такими проявлениями всякого рода гениев, как геноцид, рабовладение, вивисекция…
— Какое мне дело до вашей своры дипломатов? Я являюсь вождем суперрасы, которой наплевать на сформулированные вами ценности. Они просто не приложимы к нам!
— Да, я видел вашу экспериментальную ферму, — сказал Ретиф. — Но, как мне показалось, с насильственной эволюцией дела там идут неважно.
— Не спорю, ошибки случались довольно часто, пока я лично не воспроизвел точную форму, которую требует Генеральный План. Но даже в ней, сами понимаете, есть…
— Я видел также солдат, на которых вы возложили военное обеспечение переворота. Неплохие солдаты, но только вряд ли они лучше любых других.
— Как я и подозревал, истинный смысл вовлечения их в наше дело ускользнул от вашего убогого воображения. Но, однако, очень скоро…
— Я думаю, не ускользнул. Управлять лумбаганцами наудачу — это, конечно, хорошо, но вряд ли возможно. Вы решили проверить просто: а что, если загнать их в казармы? Тогда сразу они в наших руках! Правда, тут есть свои проблемы, которых вы не разглядели. Мундиров не так много, как населения, да и…
— Очень хорошо! Ты очень точно уловил мою основную идею, землянин! Но ты все-таки не принимаешь поправки на величие моего разума! Пока ты откапывал детали и рылся в мелочах, мой разум заканчивал стратегическую проработку дела. И сейчас, сегодня, в эту минуту, возвещается Рассвет Новой Эры, которая будет наследницей всех предшествующих низших форм жизни! И эта Эра открывается взлетом новой суперрасы, открывается моим именем!
— Что это он тут? — пробормотал Глут. — Дурака валяет? Раз он такой занятой, какого черта стоит здесь и толкает речи?
— Он просто пытается доискаться, как много мы знаем, — шепнул Ретиф.
Гроссмейстер Уш небрежно махнул рукой.
— Низкий ум — низкие мысли, — прошипел он. — Что вы знаете или что вы не знаете — это уже не имеет никакого значения. Аб-со-лют-но! Я даже сам восполню некоторые пробелы в ваших знаниях, чтобы вы терзались больше. Итак, я поверяю вам: сегодня я принимаю на себя управления планетой. Завтра я выдвигаю свой ультиматум Галактике. На следующей неделе — мужайтесь, землянин! — вы лично и, конечно, в цепях, станете служить моим посыльным и будете передавать мои требования своим бывшим хозяевам. А этого варвара я разрешу вам оставить при себе лакеем.
— Как я понял, у вас есть причины не расстреливать нас сейчас на месте,
— сказал Ретиф.
— Я ничего не делаю просто так, землянин. И если я вас не расстрелял, значит, это мне нужно, — заявил жестко Уш. — А теперь ступайте в камеру. Сделайте это добровольно, иначе мне придется приказать, чтобы вас туда затолкали.
— Я и сам думаю, что нам сейчас требуется отдых, — ответил Ретиф.
16
Темница, в которую отвели Ретифа и Глута, была вырезана глубоко в скале и находилась в одном крыле с секретной лабораторией. Это была мрачная комната шести футов в длину, без света, без мебели и вообще без каких бы то ни было удобств. Дверь, через которую они вошли сюда, была из цельного куска железа толщиной ровно в фут. Потолок, пол и стены представляли собой неровные, холодные и сочащиеся гнилой водой камни.
— По крайней мере от меня убрали этого полоумного дурака с его речами,
— сказал Глут.
Они произвели краткий осмотр места заточения при помощи огня зажигалки Ретифа.
— Я, конечно, могу просочиться через сточную трубу. — Глут показал на узкий каменный желобок, выходящий, видимо, наружу. Наверно, руку бы туда Ретиф просунул, но никак не больше. — Только на этом моя жизнь будет закончена. Ведь если Простейшие разбегутся от меня, их обратно уже никакими коврижками не заманишь. А ты будешь здесь умирать с голоду…
— Думаю, до этого не дойдет.
— Ага! Значит, ты держишь кролика в рукаве? Давай, Ретиф, я так и знал! Расскажи-ка про свой план! Как мы разделаемся с этими землянами?
— Гроасцами.
— Неважно, как ты их называешь, но мне они не нравятся! Ну, говори же скорее, какую штуку мы им выкинем?
— Для начала, по-моему, неплохо бы найти местечко поудобнее на полу, — заметил Ретиф.
— Что? На полу?.. Ладно, если это нам как-нибудь поможет.
— А теперь мы будем ждать.
— Буду с тобой откровенен, Ретиф: мне твоя программа что-то не кажется динамичной.
— По крайней мере это все, что я могу пока предложить.
— М-да… — Глут помолчал. — А чего мы ждем? Что-то должно произойти?
— С радостью восприму, если что-нибудь будет, если, конечно, будет.
— Все шутишь. Как же можно чего-нибудь ждать здесь, в этой подземной конуре, где есть только один узенький выход и тот — для дерьма?
— А вот посмотрим, — возразил землянин.
— Ты имеешь в виду?..
— Тихо!
Откуда-то снаружи послышался тихий осторожный шорох. Ретиф зажег свою зажигалку. Ее бледный огонек отбрасывал слабый свет на липкий влажный пол камеры.
В четырехдюймовом сточном отверстии, кажется, что-то зашевелилось.
Вначале показалась тощая нога, увенчанная большим глазом, который придирчиво осматривал внутренность камеры. Потом нога впрыгнула на пол. За ногой след в след показалась рука, которая прежде чем вползти внутрь показала на двух пальцах земной знак «V» — «Победа». За рукой показалось ухо и так дальше.
— Чтоб я сдох!.. — свистяще повторял потрясенный Глут, когда видел, что в камеру залезает новое Простейшее. — Что за сборище?!.. Что за сброд?!..
— Спокойно, Глут, — проговорил Ретиф. — Вы, кажется, хотели, чтобы что-то произошло?
— Уж не проделки ли это наших друзей? Они сначала засадили нас, а теперь решили позабавить…
— Тихо, Глут! Не говорите глупостей! Если тюремщики услышат ваш голос, то, боюсь, они положат этому съезду конец.
— Не знаю, не знаю, — бормотал Глут, чуть отодвигаясь, чтобы уступить место все прибывающим существам. Вдруг он оборвал себя на полуслове, а его лицо исказилось от ужаса. — Дьявол, посмотри, что они делают!
Один глаз подкатился к носу, и они быстро соединились в одно целое. Затем к ним прибавился другой глаз. В воздухе промелькнула верхняя губа, и через секунду она уже красовалась там, где ей и положено быть, — под носом. Другие Простейшие толпились возле, дожидаясь своей очереди.
— Это… Это… Я об этом слышал, но даже не думал… — заикаясь, говорил Глут. Он замахнулся ногой на увеличивающийся на глазах живой клубок, но Ретиф вовремя схватил его.
— Спокойнее, Глут, — сказал он. — Вот это и есть жизнь! И не надо этого бояться!
— Подожди, я что-то не найду второе легкое, — послышался хриплый голос, доносившийся как раз из самой середины копошащихся и соединяющихся Простейших. — Убери подальше этого хама, а то он у меня узнает! Я думаю, у него поубавится самодовольства, когда он услышит от меня всю правду о себе!
— Весь последний день я ощущал, что за мной кто-то ходит, — сказал Ретиф. — Признайтесь: это были вы. Добро пожаловать, Инарп. Вы случились здесь как нельзя более кстати.
17
— Вот это и есть наш небольшой секрет, Ретиф, который я не хотел раскрывать перед тобой в гостях у Фудсота, — говорил Инарп пятью минутами позже. Теперь он был уже полностью собран, все части его тела прочно сидели на своих местах. Да так все было провернуто ловко, что линии соединения были едва-едва заметны. — Способность к самовосстановлению дает нам огромные преимущества. Вот из-за чего
