час, чтобы завершить работу и уничтожить последних из Великих Зверей.
При упоминании об Эндриаго, Захариил почувствовал, что Брат Амадис напрягся, и увидел, как его руки сжались в кулаки.
– Вы можете очистить от Великих Зверей весь Калибан, – сказал Сартана, – но Нортвайлд, и земли Рыцарей Люпуса должны быть неприкосновенными. Нам обещали, что наши земли станут приютом, и что Зверей там оставят в покое. Это соглашение имело силу договора. Посылая своих воинов в наши земли, вы становитесь нарушителем клятвы!
– Скажу по-сути, человек, – сказал Лев. – Никогда не было никакой гарантии, что Нортвайлд будет оставлен в покое. Зачем это нам было нужно? Насколько разумным было бы убить всех Зверей на Калибане, и оставить при этом горстку выживших? Нет, если и было какое-либо нарушение, оно было сделано Рыцарями Люпуса, когда они убили воинов Ордена. Все остальное – неправда и ложь, являющиеся просто необоснованным предлогом, чтобы оправдать ваши действия.
– Тогда вы готовите почву для войны, Лорд Джонсон, – сказал Сартана.
– Если это потребуется для того, чтобы освободить Калибан от Зверей, то я это сделаю, Лорд Сартана, – сказал Лев, и Захариил услышал нотки жестокости в его тоне, как будто все время его намерением и было склонить Сартану к войне.
– Я не остановлюсь в преследовании моей цели избавления Калибана от Зверей, – сказал Лев, – и если ваши воины попробуют остановить меня, это будет очень печально для них. Ваш орден имеет меньше воинов и многие из них не покидали библиотек на протяжении многих лет. Вы действительно думаете, что сможете остановить меня?
– Вероятно, что нет, – предположил Сартана.
– Тогда почему вы противостоите мне?
– Потому, что в вашей маниакальной жажде уничтожения, вы не будете удовлетворены, пока весь Калибан не окажется под вашей пятой, – сказал Лорд Сартана. – Рыцари Люпуса не желают подчинятся вашим указам. Теперь, если этот фарс 'обсуждения' является оконченным, то я ухожу, чтобы вернуться к моим братьям.
Не ждущий никаких возражений, Лорд Сартана развернулся на пятках и вышел из Палаты Круга, его покрытые волками помощники последовали за ним.
Грозовая тишина упала на собравшихся рыцарей Ордена от такой наглости, каждый воин смотрел на соседа, будто для подтверждения того, что они правильно поняли разговор между Львом и Лордом Сартаной, что они теперь находились в состоянии войны с Братством Люпуса.
Брат Амадис нарушил тишину, ступив со своего места на краю круга, и обратился ко Льву.
– Мой Лорд Джонсон! – воскликнул Амадис. – Это правда? Эндриаго подверглось нападению Зверя?
Сначала, Захариил задавался вопросом, услышал ли Лев вопрос, поскольку прошло довольно много времени, прежде, чем он повернулся к Амадису. Его лицо было словно из камня, и Захариил чувствовал, как дрожь опасения прошла по его хребту от взгляда воинственной ярости, появившейся в его чертах.
Но через мгновение, будто луч солнечного света прошел по его лицу, мстительный гнев ушел, и глубокая сосредоточенность вернулась обратно в его взгляд.
– Брат Амадис, – сказал Лев, – боюсь, что это правда. Весть достигла нас только вчера. Зверь убил множество людей Эндриаго, хотя никто точно не знает, что за существо скрывается в темном лесу.
– Эндриаго – место моего рождения, Лорд Джонсон, – сказал Амадис. – Я должен отомстить за те смерти, которые существо принесло моим людям.
Лев кивнул и прислушался к шепоту Лютера, когда Амадис встал на колено.
– Мой Лорд Джонсон, – сказал Амадис, – я объявляю поиски Зверя Эндриаго.
Впоследствии захариил всегда будет вспоминать об этом, как об одном из наиприятнейших моментов. Последующие годы не были скупыми на славу, нет. Он получал свою долю сражений. Его приветствовали и восхваляли его товарищи.
Его чтил Лев.
Он знал об этом и даже более того. И все же, почему-то момент, который он лелеял наиболее, произошел на его родном мире Калибан в дни, предшествующие приходу Императора на их планету.
Это было во времена до ангелов, во времена, когда он был юношей на пороге взрослой жизни. Возможно, его возраст сыграл роль в создании воспоминаний о тех днях, ставших еще более яркими в его позднейшей оценке.
Тогда ему оставалось только две недели до пятнадцатилетия. Сам факт его молодости прибавлял дополнительный блеск и очарование его воспоминаниям. Это заставляло его достижение казаться более достойным, более незабываемым. С первым шагом на пороге возмужания, он выдержал ужасы и вынес трудности, которые большинство мужчин никогда не смогло бы пережить.
Одна вещь, без сомнения, ставила этот момент отдельно от его позднейших триумфов. Его еще не сделали ангелом. Он еще не стал Астартес. Это делало произошедшее еще более примечательным. Одним делом было преуспеть в сложившихся обстоятельствах, будучи сверхчеловеком, совершенно же иначе все обстояло для обычного человека, особенно на полпути до окончания своих юношеских лет.
Возможно, дело было в другом.
Возможно, в конце, он дорожил этим моментом просто потому, что он говорил о причинах такого его характера. После его преобразования в ангела, большинство воспоминаний о днях, когда он все еще был человеком, станут унылыми и расплывчатыми.
Были тысячи важных моментов, о которых он навсегда забудет. Для него станет тяжело вспомнить лица его родителей, его сестер, друзей его детства. Единственно важным для него станет то, что касалось его пребывания среди ангелов, как будто во время своего перехода от человека к сверхчеловеку он навсегда попрощался со многими из тех вещей, которые определяли его раннюю, человеческую жизнь.
Какой бы ни была причина, воспоминания все время ярко горели в его разуме. Он нес их в себе, в течении столетий, как одно из немногих существенных воспоминаний, оставленным ему временами его юности.
Это будет тонко изменять его жизнь, помогая ему оставаться верным своим идеалам. Они будут поддерживать его, когда уйдет последняя надежда. Он всегда будет рассматривать это как один из решающих моментов определения своей жизни.
Это было началом осознания себя, зарождением его личной легенды.
Память говорила с ним.
Когда-то, он был человеком.
Когда-то, он был рыцарем.
Когда-то, он сражался в битвах и защищал невинных.
Когда-то, он охотился на монстров.
Почти пять месяцев прошло с тех пор, как Брат Амадис начал свои поиски Зверя Эндриаго, и время опять навалилось тяжкой ношей на Захариила. Утрачивался легкий дух товарищества с его героем и то ощущение, что его ценность и присутствие были полезны и нужны Ордену.
Хотя Магистр Рамиил был преподавателем с большим опытом и мудростью, он рассматривал Захариила точно так же, как и любого другого оруженосца, как то и должно было быть, но после того, как он был избран Братом Амадисом, он понимал, насколько трудно вновь приспособится к тому, чтобы быть … обычным.
Без присутствия Брата Амадиса, возобновились раздоры, и Захариил, Немиил, Аттий и Илиаф вновь ссорились, как зеленые новички.
Захариил пытался не обращать внимания на Немииловы попытки вывести его из себя, но, казалось что, постоянные мелкие попытки его кузена достать его, начали ожесточаться в ядро негодования в его сердце.
Со времени посещения Лордом Сартаной Альдурука, значительна часть сил Ордена была оттянута от заключительной стадии кампании против Великих Зверей для борьбы с новым врагом.
В серии решительных боев, Рыцари Люпуса были отброшены к своей крепости в Сангруле, Кровавой
