будет в порядке, — убеждал себя комиссар. — Я не для того родился, чтобы так бездарно погибнуть в это идиотское время в этой кретинской стране!»
Эта простая мысль почему-то его успокоила.
Когда вдалеке показалась очередная деревенька, Гард взмолился, чтобы они остановились там на ночлег. И Бог услышал его молитвы.
Комиссар лежал на земле и смотрел в небо.
Ночью в пустыне небо оказалось не черным, а темно-голубым. Вокруг — кромешная мгла, а наверху — темно-голубое небо. Небо в пустыне представлялось невероятно далеким: оно ничего не освещало. Синело себе в высоте, создавая неясную — а может быть, наоборот, слишком ясную — перспективу.
Воины легли в домах, а комиссара бросили прямо на песок. Рядом дремал охранник.
Если б надо было просто убежать, Гард давно бы прибил охранника его мечом, да и ищи ветра в пустыне!
Но надо было спасать комбинезон, без которого его, если и захотят, не найдут. А как спасать, если комиссар даже не заметил, в какой домик его отнесли?
Римляне выставили охрану: двое сидели около домиков и тоже дремали. Римляне ощущали себя в Иудее хозяевами и охрану выставляли, повинуясь скорее привычке, нежели здравому смыслу. Убрать спящих охранников тоже не представляло бы никакого труда. Но вот что делать дальше?
Дверь одного домика открылась, и из него вышел молодой римлянин — тот самый, который обещал помочь. Он подошел и сказал охраннику:
— Давай, что ли, я его посторожу?
Охранник с радостью убежал в дом, а мальчишка подсел к комиссару.
— Меня зовут Корнелиус, — шепотом сказал он. — А у тебя нет имени?
«Если этот парень верит в то, что я Божий Посланник, то ради меня он пойдет на все, — подумал Гард. — Придется играть роль».
Комиссар молча и многозначительно посмотрел на Корнелиуса,
Взгляд, видимо, получился удачным: Корнелиус почтительно отодвинулся.
- Ты правда Посланник Божий? — спросил Корнелиус, глядя на комиссара влюбленными глазами.
Перед этим дьявольским карамболем Гард, разумеется, перечитал Библию и теперь решил говорить языком, который ему казался библейским:
— Разве ты требуешь у солнца доказательств того, что оно — солнце? — медленно проговорил он. — А у неба — доказательств того, что оно — небо? Истинно говорю тебе: то, что на самом деле существует, доказательств не требует.
По тому, как часто и нервно задышал Корнелиус, комиссар понял, что его слова возымели нужное действие.
— Я так и знал, что Бог есть, — сказал Корнелиус. — Они говорят: не думай об этом. Как не думать? Ведь если нет Бога, кто же тогда создал Рим? И весь
остальной мир? И потом: если нет Бога, то кто же тогда судит нас каждую минуту? Кто-то же должен за нами следить, правда?
— Истину говоришь, — изрек Гард.
— Чем я могу помочь тебе, Божий Посланник? — спросил парень, тяжело дыша. — Я могу устроить тебе побег, я...
Гард не позволил парню договорить.
— Верой своей. Твои друзья обрекли себя на вечные муки: они унижали меня. Что может быть ужасней? А ты узнал меня. И теперь тебе осталось сделать совсем немного, чтобы спасти свою бессмертную душу.
— Что, что мне нужно сделать? — едва не закричал Корнелиус.
Гард медленно поднялся, подошел к мальчишке, положил руки ему на голову и произнес:
— Мы — посланники Божьи — отличаемся от вас, обычных людей. Ты угадал: у нас — две кожи и два лица. Твои друзья забрали мою вторую кожу и мое второе лицо... Когда они делали это, ты не помог мне... — Гард сделал строгое лицо. — Отчего ты не помог мне, раб? Отчего?
Мальчишка вскочил. В темноте его глаза горели ужасом.
— Я... Я... хотел... Но я... Как?.. Их же много... Командир... Я не мог. Вот сейчас я и пришел, чтобы помочь. Правда. Чтобы помочь.
—Ты пришел, чтобы помочь? — медленно и торжественно провозгласил Гард. — Ну так помоги мне: верни мне мое второе лицо и мою вторую кожу, — на мгновение комиссар задумался и добавил спокойно. — Ладно, без лица обойдусь. Ты мне, главное, кожу верни.
Ни слова не говоря, Корнелиус направился к домикам.
«Слава Богу, подействовало!» — радостно подумал Гард.
Но на полдороге Корнелиус развернулся и двинулся обратно.
— Я все-таки хочу спросить, — вздохнул он. — Вот если ты — Посланник Божий, то почему не можешь... Ну... совершить какое-нибудь чудо... Уничтожить тех, кто унижал тебя, и обрести свою вторую кожу? Почему?
«Почему люди совсем не хотят верить в Бога? — подумал комиссар. — Им обязательно нужны чудеса. Никаким проповедям Христа люди не поверили бы, если бы Он не совершал чудес: не превращал бы воду в вино, не исцелял бы больных... Не словам люди верят, не Божьим истинам, а только чудесам».
Мысль была хорошая, но пришла некстати. Не о возвышенном сейчас надо было думать, о насущном.
Гард подошел к Корнелиусу, положил руки ему на плечи и рывком усадил на землю.
Корнелиус рухнул. Хорошо. Встряска парню не помешает.
—Ответствуй мне, — басом священника выговорил Гард. — Хочешь ли ты после смерти лучшей жизни?
— О, да, — выдохнул Корнелиус.
— Понимаешь ли ты, что эту лучшую жизнь надо заслужить?
— Конечно.
— Отдаешь ли ты себе отчет в том, сколько грехов лежит на тебе?
Парень задумался, будто вспоминая свои грехи, и прошептал:
-Да…
— Так разве же не будет чудом то, что одним своим поступком, одним коротким действием ты искупишь все грехи свои и обеспечишь себе после смерти лучшую жизнь? Разве не чудо то, что ты — простой римский парень — можешь помочь Божьему посланнику? Какого еще чуда ты требуешь? О каком чуде говоришь? Что еще надобно тебе, неблагодарный?
Речь комиссара произвела на Корнелиуса сильное впечатление: он упал на колени, подполз к комиссару и стал целовать ему ноги.
Это было слишком.
Гард отодвинулся и, воздев две руки к небу, провозгласил торжественно:
— Истинно тебе говорю: кто помог Божьему посланнику, тот помог себе. Иди же и верни мне мою вторую кожу и второе лицо. Главное — кожу, в ней — моя жизнь.
Корнелиус вскочил и помчался к домикам. Он знал, где находится комбинезон, и сразу направился туда, куда надо.
«Только бы все получилось», — взмолился Гард.
Не прошло и пяти минут, как комиссар увидел мальчишку, который на вытянутых руках нес его комбинезон. Сверху лежал шлем.
Корнелиус шел медленно и торжественно.
«Интересно, — подумал комиссар, — что испытывает человек, несущий в руках кожу Божьего посланника?»
И еще он подумал: «Шлем сейчас скатится, точно скатится. И зачем я только сказал ему про этот шлем? Мне маяк нужен, только маячок».
Тут шлем и скатился.
И не просто так скатился, а ударил по ноге спящего охранника.
Охранник тут же вскочил и, увидев Корнелиуса с его поклажей на руках, заорал истошно:
— Тревога!
И тут же из всех домов посыпались люди: римские воины умели просыпаться мгновенно и, не раздумывая, бежать навстречу опасности.
Времени на размышления не оставалось: либо бежать сейчас, либо сбежать уже не удастся никогда.
Гард вскочил. Бросился на того охранника, который оказался ближе других. Вытащил у него из-за пояса нож и всадил ему в шею.
Охранник, не ожидавший от истощенного узника такой прыти, даже не успел сообразить, что случилось.
Гард выхватил из ножен охранника меч и, с мечом в одной руке и окровавленным ножом в другой, бросился бежать в пустыню.
Сзади слышались голоса:
— Стой! Стой, куда? Стой немедленно!
И понял, что пустыня — это такое место, где спрятаться невозможно.
Он один посреди пустынного пространства.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Стрела противно просвистела около уха. А над плечом просвистело копье. Не менее противно.
Римляне выскочили из домиков без своих тяжелых доспехов: ничто не мешало им бежать, а бегали они быстро.
Конечно, Гард имел какую-то фору. И темнота должна была ему помочь, но все это — временно, ненадолго и ненадежно.
И если уж смотреть правде в глаза — а куда ей еще смотреть? — то спасти комиссара могло только чудо. В конце концов, не могут же чудеса все время быть неприятными, пора бы и хорошему чуду случиться.
Почему бы ему не случиться сейчас? Очень было бы кстати.
Сквозь толстый слой песка и камня Гард слышал удаляющиеся голоса.
Пустыня была голой, каменистой, в общем — отвратительной. Но, к счастью, недавняя буря насыпала на голое пространство кучи песка и камня.
Одна из таких куч оказалась довольно большой. В нее можно было зарыться, затихнуть и молить Бога о чуде.
Так комиссар и сделал. Тем более что иного выхода не было.
Откуда только силы взялись! Он мгновенно — ножом, мечом, руками — вырыл нору в песочно-камен-ной горе, залез в нее и засыпал себя.
«Я уже заживо погребен, — подумал Гард. — Нехорошая метафора».
Песок забился всюду: в нос, в глаза, в уши... Голоса римлян затихли, но комиссар продолжал сидеть, опасаясь, что воины притаились в засаде.
Когда дышать стало совсем уже невозможно, Гард начал осторожно выбираться из укрытия.
Первые лучи солнца уже окрасили пустыню в неестественно красный цвет, пейзаж здорово напоминал марсианский. Было невероятно холодно. Солнце поднималось нехотя, лениво — кому охота утром вставать? И так же нехотя, лениво и постепенно теплело вокруг.
Надо быстро куда-то двигаться. Потому что очень скоро он начнет умирать от жары. Буквально умирать: без еды, без воды, одинокий путник, заблудившийся в пустыне.
Но Гарду не было страшно, ему было все равно. Он не знал, куда идти и что делать. План жизни не
