– Не читай мне лекций об этике, – прорычал Роберт. – Я не в настроении их слушать.
– Роберт, дело не в этике. Это просто здравый смысл.
– Простой здравый смысл, Мартин, меня тоже сейчас интересует. Если бы мне нужен был канцелярский работник, я бы удовольствовался дядей Корди. Это все, на что старый сукин сын годится. Я следил за ней как ястреб, черт побери. Она что-то скрывает, Мартин, я знаю это. Перестань спорить со мной н отправляйся в Иллинойс.
– Я уже сказал 'нет' де Витту, когда он это предложил. Я юрист, а не детектив.
– Меня не волнует, что ты сказал дяде Корди. Это между нами, Мартин. Я когда-нибудь просил тебя об услуге?
– Много-много раз, И я всегда делал то, что было в моих силах.
– А ты когда-нибудь просил меня об услуге?
Букер вздохнул. Они сидели в кабинете Роберта, обставленном книжными полками с ручной резьбой, содержимое которых подбирал декоратор. Роберт, когда он вообще читал, предпочитал шпионские романы, и одной из задач его секретаря было следить, чтобы на столике посла лежал свежий запас последних изданий в бумажном переплете. Книги на полках представляли то, что декоратор счел подобающими для посла: исторические труды, атласы, энциклопедии, тяжеловесные биографии, толстые тома классиков в кожаных переплетах, до которым дотрагивались лишь тогда., когда стирали пыль. Напротив располагался огромный телевизор. Роберт наблюдал за футбольным матчем, приглушив звук.
– Я задал вопрос, – сказал Роберт.
– Да, – неохотно признал Мартин. – Я просил тебя об услуге.
– И я ее оказал, не правда ли?
– Это было очень, очень давно, Роберт.
– А разве время тут имеет значение? Разве я скулил и жаловался, или пытался объяснить, чего мне это стоило? Ничего подобного. Я уговорил эту бабу утихомириться. А это было нелегко. Я заткнул рот ее мужу. Это было гораздо труднее. И позаботился, чтобы до Сесилии ни слова об этом не дошло, и за это ты действительно у меня в долгу.
– Давай не будем вдаваться в детали.
– Не будем, старина. Однако не будем и забывать об этом. У тебя была небольшая проблема, я ее разрешил. Теперь у меня небольшая проблема в Иллинойсе, и мне нужен кто-то, кому я могу доверять. Кто-нибудь респектабельный и умный, кто не попадет в неприятности. Если я пошлю на поиски кого-нибудь из своих парней, возникнет скандал. Ты знаешь, какие они.
– Мне это не нравится, Роберт.
– Я и не требую, чтоб тебе это нравилось, Мартин. Господи Иисусе! Ты только посмотри на этот блок! – Несколько минут они наблюдали за экраном – Роберт с острым вниманием подростка, так и не изжившего страсти к игровым видам спорта, Букер – с деланно пристальным выражением человека, давно понявшего, что нельзя преуспеть в жизни, не выказывая никакого интереса к спорту, которого он, в действительности, никогда не испытывал. – Сукин сын! – закричал Роберт. – Ты это видел?
Букер знаком показал, что видел и впечатлен. Обычно этого было достаточно, чтобы удовлетворить Роберта, хотя и не всегда.
– Придется, Мартин, поговорить с тобой без околичностей. Сколько лет ты уже работаешь на де Витта?
– Около десяти.
– Одиннадцать, чтобы быть точным. Корди приближается к семидесятилетию. Когда он уйдет в отставку, ты сможешь стать юридическим советником семьи и Фонда.
– С чего ты взял, будто он уйдет в отставку?
– Я об этом позабочусь, Мартин. Сделай, что я прошу, и это я тебе обещаю, ладно? Я имею в виду: зачем и дальше убивать время, исполняя за де Витта всю работу, пока он прикарманивает жирные гонорары? В этом нет никакого смысла. Я забыл, сколько де Витт вытянул из Фонда в прошлом голу, но помнится, это измерялось семизначной цифрой.
– Там было мною судебных процессов.
– Которые, в основном, вел ты, а не дядя Корди. Но именно Корди имеет «мерседес» с шофером и дом в Понд-Ридже с двумя теннисными кортами.
– Я не слишком счастлив из-за этой идеи.
– А кто говорит о счастье, старина? Разве я счастлив? Мисс Уолден счастлива? Кого это вообще волнует? Ты хочешь перечеркнуть одиннадцать лет тяжелого труда на Корди де Витта и начать охоту за новой работой? Ты думаешь, я хочу вручить мисс Уолден, какой бы милашкой не была, три четверти миллиарда долларов и ключи от Кайавы? Какие у тебя проблемы, черт побери?
– Ну, часть проблемы в том, что я верю в ее историю.
– В какую историю?
– Я не считаю ее охотницей за деньгами. Думаю, она говорит правду.
– Да, Христа ради, Мартнн, я тоже, И что из этого? Мне нравится эта девушка. Я даже пригласил ее завтра пообедать со мной, чтобы извиниться за поведение Сесилии, и она согласилась. Это не значит, что я собираюсь отдать ей контроль над Трестом или свои шансы на кресло губернатора, или позволить ей потратить сотню миллионов долларов на безумные отцовские замыслы. Черта-с-два! То, что у нее красивые ноги, еще не значит, что я должен сдаться н позволить себя прокатить. Я выигрываю время, Марти. Так же, как ты. Сейчас время собирать факты.
– Хорошо-хорошо. На что заставляет тебя думать, что ты на верном пути?
– Инстинкт. Подозрение, будто она что-то скрывает. Факт, что если мы начнем процесс, он будет длиться вечно, а тем временем я не смогу оплатить свою кампанию. Я как в аду с этой траханой претензией на мое достояние и с хорошей перспективой на проигрыш. И не говори мне, будто де Витт уверен, что мы победим, потому что мы оба знаем, что он мешок дерьма. Она сбежала из дома и не может вернуться, так я полагаю, и хочу знать, почему. А узнаю, у меня будет преимущество.
– И тогда?
– И тогда я им воспользуюсь, советник. Предоставь это мне.
– А если я ничего не найду?
– Тогда мы отбросим план А и перейдем к плану Б.
– Что за «План Б», Роберт?
Роберт Баннермэн впился взглядом в телеэкран, казалось, поглощенный наиболее захватывающими моментами переигрывания.
– Ты только посмотри, -с отвращением сказал он, – Две сотни фунтов сплошных мускулов, а он испугался, сукин сын. Нельзя играть в футбол, если боишься, что тебе сделают больно. Или ты кому-то сделаешь больно. Это спорт, Мартин. Изворачивайся и бей, вот и все. Главное, бей первым. Тебе лучше пойти, посмотреть, все ли в порядке с Сеси.
Букер понял, что его выставляют, и это ему отнюдь не понравилось. Он сказал себе, что нельзя терпеть от Роберта такого дерьмового отношения к себе. И это, отчасти, была правда. Затем сказал себе, что не боится Роберта Баннермэна, но это была совсем неправда, и он это звал – к несчастью, и Роберт тоже.
Букер никак не мог понять, почему он боится Роберта, но приняв это как данность, давно приучился жить с этим. В определенном смысле, думал он, Роберт просто зачаровывал его, как порой зачаровывают некоторые опасные виды спорта. Страх видоизменился, но все же действовал ему на нервы и на этом, отчасти, основывалась власть Роберта над ним. Никогда нельзя было угадать, как поступит Роберт, или куда он способен зайти.
– «План Б», – вставая, повторил Букер.
Роберт не отрывал глаз от экрана.
– 'План Б', старина? – мягко спросил он, словно никогда раньше не слыхал этого выражения.
Букер поколебался.
– Не заходи слишком далеко. Я хочу сказать, не зарывайся.
– Не беспокойся так, Мартин, – Роберт включил звук на полную мощность. – Мне просто нужна информация. Никаких грязных трюков. Я усвоил свой урок много лет назад, в Майами, помнишь?
Букер был уже на полпути в холл, к Сесилии, и Патнэму, когда вспомнил, о чем говорил Роберт, и его
