Я кивнул.
— А что потом?
— Мистер Вэзер смешал виски с содовой, мы выпили, и я пошел домой. Я никогда не позволяю себе пить на работе.
После короткой паузы он добавил:
— Конечно перед уходом я тщательно проверил, чтобы каждый вышел из транса, поэтому все внушения были аннулированы.
— Кто сопровождал мистера Вэзера, когда он готовил напитки?
— Он был так добр, что пригласил меня взглянуть на его спальную… хотя с нами был кто-то еще из его друзей. Он очень гордится этой комнатой.
— Прекрасно. Причина всех этих вопросов, мистер Борден, заключается в том, что после того вечера у Джея Вэзера каждый день возникают галлюцинации. На его плече появляется попугай. И я уверен, что это постгипнотическое внушение.
— Вот как?
Он казался удивленным. Я привел подробности, и он сказал:
— Да, похоже на последствия гипноза, но уверяю вас, мистер Логан, здесь нет никакой связи с выступлением в тот субботний вечер. Мы ничего не говорили ни о попугаях, ни о каких-либо других визуальных галлюцинациях. И даже если бы они возникли, я очень опытный и внимательный специалист, чтобы оставлять внушения в умах субъектов после демонстрации.
Он казался возбужденным.
— И последний вопрос, мистер Борден. Могли бы вы вкратце описать ваше выступление в тот вечер?
Он кивнул.
— Конечно. Я прочитал собравшимся небольшую лекцию по основам гипноза. Присутствовало восемь человек. Потом последовали предтрансовые инструкции. После нескольких демонстраций я использовал групповой гипноз.
— Другими словами, — прервал я его, — вы пытались загипнотизировать каждого из них одновременно?
Он кивнул, и я спросил:
— А что, если бы все восемь вошли в транс?
Он засмеялся.
— Такого никогда не случилось бы в этой группе, мистер Логан. Но мне удалось ввести в глубокий транс троих из присутствующих. Я использовал технику «обратной связи» Эндрю Сальтера, в которой субъекта просят описать, как он себя чувствует, и эти ощущения возвращаются ему, так сказать, при следующем подходе. Кстати, это мне кажется наиболее важным шагом.
Он скосил глаза на пол.
— Итак, из было трое — мистер и миссис Вэзер и еще одна женщина с довольно странным именем. Такая красивая, знаете.
— Эйла Вайчек?
— Да, она. Я применил к этой троице мгновенный гипноз, затем пробудил их и продемонстрировал особенности гипноза с каждым из них по очереди. Поэтому другие семь человек имели возможность наблюдать за трансовыми состояниями.
— Одну минуту, мистер Борден. Что вы подразумеваете под мгновенным гипнозом?
— Общую процедуру. Когда субъект находится в глубоком трансе, ему можно внушить, что позже он мгновенно уснет, когда будет сделан некий жест или будет произнесено определенное слово. Например, мы гипнотизируем субъекта и говорим ему, что позже он погрузится в глубокий сон, стоит мне только щелкнуть пальцами и сказать: «Спать». Затем он пробуждается, а когда я щелкаю пальцами и говорю: «Спать», он тут же засыпает.
Я покачал головой.
— То есть вы хотите сказать, что можете теперь подойти к мистеру и миссис Вэзер или, допустим, к Эйле Вайчек и заставить их спать?
— Да нет же! Я уже говорил, мистер Логан, что уходя от Вэзеров, я удалил все внушения. Запомните, там было пять человек, которые не подвергались гипнозу. Пятеро, не считая меня! Причем я действовал по приглашению и, конечно, с их согласия.
— Так-так.
Я отметил это в уме и сказал:
— Прекрасно. Благодарю за секретную информацию, мистер Борден. Это все, чего я хотел.
На часах было 21.16. Я снова посмотрел на Бордена, размышляя о странной силе, с которой он столкнул трех человек в субботний вечер. И меня по-прежнему беспокоил попугай Джея.
— Чем больше узнаю о гипнозе, тем интереснее становится. Людям говорят: «Спи», и они, бац, засыпают.
Он засмеялся.
— Не все так просто, мистер Логан. Есть несколько методов…
Борден замолчал и слегка нахмурился.
— Ну вот, например, — сказал он, и фраза повисла в воздухе.
Гипнотизер прошел в угол комнаты и отодвинул стол от стены. На нем покоился большой магнитофон. Другой такой модификации я никогда прежде не видел. К нему крепился картонный диск шести дюймов в ширину с черным пятном в середине и чередующимися черными и белыми полосами, которые, извиваясь, шли от центра к внешнему краю диска. Полосы начинались как точка в центре, а затем расширялись и на краю достигали полудюйма.
Борден щелкнул выключателем и сказал, указывая на черно-белый диск:
— Для наведения гипноза есть много методов фиксации внимания — кристаллические шары, пятно на стене, блестящие объекты, но мне кажется более действенным вот это.
Он щелкнул другим выключателем, и диск начал вращаться. Линии незаметно переходили друг в друга, спираль навязчиво притягивала мой взгляд к черному центру.
— Вы можете заметить некий эффект очарования в том, как вращается диск, — произнес Борден приятным тоном. — Я часто использую его для фиксации внимания субъекта, чтобы помочь наведению сенсорных впечатлений. А если добавить к этому фону тихую приятную музыку, эффект становится более значительным.
Он повернул ручку, и из магнитофона полилась пульсирующая музыка. Она действительно расслабляла.
— Сами видите, как это помогает, — продолжал Борден. — Глаза фокусируются на диске, а музыка усиливает действие слов. Она расслабляет вас, она расслабляет абсолютно.
Тут он был прав. Вращающийся диск и музыка, соединяясь, создавали какое-то гипнотическое воздействие даже без вмешательства голоса Бордена. Его голос лишь усиливал умиротворяющий, расслабляющий эффект. Он говорил о чем-то, и мне вдруг показалось, что голос меняется, окрашиваясь в глубокие богатые тона.
— Ваши руки становятся все тяжелее и тяжелее, ваши ноги наливаются тяжестью, — говорил он, и его голос звучал мощно и проникновенно.
А я чувствовал это! Я чувствовал тяжесть в руках и ногах, тяжесть, которой не было раньше. Я даже мог… Что за дьявол? Я быстро завертел головой, похлопал ладонями по подлокотникам кресла и вскочил на ноги.
— Чертовски интересно, мистер Борден.
Он улыбнулся.
— Что правда, то правда, мистер Логан. Теперь вы понимаете, что гипноз — это нечто большее, чем просто настойчиво пожелание человеку глубокого сна.
Он щелкнул выключателем, музыка резко оборвалась. Круг из картона замедлил вращение и остановился.
Мне хотелось бежать отсюда ко всем чертям.
