погружаться в микву или налагать другое наказание, как было бы в случае, если бы, не дай Б-г, он действительно стал отступником.
106. Раскаивающиеся евреи - лагерные надзиратели
Вопрос
Моя душа стонет, когда я вспоминаю, как немецкие злодеи издевались над евреями и хулили Г-спода. В результате этого зла появилось другое зло: евреи - лагерные надзиратели. Служа немцам, они орали, избивали и предавали своих братьев-евреев, наполняя их жизнь несчастьем.
Когда враг был окончательно повержен и настал, наконец, час расплаты, наши страдающие братья, которые были заперты в стенах гетто, вышли наружу и понемногу, по капле, стали восстанавливать свою жизнь. Они молились Единому Вс-вышнему за окончательное спасение его народа из рук мучителей. Дома собраний наполнились, опять стали звучать слова молитв Яакова и звуки Торы.
Тогда мне был задан вопрос относительно одного еврейского надзирателя. Он, говоря, что он сожалеет о своих действиях и полностью раскаялся в своих злобных поступках, просил, чтобы его назначили кантором, дабы вести молитвы перед Тем, Кто внимательно слушает молитвы евреев. Было бы такое назначение правильным?
Ответ
Я вынес решение, что этого человека нельзя назначать кантором. Все источники Галахи указывают, что человек может быть назначен на должность в общине только в том случае, если у него нет репутации грешника. Этот человек, безусловно, не подходил под данное определение. Все знали, как он оскорблял и бил своих братьев-евреев. Независимо от того, какую кару он наложил на себя и что он сделал, его нельзя было назначать на должность в общине.
107. Упоминание имени еврейского полицейского
Вопрос
Особое место в истории Холокоста занимают евреи, которые по своей воле или по принуждению служили проклятым немцам, надеясь, что это сотрудничество позволит им избежать судьбы своих братьев и сестер. Но это в конечном итоге только отсрочило их смерть. Большинство из них работали на немцев против своего желания, по принуждению. Кто-то наивно полагал, что сможет использовать свое положение для помощи братьям, но любого, кто сотрудничал с немцами, братья-евреи ненавидели и считали предателем.
Одного человека, который служил у немцев полицейским, его хозяева в конце концов убили. Перед смертью - в присутствии братьев-евреев - он стенал о своих грехах, плакал горькими слезами и молил прощения у С-здателя за свои злобные деяния.
Поскольку существует обычай вызывать человека к Торе объявлением: 'Пусть такой-то, сын такого-то, поднимется', - был задан вопрос, можно ли называть имя этого полицейского, когда его сын выходит к Торе? Или имя этого злодея никогда не должно упоминаться, ибо царь Соломон сказал в Притчах: 'Пусть имя злодея сгинет'.
Ответ
Поскольку человек раскаялся в своих грехах перед смертью, я вынес решение, что его имя следует упоминать. Более того, мы должны принимать во внимание чувства его сына. Почему его сын, соблюдающий еврей, не должен иметь права упоминать имя своего отца?
Кроме того, поскольку человек был замучен немцами, его смерть послужила искуплением за его грехи. Пусть его имя будет упомянуто, когда его сын свершает мицву, чтобы почтить его отца в Мире Вознаграждения.
108. Коэн, который обратился в христианство
Вопрос
В дни тьмы Второй мировой войны, когда наш народ стал жертвой немцев, наших братьев убивали, сжигали и кремировали, и многие потеряли надежду выжить. Некоторые, ища возможности остаться в живых, принимали воды крещения и отрицали свое происхождение и договор своих предков.
После того, как злодеи проиграли войну, потерянные души, которые ассимилировались среди не- евреев, начали проливать слезы искупления и почувствовали, что пора искать пути возвращения к своим корням и воссоединяться с еврейским народом.
Один еврей, служивший в советской армии, рассказал мне о муже и жене, которых они заключили вместе с немцами в лагерь для военнопленных. Супруги сказали, что они евреи, несмотря на то, что были крещеные. Теперь они захотели вернуться к своим еврейским братьям. В конечном итоге пара смогла бежать из лагеря и осесть в Ковно. Мужчина часто приходил молиться в бейт ха-мидраш - каждое утро и вечер. Поскольку мужчина был коэном (любой потомок Аарона является коэном), возник вопрос: может ли он поднимать руки для благословения молящихся?
Ответ
Тот факт, что коэн прошел крещение, не был препятствием, поскольку он поступил так только под давлением, боясь за свою жизнь. Это был исключительно вынужденный поступок, в котором человек полностью раскаялся, без малейшей попытки обмана. Он молился со всей искренностью утром и вечером. Более того, он хотел выходить с другими коэнами, чтобы выполнять заповедь благословения евреев. Я вынес решение, что ему можно поднимать руки для благословения.
Но тут была другая, более серьезная проблема. Коэн, который стал христианином, а потом вернулся к еврейскому народу, может столкнуться со сложностями, если его жена была крещена до того, как он женился на ней. По Галахе, переход в христианство до замужества делает ее 'зона', участницей запрещенной сексуальной связи, и она не может выйти замуж за коэна. Их дети рассматриваются как халалим, 'испорченные коэны', и дочерям запрещено выходить замуж за коэнов. Поэтому я искал доказательства и независимых свидетелей, чтобы узнать, вступили они в брак до того, как крестились, или после.
Другой проблемой было то, что они воссоединились с еврейским народом не сразу после освобождения, что ослабляет веру в искренность их раскаяния. Но этот аргумент тоже несущественен: они, возможно, боялись, поскольку не знали, безопасно ли для них возвращаться к соблюдению еврейских традиций. Более того, мужчина поначалу не верил, что в Ковно остались какие-либо евреи, к которым можно было вернуться. Потребовалось какое-то время, чтобы они поверили в это. Я сказал им, чтобы они прошли погружение в микву (водоем для ритуального омовения), в соответствии с требованием Галахи для каждого еврея, который оставляет свою веру, а потом возвращается к ней.
109. Захоронение возможного отступника
Вопрос
После того, как город Ковно был освобожден от ненавистных немцев - да будет их имя проклято, - мы вышли из тайников, подвалов и подземелий - живые, несмотря на стремление врага навсегда стереть слово 'еврей' с лица земли. Почти сразу же мы столкнулись с телами убитых, оставленными на улицах и на полях - подобно навозу, на который никто не хочет наступать. Это был кошмар. Куда бы мы ни смотрели, мы видели скелеты, куски тел, черепа и кости. Наиболее страшная сцена предстала нам внутри концентрационного лагеря, известного как Ковно Кацетлагерь. Остались только обломки домов, сровненных с землей и сожженных немцами, которые хотели уничтожить всех евреев, прятавшихся под ними. Из этих груд пепла торчали обугленные кости и человеческие руки. Мы сделали все возможное, чтобы похоронить эти святые кости и воздать последние почести останкам наших братьев и сестер. Мы искали кости везде, в особенности внутри руин зданий, известных как Блоки А, В и С, где жило много евреев.
Трудно описать те душераздирающие и ужасные сцены, которые предстали перед нашими глазами, когда мы собирали останки. Среди тел, которые мы нашли, была женщина с двумя младенцами в объятьях. Рука, которая пишет эти слова, дрожит, и из глубины сердца рвутся слезы: 'Почему, Г-споди, сделал ты это с нами? Почему ты своей рукой повел нас, как овец, на убиение?'
Нашли мы и тело человека, в кармане у которого была маленькая коробочка для мезузы. (Мезуза - свиток пергамента, содержащий два абзаца из Второзаконие 6:4-9 и 11:13-21, который прибивается к дверному косяку еврейского дома). В коробочке был клочок бумаги, на котором было написано 'Израэль бен Палтиэль из Берлина'. Эта запись и тот факт, что он был обрезан, указывали на то, что он был евреем. Но было странное противоречие: на шее его висела цепочка с крестом. Возник вопрос: как правильно поступить с его телом? Должны мы похоронить его как еврея или как отступника? Должны ли именно мы обеспечить
