пройтись по прохладным тисовым аллеям и спуститься вниз, к прелестному, утопающему в цветах саду, где в глубине дремлет старый пруд, весь покрытый нежными, белыми звездами лилий. Миновав его, она прошлась бы по очаровательному декоративному садику, где были собраны роскошные тропические растения и нетерпеливо помчалась бы дальше, туда, где привольно росли простые деревенские цветы и нежно зеленел прохладный луг. Пробежав по траве, которая доходила ей почти до колен, Рея спустилась бы к озеру, в котором всегда, сколько она себя помнила, величаво плавали белоснежные лебеди.
— Ах, миледи, — испуганно воскликнула Элис, — Совсем позабыла сказать вам — кто-то приехал в замок. Они там, внизу —
Но Рея уже не слышала. Сердце её заколотилось, как сумасшедшее и, подобрав длинные шелковые юбки, она стремглав выбежала из галереи и вихрем понеслась в маленькую китайскую гостиную, где обычно встречали приехавших в замок.
Спотыкаясь от волнения и путаясь в юбках, она кубарем скатилась по винтовой лестнице и, затаив дыхание, приникла к одной из высоких, стеклянных створок прежде, чем неторопливо открыть двойные тяжелые двери.
Спиной к ней в гостиной стоял какой-то человек и о чем-то негромко беседовал с отцом. Не в силах оторвать глаз от высокой мужской фигуры, Рея поначалу даже не заметила, есть ли кто-нибудь в комнате. — Данте! — всхлипнула она, но застыла на месте, как вкопанная, когда мужчина резко обернулся.
— Леди Рея Клер! — воскликнул Уэсли Лоутон, граф Рендейл. Забыв о величественных манерах, подобающих истинному джентльмену, он ринулся к ней, протянув руки. — Боже милостивый! Как ты похорошела! — восторженно прошептал он, любуясь ей, не в силах оторвать взгляд от прелестного видения. Одетая в нарядное платье из бирюзовой тафты, изящно отделанное кружевом и лиловыми бантами, с блестящими золотистыми волосами, забранными в высокую прическу и также прихотливо украшенными лентами бирюзового и нежно-лилового цвета, Рея была потрясающе красива. Уэсли Лоутон онемел, ведь он видел Рею в первый раз с тех пор, как она была злодейски похищена из родительского дома, а его самого наемные убийцы бросили истекать кровью.
А бедняжка Рея печально опустила голову. Ведь она мечтала увидеть перед собой суровые черты Данте Лейтона, а совсем не пышущую здоровьем физиономию Уэсли. Она слегка удивилась, не понимая, что могла найти в нем раньше. Да, он был довольно привлекательным юношей, даже красивым, но разве можно было сравнить его смазливое лицо с классически правильным профилем Данте. Да и фигура его в глазах Реи выглядела довольно-таки жалко, когда она вспомнила литые бугры мышц и бронзовую кожу мужа. Одетый в наимоднейший шелковый камзол цвета спелой земляники и такого же оттенка бриджи, граф был похож на пасхального сахарного поросенка — такой же бело-розовый и нежный.
Рею даже слегка передернуло, когда она почувствовала, как он сжал её пальцы и поднес их к губам. Она с трудом овладела собой. — Ты, как всегда, мил, Уэсли. Позволь вернуть тебе комплимент — ты тоже прекрасно выглядишь. А ведь я даже и не знала, жив ли ты, пока не вернулась в Англию.
— Ах, Боже правый, ну, о чем ты говоришь?! Моя дорогая Рея Клер, я могу только сожалеть, что в тот злосчастный день я был так неловок, что не смог защитить тебя! Я даже не смог продырявить голову хотя бы одному из этих мерзавцев, — раздраженно воскликнул граф и Рея почувствовала, что его раненая мужская гордость все ещё дает о себе знать.
— Рея Клер! Как замечательно снова увидеть тебя, моя дорогая! Разве это справедливо, что ты так чудесно выглядишь, да ещё после того, что тебе пришлось вынести — произнес за её спиной пронзительный, резкий голос, который Рея помнила слишком хорошо. Повернувшись, она увидела перед собой сладко улыбающееся лицо Каролины Уинтерс. — Боже мой, что это стало с твоей кожей?! Дорогая моя, да ты черна, как эфиопка! — с неприкрытым злорадством в голосе пропела Каролина.
— Добрый день, Каролина. Здравствуйте, сэр Джереми, — вежливо поздоровалась Рея, с искренней радостью кивая последнему.
— Милая моя, как я рад, что вы вернулись! Я так беспокоился о вас, не говоря уже о том, что у меня душа изболелась глядя на ваших родителей. Они так страдали! — крепко обняв Рею, сэр Джереми тепло поцеловал её в щеку.
— А как поживает ваша противная подагра? Приступов больше не было? — спросила Рея, продев свою руку в его и благодарная за то, что он дал ей возможность, не нарушая приличий, покинуть весело болтавших о чем-то Каролину и Уэсли.
— Как мило, что вы помните, дорогая моя!, — произнес сэр Джереми, глубоко тронутый её заботой. Ведь его собственная дочь никогда даже не упоминала о его мучительном недуге, разве что сетовала, что лишь из-за него они не могут часто ездить в Лондон.
Каролина Уинтерс с трудом подавила вздох. Все эти подробности ужасно прискучили ей уже во время скучной поездки в Камаре, а здесь даже не было никого, кто бы смог развлечь её. За неимением лучшего она ловко подхватила под руку Уэсли Лоутона и с самой очаровательной улыбкой на круглом, детски пухлом личике повлекла его к дивану. Впрочем, как она ни старалась привлечь его внимание, Каролина все же вынуждена была признать, что глаза Уэсли ни на миг не отрывались от хрупкой фигурки Реи.
— Я говорил вашему отцу, что мы приехали бы и раньше, но Каролина настаивала, чтобы мы дождались, пока Уэсли заедет за нами в Уинтерхолл. Я знал, что ваш отец уже успел послать ему весточку. В конце концов мы решили, что поедем все вместе — кстати, в наши дни, когда на дорогах небезопасно, может, так даже лучше. Ведь раз с вами могло произойти такое, значит, это может случиться с каждым. Да, ну и время настало, — сэр Джереми смущенно кашлянул, сообразив, что невольно забывшись, затронул тему, которую лучше было бы не касаться. — Впрочем, моя дорогая, что толку говорить об этом. Да, да. Такая трагедия, но теперь все уже позади.
Но не тут-то было. Его дочь, чье неуемное любопытство граничило с откровенной грубостью, вся горела от желания узнать, насколько верны сплетни, что то и дело в последние дни долетали до нее.
— Ну же, папа, — капризно надув губы, протянула Каролина, — После того, как я чуть было тоже не погибла во время того кошмара, по-моему, я имею полное право услышать, что же случилось с Рее, когда её увезли из Англии. Это самое меньшее, что она обязана сделать для меня. О Господи, мне кажется, я уже никогда не стану вновь такой, как прежде. Мне до сих пор по ночам снятся кошмары, я будто снова вижу ужасные лица этих людей и просыпаюсь в холодном поту, — трагически полепетала Каролина, торопливо обмахивая себя веером с таким видом, что ещё минута и, потеряв сознание, она рухнет прямо в объятия графа Рендейла.
— О чем ты говоришь, моя дорогая, — сэр Джереми, почувствовав себя неловко, поспешил сгладить вопиющую бестактность дочери, — Рее совсем ни к чему снова вспоминать все ужасы, что выпали на её долю. Все это позади и сейчас мы просто счастливы, что она снова с нами, в Камаре. И, как я уже сказал, Люсьен, — сэр Джереми повернулся к своему старинному другу, — мы очень польщены, что ты пригласил нас приехать. В конце концов, ведь Рея вернулась не больше недели назад.
— Ты же знаешь, Джереми, мы всегда считали вас членами нашей семьи, — сказал Люсьен, с трудом удержавшись, чтобы ненароком не сказать тебя. Конечно, когда скончалась его жена, старина Джереми Уинтерс, как мог, воспитывал осиротевшую дочь. В конце концов, она ведь была его единственным ребенком.
— Ну, папа, не глупи. Ведь я же не кто-нибудь, а ближайшая подруга Реи. И я спрашиваю не из пустого любопытства, а потому что считаю своим долгом положить конец всем этим гадким сплетням, что в последнее время распускают в Лондоне о Рее Клер. Ах, моя дорогая! — заявила Каролина, бросив украдкой быстрый, змеиный взгляд из-под жеманно опущенных длинных ресниц, — ты ведь, наверное, и не подозреваешь, что твоя репутация, как бы это сказать, … — она запнулась, словно была слишком смущена, чтобы продолжать, вполне уверенная, что граф Рендейл не упустил ни одного слова. А если и было на свете что-то такое, о чем Уэсли Лоутон, граф Рендейл действительно заботился, то это было его доброе имя и честь семьи. Для человека его положения и вдруг породниться с семейством, чья репутация серьезно пострадала, да это было бы просто немыслимо. Женщина, за которой тянулся шлейф слухом, никогда бы не смогла стать его женой, даже будь она дочерью самого герцога Камаре!
— Каролина! — резко одернул её отец. Лицо сэра Джереми пошло багровыми пятнами, он явно был в бешенстве.
— О Боже, но ведь это же так и есть, — запротестовала Каролина, бросив растерянный взгляд вокруг,
