возможным говорить со мной. Если я увижу сегодня Бога, я передам ему, что ты — честный и смелый Посланник.
В запертую дверь комнатушки уже рвались римские солдаты.
— Они сейчас ворвутся сюда. Дверь долго не выдержит. Значит, мне придется спрятать Весть здесь. Они не должны ее взять. Не должны!
Гард услышал, как зашуршала одежда Азгада, и понял: Азгад достал ту самую неведомую Весть.
Комиссар не видел, но чувствовал движения Азгада: тот прятал Весть.
Куда? Этого Гард не разобрал. Да и какое ему, собственно, до этого дело? Ведь скоро, совсем скоро он, комиссар Гард, вернется на Землю... Вернется на Землю... Вернется на Землю...
Комиссар с ужасом понимал, что чем больше он повторяет это, тем почему-то меньше верит в подобное счастливое развитие событий.
— Я все понял, — вздохнул Азгад. — Бог знал, что так будет. Он предвидел. Он — Бог. Он все может
предвидеть. Он знал, что я погибну. И прислал тебя. Посланник Божий ведь не может погибнуть?
— Хотелось бы в это верить, — вздохнул Гард.
— Ты ведь сможешь жить без этой своей кожи? — с искренним волнением спросил Азгад.
— Хотелось бы верить, — повторил Гард.
— Вот и отлично, — голос Азгада заметно слабел. — Значит, ты послан сделать то, чего не получилось сделать у меня. Они сейчас ворвутся сюда и уведут тебя. Но ты должен убежать от них. Ты сможешь. Ты — Посланник Бога. Но потом ты обязательно вернись сюда. И сделай то, зачем тебя послал Бог, — голос Азгада задрожал, Гарду показалось, что этот человек плачет. — Перед смертью я молю тебя об одном: вернись, найди Весть, а затем найди Иисуса и отдай Весть ему.
— Зачем? — спросил Гард.
—Ты же знаешь зачем. Для чего же ты хочешь проверить меня? Я все помню, все... Весть нужно отдать Ему, тогда ее можно будет прочесть, и тогда мир узнает Весть. Весть — это самое главное знание, которое Должны получить люди. Да? Правильно? Видишь, я ведь ничего не перепутал, да?
— Погоди, погоди. Я хочу, чтобы ты мне сказал, что это за Весть и почему я должен отдать ее Иисусу. Объясни!
«Зачем я его спрашиваю?» — удивился сам себе комиссар.
Голос Азгада становился все тише.
—Для чего ты все время проверяешь меня? — прохрипел он. — Ты ведь сам все знаешь... У Бога есть Весть. И у людей есть Весть. Только когда они соединятся, люди узнают Истину.
Дверь их комнатки оказалась весьма крепкой. Она трещала под напором римских солдат, но пока стойко держалась.
— У людей есть Весть. И у Бога есть Весть, — повторил Азгад. — Их надо соединить, только тогда родится Истина. Правильно? Ты — посланник Божий, и ты должен принести Богу эту Весть. Господь послал тебя, чтобы Весть не погибла, я это понял! Чтобы людям открылась Истина, — голос Азгада стал совсем слабым. — Как ты думаешь, Посланник, если я увижу Яхве, я могу у него спросить, зачем Он посылает людям столько страданий? Разве Бог в страданиях, а не в радости?
Азгад захрипел, затих, начал сползать.
Гард подхватил Азгада, положил на землю, потрогал жилку на шее — жилка не билась.
Рука наткнулась на рану. Стрела попала в горло. Азгад потерял слишком много крови.
Дверь трещала все беспомощней. Наконец она поддалась. В комнату ворвались римляне с факелами в руках.
Старший тут же бросился к Азгаду, с досады пнул его ногой.
— Ну, где эта ваша Весть? — крикнул он Гарду и со злости ударил его по лицу. — Куда вы ее спрятали? Я должен всем, всем показать эту ерунду, которую вы называете Вестью, чтобы все убедились, насколько вы все тут нелепые и бессмысленные создания!
Солдаты обшарили труп Азгада, обыскали Гарда, облазили всю комнатку, даже стучали по стенам.
Весть — маленькая деревянная палочка, похожая на рыбу, — словно испарилась.
— Где она? Где? — спрашивал старший, размахивая факелом перед лицом Гарда.
«Нужна мне ваша Весть, — думал Гард.— Если бы я знал, тут же бы тебе сказал. И сами тут разбирайтесь, мне на Землю пора».
А вслух сказал:
— Я не видел, куда ее спрятал этот бедный человек.
— Не видел? — повторил командир. — Ладно. У нас есть один хороший человек, а у него есть такие хорошие-хорошие инструменты. Когда инструменты прикасаются к идиотам вроде тебя, те сразу всё вспоминают. Сразу и всё. Надевай лохмотья этого ублюдка, и пойдем отсюда.
«Господи, еще не хватало, чтобы меня пытали, — вздохнул Гард. — И главное, за что? Зачем? Почему? Что это за странная история, в которую я попал? Ведь всего этого не может быть на самом деле. Не может! Это все чушь и бред! Бред и чушь! Сейчас мы выйдем из этого подземелья, а наверху меня уже
ждут. И меня заберут отсюда. И я буду вспоминать эту историю как страшный сон. А вскоре и вовсе забуду, чтобы не портить себе настроение. Если помнить все истории, в которые я попадал, никакого природного оптимизма не хватит.
Молодой сам раздел Азгада и передал комиссару его окровавленную одежду.
— У нас страшные пытки, — шепотом сказал молодой воин. — Но я верю вам. И я вам помогу. Я понял, кто вы такой. Не бойтесь. Я знаю, что делать. Я помогу вам. Обязательно помогу.
ГЛАВА ПЯТАЯ
Подталкиваемый римлянами, Гард вылез из подземелья и сразу же почувствовал удушающую жару. Он тут же покрылся мерзким липким потом. Дыхание сбилось.
Машины времени не было. И спасателей не было. Не было никого из будущей жизни, из его XXI века.
Перед комиссаром — насколько хватало глаз — расстилалось пустое каменистое пространство, на котором изредка были разбросаны кучи песка и камней. Вдалеке виднелись скучные, неживые горы.
Никого не встретив, они вышли из деревеньки и двинулись по серо-желтому пространству.
Дорога почему-то шла не прямо, а петляла, словно те, кто первыми протоптали этот путь, были пьяны и их шатало из стороны в сторону.
Идти в рваных сандалиях Азгада было непривычно и неудобно. Казалось, каждый камешек пробивает их насквозь.
Но стоило хоть немного замедлить шаг, как римляне тут же подгоняли Гарда ударами кулаков или уколами копий.
Жизнь показалась настолько ужасной, что от нее непременно хотелось отвлечься: подумать о чем-нибудь хорошем, а лучше всего — составить какой-нибудь план.
Но мысли, бродившие в голове Гарда, были еще ужасней жизни.
Самое главное: оставалось совершенно неясным, отчего это никто не идет к нему на помощь с Земли? Они же видели, что с ним происходит? Не могли не видеть. Еще в тот момент, когда стало очевидно, что он в прошлом воплотился, с Земли должны были прилететь спасатели и забрать его. Почему же этого не случилось?
Ну ладно, пусть им не жалко какого-то там одного комиссара полиции — Бог им всем судья. Но как они могли позволить, чтобы в прошлом появился человек, которого в этом прошлом никогда не было? И чтобы он к тому же влиял на эту самую прошлую жизнь?
Ведь из-за него уже погиб Азгад, несущий какую-то там Весть. Из-за пришельца из XXI века в первом веке погиб человек! А значит, погибли его нерожденные дети, внуки, правнуки, которые могли повлиять на историю человечества...
Как это все могли допустить? Как?
Гард не хотел, боялся признаться себе, что на все эти вопросы существует только один вразумительный ответ: его вовлекли в некий эксперимент, смысла которого он понять не может.
А из этого следовал едиственный, и весьма неприятный, вывод: надеяться ему придется лишь на самого себя. Если бы его хотели спасти с Земли, давно бы спасли. Значит, не хотели.
Гард оглянулся зачем-то, и тут же получил кулаком в лицо.
— Смотри вперед, Бог. Товарищей своих ждешь? Бросили тебя твои товарищи! Там, где прошли воины Римской империи, больше никому делать нечего.
Печально, но римский командир был прав: товарищи его бросили. Ради какого-то там эксперимента, или случайно, или в связи с неполадками в машине... Это неважно.
Бросили.
Он — один в первом веке нашей эры. И надеяться может только на самого себя.
Даже если в конце концов из будущего к нему прилетят, это будет чудо. А на чудо надеться нельзя.
На себя — можно. На чудо — нет.
Итак, что он может сделать в этой идиотской и становящейся все более трагической ситуации?
Первое: он должен сбежать. Как это сделать — неясно, но очевидно, что сбежать необходимо. Еще не хватало испытывать на себе древнеримские пытки.
Если молоденький римлянин всерьез верит, что Гард Божий посланник, он обязательно поможет.
Второе: нужно обязательно забрать свой комбинезон. Встать в этой пустыне и нажать сигнал маяка.
Ну не посмеют они бросить своего товарища, который будет долго звать на помощь!
А если это сбой в технике? Тогда починят и прилетят на его зов.
Как всегда после выработки плана, комиссару стало жить чуть легче. Надежду в жизни дает только перспектива — это Гард знал хорошо. Появляется перспектива — появляется в жизни смысл.
Солнце уже почти совсем закатилось за бесцветные горы, но прохлада все никак не наступала. Слава Богу, есть не хотелось, — после тюбика не будет хотеться еще долго, а вот жажда мучила нестерпимо.
— Пить! — взмолился Гард. — Умоляю: воды... Один из воинов замахнулся — ударить, но старший
жестом остановил его...
Потом он отвел Гарда чуть в сторону, встал спиной к своим воинам, а комиссара заставил рухнуть на колени.
Старший мочился и с хохотом кричал комиссару:
— Пей! Ну что же ты! Пей, скотина! Будешь знать, как Бога из себя строить! Пей!
Солдаты вокруг хохотали.
И только в глазах молодого парня Гард прочел сочувствие. Мальчишка улыбался виновато, словно извиняясь за все происходящее.
«Он мне поможет, и все
