— А как насчет других членов семьи Дженингса?
— Их в городе тоже осталось немного, — ответила Эмили. — Сэм разводился несколько раз. У него нет детей, брат, как вы уже знаете, сбежал с моей матерью. Его брошенная жена уехала куда-то с дочерью спустя год после смерти сына, в которой обвиняли моего брата. Есть еще какие-то дальние родственники, но ни для кого из них все эти трагедии не были так близки, как для Дженингса.
— Как насчет бывшей секретарши Сэма? У нее были причины ненавидеть вас?
— Тэмми Пауэлл? — Эмили нахмурилась, произнося это имя, затем покачала головой. — Нет, по крайней мере я не знаю таких причин. Она часто бывала в банке, но мы просто обменивались любезностями, не более. Мы не были друзьями, но и врагами тоже, так, знакомые.
— Я послал запрос насчет нее. Она не оставила адреса, уезжая.
— Это странно, — задумчиво сказала Эмили. — Она прожила здесь довольно долго. Ее дедушка и бабушка живут за городом, в пятнадцати милях от Хонории.
— Они утверждают, что не знают, где она. Но говорят, она обещала связаться с ними, как только где-нибудь устроится.
— В отличие от Сэма Дженингса я не люблю обвинять кого-либо без доказательств, но подпись на бумагах, которые он показывал в банке, в самом деле не моя. Если это Тэмми подделала ее, тогда, вероятно, она забрала деньги своего босса и уехала с ними из города.
Лично Уэйд думал, что именно так и произошло. Но он пока еще не был готов сказать об этом в открытую.
— Может, вам лучше забыть обо всех неприятностях, пока я пытаюсь разыскать Тэмми Пауэлл? — посоветовал Уэйд.
— Забыть? — Эмили, недоумевая, смотрела на Уэйда. — Меня публично обвинили в присвоении чужих денег, и вы думаете, я должна просто выбросить это из головы?
— Простите, простите. — Уэйд примирительно поднял руку. — Я знаю, все это довольно неприятно…
— Да, немного, — зло пробормотала Эмили.
— Но, — продолжил Уэйд, с упреком посмотрев на нес, — я поговорил с мистером Дженингсом и попросил его не разглашать обвинения без дальнейших доказательств. Я напомнил ему, что у вас есть право подать на него в суд за клевету. Особенно если в конце концов окажется, что деньги украла его бывшая секретарша. Думаю, он принял мое предупреждение к сведению.
Эмили так долго смотрела на Уэйда, что тот вдруг почувствовал себя неловко.
— Вы правда считаете, что я не имею к этому никакого отношения?
Уэйд постарался ответить как можно осторожнее:
— Прежде чем делать какие-то выводы, я должен разобраться во всем. Но если вам от этого станет легче, то я считаю, что вы не подходите на роль подозреваемой.
— Тогда зачем вы пришли ко мне? Потому что мне захотелось снова увидеть тебя. Эта мысль так четко вспыхнула в мозгу Уэйда, что он уже засомневался, не высказал ли ее вслух.
Шериф откашлялся.
— Я хотел проверить кое-какие предположения.
— А вы всегда полагаетесь на интуицию, шериф Дэвенпорт?
— Это всего лишь один из моих методов, — ответил он, слегка улыбнувшись.
— Ну что ж, я рада, что на этот раз ваша интуиция говорит в мою пользу.
Леди, вы даже представить себе не можете, насколько в вашу! — пронеслось в голове Уэйда.
Эмили успела заметить, что начальник полиции совсем не торопится покидать ее гостиную. Он спокойно сидел на диване, попивая чай и пробуя печенье, словно у него уйма времени.
— Отличное печенье, — сказал он, одобрительно кивая головой.
Упитанный пудель жадными глазами смотрел на Уэйда, а потом заскулил.
— Ты не получишь печенья, Оливер, — строго сказала Эмили. — Ты и так слишком толстый.
— Давно у вас эта собака? — с любопытством спросил Уэйд, глядя то на пса, то на Эмили.
— Около трех часов, — ответила Эмили. — Я присматриваю за ним. Уэйд рассмеялся.
— Ну тогда все понятно. Я никак не мог представить вас с этим псом. Он совершенно вам не подходит.
— Оливера избаловали, — согласилась Эмили. — Вообще я очень люблю собак, но, как и дети, они могут стать испорченными, если им все позволять.
Уэйд проглотил печенье, потом заговорил снова:
— Вы любите детей?
— Да. У моей двоюродной сестры Саванны близнецы, а у брата Тревора милый двухлетний мальчик. Я обожаю их и стараюсь видеться с ними как можно чаще.
Уэйд внимательно разглядывал гостиную, примечая каждую деталь. Эмили вдруг снова овладело странное, тревожное чувство при мысли о том, что он будет жить в се доме.
— Отличное место, чтобы растить детей, пробормотал он.
Эмили кивнула в ответ.
— Мы с сестрами любили играть в нашем лесу, когда были маленькими.
— Сколько лет этому дому? — спросил Уэйд.
— Почти сорок. Отец построил его, когда женился в первый раз. Лицо Уэйда помрачнело.
— Вы говорили, отец умер недавно? Эмили увидела симпатию в его глазах и решила быть откровенной.
— Да, умер в мае. Он очень долго болел и в последние годы жизни уже ни с кем не разговаривал и никого не узнавал. Смерть принесла ему облегчение.
И тут Эмили подумала, что рассказала о своей семье этому человеку более чем достаточно. Сейчас было бы неплохо поменяться ролями.
— Так вы хотите купить дом? — спросила она. — Значит, вам нравится в Хонории?
— Очень, — ответил он с улыбкой. — Последнее время я был ужасно занят, перейдя на новую работу, но люди здесь такие милые, по-соседски отзывчивые в большинстве своем.
