всех.
— Я просто был очень далеко. Я говорил тебе. Совсем далеко, туда даже Михаэль не заглядывает.
— Для человека, который может заглянуть в Божье царство, нет понятия «далеко», — возразила Элеонора. — Михаэль сказал, ему интересно встретиться с тобой.
Чуть коричневая, гладкая кожа Элеоноры почему-то никак не могла высохнуть окончательно. Она переливалась в лучах неяркого солнца, отчего казалась еще более манящей.
— Так он поможет мне? — спросил комиссар, сглатывая слюну.
— Он должен проверить истинность твой веры. Я ждала тебя, чтобы предупредить: ты должен быть готов к испытаниям.
— Истинность моей веры во что? В кого?
— Истинная вера — это понимание человеком того, что он живет в присутствии Бога. Имя этого Бога, а так же ритуалы с Ним связанные — детали. Гершен, ты в Бога веришь?
Как давно, кажется, этот же вопрос задавал ему его начальник, префект полиции.
Как тогда, так и сейчас Гард не знал, что ответить, и опустил взгляд.
Тем более что смотреть на обнаженную Элеонору все равно было трудно.
Девушка расценила его молчание по-своему:
— Это хорошо, что ты молчишь. Верящий в Бога никогда не кричит об этом. Прощай же, — она повернулась, чтобы уйти, но тут же остановилась. — Запомни, Гершен: Михаэль очень не любит, когда его называют по имени.
— Да знаю я! — не выдержал Гард. — Знаю!
— И еще, — сказала Элеонора совершенно спокойно. — Михаэль утверждает, что Весть каким-то образом тесно связана со мной. Я буду там, где Весть, запомни это.
Спина ее была не менее соблазнительна, чем грудь.
«Ну почему я не брошусь на нее? — думал Гард. — Никого ведь нет. Почему не обниму сзади, не повалю на траву? Почему?»
Элеонора отошла уже довольно далеко и вдруг снова повернулась:
— Запомни, Гершен, человек, который ведет себя достойно, не должен спрашивать: «Почему он так себя ведет?» Ему воздастся. Бог ведь с нами. Бог все видит. Ты — хороший человек, Гершен.
Ведьма! Три тысячи лет прошло, а как были женщины ведьмами, так ведьмами и остались.
И что теперь делать? Сидеть тут и ждать Михаэля или идти его искать по пещерам?
Какие-то он там испытания готовит, этот самый Михаэль, которого нельзя так называть? Ничего. Разные уже были испытания. И это выдержим.
«А где Александр?» — вспомнил комиссар и закричал:
— Александр, эй! Где ты?
О чем-то своем кричали летящие над головой птицы. О чем-то своем грохотал водопад и молчали деревья. И Гард кричал тоже — о своем. Его крик был никому не нужен и никем не был услышан. Комиссар понял, что Александр исчез.
ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ
Александр сидел на камне у входа в пещеру и ждал выхода Михаэля.
У Александра было прекрасное настроение. Ему есть о чем доложить своему Учителю.
Михаэль вышел один. Одет он был, как всегда, в хитон из простой светлой ткани.
Александр поднялся и почтительно поклонился Учителю.
— Ты снова сумел объединить неразумных людей и сделать так, чтобы они попали в руки правосудия? — сказал Михаэль, садясь на камень.
Александр сел рядом на землю и начал рассказ, точнее, доклад своему Учителю:
— Поначалу все было, как всегда: я нашел людей, которые хотели жить грабежами и убийствами. Как водится, мне не стоило особого труда их объединить: подобные люди убеждены, что в компании жить веселей, а грабить проще.
Михаэль был явно доволен рассказом. — Я знал, Александр, что ты помогаешь освободить наш край от всякой нечисти. Но что же на этот Раз было не так, как всегда?
- Я не успел отдать их в руки правосудия. Это сделал человек, называющий себя Гершен.
- Изгнанник?
- Да.
Лицо Михаэля посуровело.
- Поначалу я даже подумал, что он — Мессия, — продолжил Александр. — Я внимательно наблюдал за ним. Да, он чужестранец. Он не знает наших обычаев, не знает наших законов, не знает нашей местности. Запах горелого человеческого мяса едва не привел его к обмороку. Он смелый человек. Он сумел выскользнуть из убежища иудеев. Я устроил ему проверку: он умеет побеждать не только силой, но и хитростью. Да, еще ему ведом какой-то странный тайный знак, — и Александр неуверенно перекрестился.
- Странно, — усмехнулся Михаэль. — Этот знак — память о человеке, который еще жив. Его распнут, и в память об этом люди будут делать так, — Михаэль осенил себя крестом.
Александр был поражен:
- Не хотите ли вы сказать, Учитель, что люди будут использовать знак, напоминающий им о распятии? Простите, но этого не может быть! Распятие — такая страшная казнь! Каждый, кто видел ее, тут же хочет забыть!
- Люди — странные существа. Им почему-то кажется, что память о Боге — это память о страданиях. Хотя на самом деле память о Боге — это память о радости Воскрешения. Но боюсь, они этого никогда не поймут... — Михаэль задумался.
Александр увидел, как из глаз Учителя потекли слезы.
Александр нередко видел Учителя в таком состоянии. В такие минуты казалось, что Михаэль заглядывает куда-то далеко, в будущее, и то, что он видит там, вызывает у него слезы.
Александр знал: когда Учитель зрит будущее, нужно просто ждать его возвращения обратно.
И вот глаза Михаэля просветлели.
- Гершен похож на посланника из будущего. Отчего ты так уверен, что он не Мессия?
- Он существует как человек — это видно. То есть не понимает до конца, на что в жизни стоит тратить душевные силы, а на что — не стоит. Суетится много. Скажи, разве Мессии ведома суета? Нет, это точно: он — человек, а не Мессия.
- Прости, Александр, я просто хотел проверить тебя, твою зоркость и твой ум. Ты, как всегда, оказался на высоте, — Михаэль встал и обнял Александра за плечи. — Я знаю, что он — не Мессия. Мессия придет неузнанным. А когда люди узнают, кто жил рядом с ними, будет слишком поздно.
- Ты знаешь, кто Мессия? И Мессия уже здесь? — вскочил Александр. — Но почему же ты...
Михаэль взглядом заставил Александра сесть.
- Мессия не должен быть узнан. Мессия должен быть предан. Мессия должен страдать. Так заповедано Богом, и люди не в силах этому помешать. И - хватит об этом. Скажи лучше: что Гершен делает в Иудее?
- Ищет Весть. Мы пытались с ним вместе найти Весть, которую спрятал некий Азгад перед тем, как его убили римляне. Мы с Гершеном исследовали убежище иудеев, но ничего не нашли. Я думаю, Гершен перепутал место, и он надеется...
Но Михаэля совершенно не волновало, что думает Александр.
- Азгад успел спрятать Весть перед смертью, — задумчиво произнес он. — Перед смертью.
И снова в глазах Михаэля появились слезы. И снова молчал Александр, понимая: сейчас Учителя трогать нельзя.
- И зачем Гершену Весть? — наконец спросил Михаэль, глядя на Александра сухими глазами.
- Он хочет отнести ее Иисусу. Азгад сказал, что...
- Я знаю, — Михаэль жестом остановил Александра. Лицо учителя омрачилось. — Иисусу? — переспросил он и добавил: — Это серьезно. Когда человек пытается допрыгнуть до неба, он никогда не сможет этого сделать. Но без этих попыток он перестанет быть человеком. Весть, может быть, и не будет услышана. Но надо, чтобы люди о ней знали. Чтобы была попытка. Попытка... Это важно...
- Гершен надеется на твою помощь. Весть...
- Не надо, я знаю, — перебил Александра Михаэль. — Весть спрятана. Гершен хочет, чтобы я помог ее отыскать, а потом он передаст Весть Иисусу. Так?
-Так, Учитель, — шепотом подтвердил Александр. — Но отчего, Учитель, ты сам не можешь отыскать Весть и отнести ее Иисусу?
Михаэль посмотрел гневно:
- У Бога есть Весть, И у людей. Разве ты не знаешь об этом?
- Знаю, — потупил взгляд Александр.
- И вот надо, чтобы простой человек отнес свою Весть Сыну Божьему. Тогда они соединятся. И тогда родится Истина. Услышат ее люди или нет — это другой вопрос. Важна попытка. — Гнев в глазах Михаэля погас. — Как тебе кажется, Александр, Гершен верит в Бога?
Александр ждал этого вопрос и потому ответил быстро и честно:
- Не знаю.
-Тогда я устрою ему экзамен. И если он сумеет разгадать мои притчи, я помогу ему.
-А если не сумеет? — спросил Александр со вздохом.
-А если не сумеет, Весть будет дожидаться своего истинного хозяина. Ступай, мой друг, и приведи ко мне Гершена. Все решится уже сегодня.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
-Здравствуй, Гершен, — сказал Михаэль, не поднимаясь с камня.
Гард посмотрел на него внимательно и произнес громко и четко:
-Здравствуй, Михаэль.
-Я же предупреждал... — начал Александр.
Но, под взглядом Михаэля, запнулся, отвернулся, отошел.
-Тебе разве не говорили, что я не люблю своего имени? — сказал Михаэль. — Тебя разве не предупреждали об этом?
«Говорили! Предупреждали! — хотелось крикнуть комиссару. — А кто ты такой вообще, чтобы диктовать мне условия? Кого ты тут из себя строишь? Тоже мне — пророк... Хочешь испытывать меня? Испытывай!»
Больше всего на свете Гард не любил зависеть от кого бы то ни было. Тем более противно было ждать, что скажет ему этот неприятный, плохо бритый старик, нагоняющий вокруг себя некий мистический туман.
Хотелось его просто обхамить, но комиссар сдержался, попробовал сказать вежливо:
-Мне кажется, уважаемый, человек сам отвечает за свое имя. Если он не хочет, чтобы его звали Миха-
эль, он очень скоро сделает так, что все забудут это его имя и начнут звать иначе. А если люди называют его «подобный Яхве», значит, на самом деле, он против этого не возражает. Михаэль улыбнулся:
-Ты хочешь казаться независимым. Это хорошо. Но ты хочешь, чтобы все
