Девушка лучезарно улыбнулась всем нам.
— Я Лорна. Просто я очень обрадовалась, увидев Гарэта. Вы все останетесь на вечеринку, правда? — взволнованно добавила она.
— Мне кажется, нам стоит подумать о том, чтобы вымыть еще несколько стаканов и скатать ковер, — сказал Хескет Гамильтон.
— Мне нужно вымыть голову, — произнесла Бриджит, — только таким путем я смогу отмыть свои ногти.
— Тебе не кажется, что они большие оригиналы? — спросила Гасси позже, когда мы с ней переодевались.
Она крутилась голышом, пытаясь разглядеть свою спину. Ее кожа между огненно красными ногами и такими же плечами была белой, как сало.
— Я не облезаю, правда? — встревоженно спросила она. — Все жутко чешется.
— Немножко воспалилось, — сказала я, злорадно разглядывая несколько крошечных белых волдырей, появившихся на ее спине. Завтра все это полосами слезет.
— Эта Лорна совершенно сокрушительная, да? — продолжала она. — Гарэт готов был ее слопать.
— Ну уж не настолько, — возразила я, поливая себе на голову.
— Да нет, она довольно мила и такая естественна. Вспомни свои семнадцать лет. Все еще впереди, все события, все книги, которые предстоит прочитать, места, которые предстоит посетить. Должна заметить, что красота семнадцатилетней девушки такая свежая, что нам, старым ведьмам, в наши двадцать до них далеко.
— Говори сама за себя, — пробормотала я в раковину.
Нанеся на лицо последний штрих, я поняла, что никогда еще не выглядела лучше. Мои синие глаза сияли на загорелом лице. Только что вымытые и уложенные волосы стали совершенно светлыми, выгорев на солнце. Гасси, к моей радости, выглядела ужасно. Она торчала в окне, когда послышался хруст гравия под колесами.
— О, смотри, кто-то приехал. А, это приходский священник.
— Судя по всему, нам предстоит еще тот вечерок, — сказала я.
— Пора идти. Тебя подождать?
— Нет, я буду готова через минуту. А ты иди.
Я обрадовалась, когда она ушла, так как боялась, что она устроит шум из-за платья, которое я собиралась надеть. Это была короткая туника, серебристая кольчуга с дырками с полкроны. Закрытое по горло спереди, оно было провокационно вырезано сзади. Грудь была едва прикрыта явно маловатыми серебряными кружочками. Под платье я надела лишь телесного цвета трусики, что создавало иллюзию, что на мне вообще ничего нет.
Я медленно оделась, представляя, какой эффект произведу на Джереми, когда появлюсь в степенной сельской гостиной. Я прошлась в последний раз щеткой по волосам и повернулась к зеркалу. С полным вечерним гримом я надела это платье впервые, и от результата сама затаила дыхание. «Ух ты! — сказала я сама себе, — сегодня ты шокируешь всю сельскую публику». Поскольку я собиралась устроить эффектный выход, я возилась со своими полосами до тех пор, пока не подъехало гостей побольше.
Когда я вошла, в гостиной стало тихо. Все уставились на меня. Мужчины принялись поправлять галстуки и приглаживать волосы. Женщины рассматривали меня с плохо скрытой завистью и недоверием.
— Боже! — послышался возглас изумленного Джереми.
А я смотрела на Гарэта. Впервые я заметила в его глазах осуждение. Ну, наконец-то я ему не безразлична, торжествуя подумала я.
Кажется, гостей невозможно было привести к общему знаменателю. Среди них были и старые увальни, и старые девы; несколько университетских преподавателей и их дурно одетые жены; стайка ровесников Лорны: зеленые девчонки и нескладные парни: а также несколько типов, смахивающих на охотников, с резкими голосами и кирпично-красными лицами. Создавалось впечатление, что Гамильтоны пригласили всех, кого знали и любили, совершенно не заботясь о том, будут они совместимы друг с другом или нет.
Я подошла к Джереми, Гасси и Гарэту.
— Я смотрю, ты открыта для публики, — проговорил Гарэт без тени улыбки. — Пойду-ка помогу с напитками.
— Тебе не следовало надевать это платье, Октавия, — сказала явно шокированная Гасси. — Здесь же не Лондон.
— Это слишком очевидно, — сказала я, поглядывая вокруг.
Подошла Бриджит Гамильтон и взяла меня за руку.
— Как очаровательно ты выглядишь, Октавия. Пойдем, нанесешь сокрушительный удар по нашему местному члену палаты представителей. Он умирает от желания познакомиться с тобой.
И не он один. Как только «охотники» пропустили изрядное количество, они окружили меня, наперебой стараясь привлечь мое внимание. Мне подливали снова и снова. Никогда еще я не блистала таким злым остроумием, буквально не давая им передохнуть от приступов смеха. Как опытный комик, невзирая на то, что мне удавалось держать мою публику в состоянии радостного возбуждения, я внимательно наблюдала за тем, что происходит на флангах.
Джереми был мрачнее тучи, потому что я так откровенно флиртовала со всеми мужчинами, Гарэт держался как будущий зять Гамильтонов, суетился ли с напитками или улыбался Лорне. Вместе с тем, как только он смотрел в мою сторону, его лицо принимало злое выражение.
Около десяти часов вошла сильно раскрасневшаяся Бриджит Гамильтон с двумя кастрюлями и водрузила их на длинный полированный стол, рядом с горой тарелок и вилок.
— Это рисотто, — сказала она, — если кто голоден.
Гости ринулись к еде. Я осталась стоять на месте, мужчины, окружившие меня, тоже. Шум, который мы производили, все нарастал до тех пор, пока к нам через толпу не пробился Гарэт.
— Ты бы поела чего-нибудь, Октавия, — сказал он.
Я покачала головой и вызывающе улыбнулась ему.
— Ты ничего не хочешь? — растягивая слова, спросил член палаты, стоявший возле меня.
— Только тебя.
Стоявшие неподалеку женщины, оторвавшись от рисотто и разговоров о пеленках, в ужасе посмотрели на меня. Среди них была и жена члена палаты, с лицом породистой трески.
— Современные девушки совсем не те, что были двадцать лет назад, — громко заявила она.
— Конечно, нет, — резко сказала я. — Двадцать лет назад мне было всего шесть. Вам следовало ожидать некоторых изменений в моем облике и поведении.
Она побагровела от злости, когда раздался взрыв хохота.
Гарэт не смеялся. Он взял меня за руку.
— Мне кажется, тебе лучше пойти поесть, — сказал он ровным голосом.
— Я тебе уже один раз сказала, — раздраженно ответила я, — я не хочу есть, я хочу танцевать. Почему бы кому-нибудь не включить проигрыватель?
Член палаты опустил глаза на серебряные кружочки.
— А что происходит с ними, когда ты танцуешь?
Я хмыкнула.
— То открывают меня, то закрывают. Они же двигаются.
Раздался еще один взрыв смеха.
— Ну, и чего же мы ждем? — спросил член палаты. — Давай поставим пластинку и потанцуем.
— Хорошо, — сказала я, взглянув на него из-под ресниц, — но сначала я схожу в туалет.
Поднявшись в ванную комнату, я едва узнала себя. С взъерошенными волосами, блестящими глазами и пылающими щеками, я выглядела, как одна из Менад. Господи, а платье-то какое красивое!
— И ты тоже красивая, — заметила я и, подавшись вперед, поцеловала свое отражение в зеркале.
Несмотря на то, что я слегка опьянела, я смутилась, когда, обернувшись, заметила в дверях наблюдающего за мной Гарэта.
— Ты что, не знаешь, что подглядывать неприлично? — заявила я.
Он не шевельнулся.
