— А уж я — тем более! Ну, сэр Арчибальд Лаудер, хотел бы я знать, как вы будете выкручиваться на сей раз!
— Выкручиваться?
— Ну да! Как вы объясните это новое убийство?
— А?! Так вы думаете, это я?..
— Интересно, как вы сможете это отрицать, если вас застукали чуть ли не с поличным?
— Уж не принимаете ли вы меня случайно за Джека Потрошителя, господин комиссар?
— Послушайте, друг мой, я еще могу допустить одно, от силы два случайных совпадения, но три — уже чересчур! Вы едете в Грац и оставляете там двух покойников, но вас отпускают, поверив на слово, что это не вы прикончили сапожника. Здесь, в Вене, вы о чем-то совещаетесь с молодой женщиной, а через несколько часов ее находят задушенной. На все мои вопросы вы отвечаете, будто слыхом не слыхивали и видом не видывали. Наконец, вы отправляетесь в самое неподходящее время в Пратер, на станцию, где поздно вечером заведомо не бывает ни души, и, конечно, сразу обнаруживаете бездыханное тело. По- вашему, все это вполне нормально?
— Честно говоря, нет.
— Ага, все-таки вы это признаете! Ну, так за что вы убили парня?
— Я его не убивал.
— Естественно!
— Да, представьте себе.
— Послушайте, сэр Арчибальд Лаудер, не может быть, чтобы вы ни с того ни с сего поехали в Пратер в такой час, когда все приличные люди сидят дома, в кафе или на спектакле. Нет, вы сюда явно заглянули не просто так… и человек этот оказался рядом тоже не случайно!
— Мы с ним должны были встретиться.
— Да?.. Тогда как же зовут жертву?
— Малькольм Райхоуп.
— Маль… Так ведь это же тот, кто…
— Да, предполагаемый убийца мисс Вулер.
— И вы хотели с ним повидаться?
— Я уже имел честь сказать вам, что да.
— А вы не знали, что его разыскивает полиция?
— Нет.
— Вероятно, вы не имеете представления, как мы называем человека, укрывающего преступника от правосудия? — почти дружелюбно поинтересовался Гагенбрехт.
— Сообщником.
— Совершенно верно. Кажется, мы начинаем неплохо понимать друг друга, а?
— Можно мне задать вам один вопрос, господин комиссар?
— Пожалуйста.
— Как у вас в Австрии называют того, кто предает друга в беде и, какие бы над несчастным ни тяготели обвинения, бежит с доносом в полицию? Мы, англичане, считаем такого человека трусом, а плохо воспитанные люди — еще и подонком. Более того, у нас настолько развиты дружеские чувства, что всякого, кто одобряет поведение труса и подонка, мы автоматически причисляем к той же категории.
— Вот что, сэр Арчибальд Лаудер, вы, кажется, позволили себе оскорбительный намек в мой адрес?
— И в мыслях не держал, господин комиссар. Мы же не в Англии, а в Австрии. Вероятно, у вас здесь иные представления о дружбе. У всякого народа — свои нравы, верно?
— А что, если я разобью вам физиономию? Будете знать, как издеваться надо мной!
— Тогда лучше заранее вызовите подкрепление, потому что, если вы посмеете поднять на меня руку, я живо отправлю вас в больницу!
— Теперь вы мне еще и угрожаете?
Баронет сменил тон:
— Вы становитесь слишком утомительным, господин комиссар. Не желаю больше отвечать на ваши вопросы. Пусть пришлют кого-нибудь поумнее.
— Я арестую вас! — заорал Гагенбрехт. — Слышите? Вы арестованы за убийство…
В это время к комиссару подошел медицинский эксперт.
— Поосторожней, Гагенбрехт! — шепнул он.
— Не суйтесь не в свое дело, доктор! Что до вас, сэр Арчибальд Лаудер…
— Что до меня, господин комиссар, то я британский подданный, и вам не следует об этом забывать.
— Да будь вы хоть двоюродным братом английской королевы, это нисколько не меняет дела!
Врач собрал инструменты и, захлопнув чемоданчик, повернулся к комиссару:
— Тело можно везти в морг. Вскрытие я сделаю завтра.
— Я хочу как можно скорее получить от вас заключение.
— К полудню пришлю, но могу сразу сказать, что вы напрасно подняли такой шум: этот тип покончил с собой. Доброй ночи!
Гагенбрехт остолбенел, а когда к нему вернулся дар речи, врач уже был у двери. Полицейский бросился следом и схватил его за руку.
— Вы уверены?
— В чем?
— Что это самоубийство?
— Может, вы лучше меня разбираетесь в медицине?
Эксперт вырвал руку и ушел, оставив комиссара в полной растерянности. К нему приблизился сэр Арчибальд.
— Я мог бы потребовать извинений, господин комиссар, но предпочитаю обойтись с вами великодушно. Спокойной ночи!
Гагенбрехт не ответил.
На обратную дорогу в «Кайзерин Элизабет» Лаудер потратил около часу. Впрочем, он долго шел пешком, надеясь расслабиться после недавней сцены и успокоить нервы.
Когда он тихонько вошел в номер, Рут уже спала. Сэр Арчибальд бесшумно проскользнул в ванную, разделся, принял душ и лег, но жена тут же проснулась и зажгла лампу.
— Арчибальд? Наконец-то! Почему вас так долго не было?
— Я возвращался пешком, а от Пратера путь неблизкий.
— Вы знаете новость?
— Какую?
— Малькольм Райхоуп покончил с собой. Фернс звонил мне, перед тем как ехать в морг.
— Да, я в курсе.
— Он застрелился после разговора с вами?
— Нет.
— Как — нет?
— Когда я приехал, Райхоупа уже убили.
Глава 8
Рут поняла не сразу, но когда вся несообразность ответа наконец дошла до ее сознания, леди Лаудер, забыв о британской сдержанности, в одной ночной рубашке соскочила с постели и принялась трясти уже засыпавшего баронета.
— Что вы сказали, Арчибальд? Немедленно повторите!
— А? Что? В чем дело?
Тут молодая женщина вдруг сообразила, что слишком легко одета и что, хотя она все еще носит имя Лаудера, Терри Лаудхэм, увидев эту сцену, был бы очень недоволен. Поэтому Рут сбегала за халатом и, накинув его, снова уселась на край кровати весьма раздосадованного этим обстоятельством супруга.
— Вы не хотите дать мне отдохнуть, дорогая?
— Не время сейчас отдыхать!
