показались странными.
— Кто вы? — спросил Гард.
— Какой странный вопрос, — Незнакомец улыбнулся. — Люди так любят спрашивать друг у друга: «Кто ты? Кто ты?» И ведь что удивительно, отвечают на этот вопрос, будто и вправду знают ответ.
Незнакомец открыл свой мешок, достал из него хлеб и рыбу, протянул Гарду. Рыба пахло как-то странно.
— Она несвежая, — буркнул Гард. Незнакомец улыбнулся:
— Тогда не ешьте. Хотя, уверяю вас, если бы я хотел вас отравить, мне просто не надо было бы вас спасать. Вот и все.
Незнакомец поднялся, собираясь уходить. Он был высок, коренаст и жилист. Силен. Это ощущалось сразу. Черные длинные волосы распущены по плечам. Черные как смоль глаза смотрели внимательно, но не агрессивно. Лицо — уставшее и доброе.
— Извините, — смутился Гард. — Я попал в такую сложную ситуацию... Не уходите.
Прохожий сел на соседний камень.
— Человек с рождения попадает в сложную ситуацию, — улыбнулся он. — Жизнь вообще — сплошная сложная ситуация. В вашем возрасте к этому уже можно было бы привыкнуть.
Комиссар начал есть. Свежая или нет рыба — Бог с ней. Но комиссар давно не ел ничего более вкусного: жирная, почти без костей рыба, свежий, пахнущий жизнью хлеб.
А потом Гард долго пил холодную воду из чистой реки.
Незнакомец ни о чем не спрашивал. Но смотрел внимательно и по-доброму. Так смотрел, что хотелось задавать ему вопросы или посоветоваться о чем-нибудь.
— Я ищу Иисуса Христа, — сказал Гард, оторвавшись наконец от воды.
— Вы уверены в этом? — Незнакомец снова улыбнулся.
— В смысле? — не понял Гард.
— Жизнь устроена причудливо. Иногда кажется, что ты делаешь одно, хотя на самом деле занимаешься чем-то совсем другим. Не так ли? Спросите себя: «Зачем я ищу Иисуса Христа?», и вы поймете, что у вас нет ответа на этот вопрос. Знаете, что я вам скажу? Когда человек выходит из дому, он никогда не может ответить на вопрос, куда и зачем идет. Он может предполагать. Знает только Бог. Нет?
«Он прав, — подумал Гард. — Я ведь должен был найти Иисуса, чтобы выполнить задание. Предположим, выполню я задание и узнаю, как все было на самом деле. И что? Как и кому смогу я передать эти сведения? Никак и никому».
Незнакомец продолжал:
— Жизнь мудрее нас, не так ли? — Он сорвал прибрежную травинку и бросил в реку. Травинка медленно и нерешительно поплыла. — Вот она плывет, не задавая себе вопроса: «Зачем?». И она счастлива, уверяю вас. Человек так не умеет. Скажу: к сожалению, не умеет. А ведь казалось бы, чего проще: подчиниться потоку и плыть. Вас ведь несет поток? Зачем же вы собираетесь с ним бороться? Или вы считаете себя сильней потока?
Незнакомец обладал магической силой. Его нельзя было не слушать. Казалось, что и не слушаться — тоже нельзя.
Незнакомец продолжал:
— Вот вы говорите: вам нужен Иисус Христос. Иисус Христос — это Тот, Кто отвечает на вопросы. А разве у вас есть вопросы к Нему? Вы уверены, что готовы к встрече с Ним?
Незнакомец замолчал, словно ожидая ответа.
Гард не знал, что отвечать.
Незнакомец улыбнулся — не ироничной улыбкой превосходства, а по-доброму, как улыбаются хорошему знакомому, — и снова заговорил:
— Между тем, предположим, судьба доверила вам некую тайну, которая не только вам принадлежит, но и всему человечеству. Из всего человечества, так получилось, тайну эту знаете только вы. Странно, не правда ли, что вы далее не думаете о том, как ее разгадать?
— Откуда вы знаете? — изумился Гард.
— Нехороший вопрос. Даже если я вам на него отвечу, это ничего не изменит в вашей жизни, не так ли? Вы все время хотите размышлять над тем, в чем нет ровно никакого смысла. А думать нужно над тем, в чем есть смысл, перспектива, цель. Вы же не травинка. Вот какова ваша цель?
— Вернуться, — начал Гард и тут же испугался, что выдаст себя. — Вернуться туда, где мой дом.
— А как же тайна?
— Она не моя.
— Не ваша? — удивился Незнакомец. — А разве вы — не часть человечества? Разве люди вам абсолютно безразличны? Предположим, вы вернетесь. А вы
вернетесь, рано или поздно: изгнанники всегда возвращаются, уверяю вас. И что? Разве не станете сокрушаться по поводу того, что не смогли разгадать тайну Вести?
— Вы и это знаете?
— И опять нехороший вопрос, Гершен.
Гард оглянулся, не понимая, кого позвали.
Незнакомец снова улыбнулся. Гард понял, что давно не видел людей, которые умели так улыбаться; людей, для которых улыбка не оружие, не знак превосходства, а просто — улыбка.
— Я обращаюсь к вам. У вас ведь нет имени? А у человека обязательно должно быть имя, чтобы не потеряться. И вам будет имя — Гершен.
— Почему Гершен?
— Гершен означает «изгнанник». И если вы скажите мне, что не знаете, почему вы изгнанник, я вам не поверю.
Комиссар промолчал. Незнакомец, как это ни странно, очень точно определил место Гарда в его нынешней жизни. Все правильно: он — изгнанник.
А что? Гершен — хорошее имя. Резкое. И на Гарда чем-то смахивает. Гершен — Гард, похоже.
— Жизнь, Гершен, происходит не так, как нам хочется, а так, как она происходит. Что же остается нам? Не обижать Бога, который отражается в душе каждого человека. Или не отражается, — Незнакомец снова сорвал травинку, и, посасывая ее, продолжил: — Когда Бога обижают, он перестает отражаться в душах людей. Бог не мстит и не казнит, Он просто перестает отражаться в душе человека. Вот и все. Незнакомец целиком завладел Гардом. Но это обстоятельство отчего-то вовсе не раздражало комиссара, а даже — страшно сказать — радовало.
— Кто вы такой все-таки? — спросил комиссар. — Может быть, вы и есть Иисус Христос? Хотя на иконах вас изображают, по-моему, как-то иначе.
Незнакомец поднялся и сказал грустно:
— Иисус Христос не отвечает за то, как Его изображают. Знаешь, Гершен, в чем трагедия всех пророков? Они бескорыстно несут людям истину. Не для того, чтобы чему-то научить людей. Не для того, чтобы переделать их. И даже не для того, чтобы улучшить мир. Они знают истину и хотят ею поделиться, — Незнакомец выплюнул травинку и зачем-то втоптал ее в траву. — Вот почему женщина рождает ребенка? И зачем? Потому что она беременна, и больше ни почему. И — ни зачем. Люди же начинают использовать эти истины, чтобы построить правильную, с их, человеческой, точки зрения, жизнь. А точки зрения у всех людей разные. Вот они и трактуют истины, кто как Умеет. И в этих трактатах Истина теряется так же, как ты потерялся сегодня в пустыне.
~ Я понял! — закричал Гард. — Вы точно Иисус. '*• должен пойти с вами. Я должен понять, что с вами будет, как там все у вас произойдет, и я...
Незнакомец жестом остановил его:
— Ты должен найти Весть! — Он показал рукой вправо. — Это — там. Иди туда! — Он показал на реку, травинка была уже на середине реки. — Видишь, как далеко ее отнесло во время нашего разговора. Тебе кажется, что ты оставался на месте, пока мы говорили, но ты тоже проделал огромный путь. И этот путь — к себе. Не поворачивай обратно. Если человек может найти Весть, он должен ее найти, не так ли?
Гард кивнул.
— И только после этого ты встретишь Иисуса. Потому что Весть есть у людей, и Весть есть у сына Бога. Когда они соединятся, родится Истина, не так ли? — Незнакомец неожиданно расхохотался, вскочил, подбежал к реке, набрал в пригоршню воды и, продолжая смеяться, облил Гарда. — Ты теперь — Гер-шен. У тебя другая жизнь. Новая.
— А старая вернется?
— Нет. Старая жизнь никогда не возвращается. Так солнце каждый день по- разному освещает эту планету. И ветер дует не одинаково. В человеческой жизни даже двух одинаковых секунд не бывает, поэтому возвращение невозможно. Но ты вернешься. Другим. И в другую жизнь.
Незнакомец начал медленно удаляться.
— Скажи мне, — крикнул ему вслед Гард. — Ты — Иисус? Ответь.
Человек остановился, улыбнулся снова.
— У каждого свой Иисус, Гершен. Так же, как у каждого свой закат, свой ветер и своя река. Они только на первый взгляд кажутся одинаковыми, однако, у каждого — свои. Иисус придет к тебе, когда ты найдешь Весть.
Незнакомец исчез за барханами.
А комиссар понял, что теперь у него появилась цель: он пойдет за этой непонятной Вестью. И это будет разумно и правильно.
Да и вообще, в чем всегда был смысл жизни комиссара Гарда? В том, чтобы узнавать истину. И больше ни в чем. Он сам выбрал этот путь и шел по нему.
Он всегда шел за истиной.
Поздно меняться. Человек может нарушать любые законы, и ему это иногда сходит с рук, — комиссар полиции хорошо знал это, — но нарушать законы собственной жизни ни в коем случае нельзя.
Гард еще раз умылся в реке и двинулся в ту сторо-НУ> куда указал Незнакомец.
Часа через два пустыня кончилась, словно оборвалась. Точнее, превратилась в довольно узкую дорогу.
Он прошел по ней совсем немного, как вдруг заметил процессию и был вынужден немедленно спрятаться за ближайшим раскидистым деревом.
Этот был тот самый отряд римлян, от которых Гард еле сумел сбежать.
Впереди отряда шел Корнелиус. Лицо и тело его были изуродованы побоями, руки за спиной связаны.
Комиссар понял, что Корнелиуса ведут на казнь. Или на суд, что, в сущности, одно и то же. Ни один суд, конечно, не оправдает этого парня.
«Надо идти за отрядом, — сказал себе комиссар. — У них мой комбинезон... Я найду комбинезон, нажму на маячок много раз, а потом буду ждать, пока меня заберут.
А Весть?
Что Весть? Пороюсь в книжках и узнаю, что там с ней было... Ведь комиссар Гард XXI века легко сможет узнать, что случилось с Вестью века
