Затем она увидела его лежащим на террасе, буквально распоротым этими колышками.
Клер затрясла головой, скрипнула зубами и попыталась продолжить воспоминания.
Теперь она видела себя на качелях в теплую летнюю ночь. Раскачиваясь, она положила голову ему на плечо. Аромат сладких стручков, травы и приправ.
– Что тебе хотелось бы получить на день рождения, детка? Когда девочке исполняется тринадцать лет, она заслуживает особенного подарка.
– Я хочу проколоть себе уши.
– Зачем тебе дырки в ушах?
– Все девочки уже прокололи уши, ну же, папочка, пожалуйста.
Нет, нет, дальше, ей надо углубиться еще дальше. Осень. Высаживают луковицы тюльпанов. Густой, пахучий дым от сжигаемой листвы. На крыльце тыква, которую скоро разрежут.
– Клер Кимболл. – Голос ее матери. – Почему ты вышла во двор без свитера? Бог мой, тебе уже восемь лет. Пора соображать получше.
Отец подмигивает ей и проводит кончиком пальца по ее замерзшему носу. – Беги надень свитер. И смотри, не натопчи грязи в доме, а то твоя мама запрет нас обоих в собачьей конуре.
Еще дальше. Она почти слышала, как доктор Яновски просил ее расслабиться, дышать глубже и высвободить подсознание.
– Но я хочу поехать с тобой. Ты никогда не берешь меня с собой. Папа, я обещаю, я буду хорошо себя вести.
– Ты всегда хорошо себя ведешь, детка. В своем воображении она видит, как он нагибается и целует ее в шею. Иногда он подхватывал ее на руки и кружил. Ей нравилось это чувство головокружения. Этот страх и возбуждение. Не разрешай мне идти. Не разрешай.
– Это очень скучные дела, для взрослых. Но я хочу пойти. Мне нравится осматривать дома. – Ее губы дрожат. Она вот-вот расплачется. Иногда это помогало.
– В следующее воскресенье я буду показывать большой дом, и ты сможешь поехать со мной. Ты и Блейр, если он захочет.
– Почему я не могу поехать сейчас?
– Потому, что маленьким девочкам уже пора спать. Скоро совсем будет темно. Посмотри на себя. Ты ведь уже в ночной рубашке. – Относит ее в детскую. Там полно кукол и цветных карандашей. – Ну же, будь послушной девочкой и поцелуй меня перед сном. Когда вырастешь, станешь моим партнером. У нас будет фирма «Кимболл и Кимболл».
– Обедаешь?
– Обещаю. Сладких тебе снов, Клер.
Дверь закрывается. Горит ночник. Она встает и прислушивается. Папа говорит с мамой. Тихо, очень тихо она кладет в постель куклу и крадется вниз по лестнице. Через боковую дверь прямо в гараж.
Разве он не удивится, поняв, какая она уже большая? Какая умница? Она прячется на заднем сиденье и зажимает рот рукой, сдерживая хихиканье.
Заводится мотор, и машина выезжает со двора. Они едут и едут, и становится совсем темно. Свернувшись на полу у заднего сиденья, она видит, как на небе зажигаются звезды. Папочка едет быстро, как он всегда делает, когда боится опоздать.
Машина замедляет ход, тормозит. Останавливается. Отец выходит, открывает багажник.
Она старается задержать дыхание. Осторожно поворачивает ручку дверцы. Выглядывает в щель. Отец уходит. Должно быть, дом где-то там, среди деревьев. Она неслышно спешит за ним в своих мягких ночных тапочках.
В лесу темно, и он не оборачивается. Но там нет никакого дома. Просто открытое место. Место, где нет деревьев и стоят люди в черных балахонах. Ее отец снимает одежду – тут она хихикает – надевает такой же балахон, как и у других. Они в масках, так что, может быть, это карнавал. Но это не был какой-то веселый праздник. Маски были страшные – быки, козлы и злые собаки. Но мама говорила ей, что маски – это понарошку, поэтому она не боялась.
Они становятся в круг, как в игре. Она улыбается– Ей смешно. Кажется что эти мужчины сейчас начнут танцевать, а затем упадут ничком. Но они стоят очень тихо, не говоря ни слова.
Звонит колокольчик.
Клер вскочила. С бьющимся сердцем стала озираться вокруг. Блокнот и карандаш валялись на полу, куда она их уронила. «Может быть, она слишком увлеклась воспоминаниями», – подумала Клер, прижимая ладонь ко лбу. Когда звонок зазвонил вновь, она слетела с дивана раньше, чем поняла, что за дверьми кто-то находился.
Перед тем, как открыть дверь, она сделала глубокий выдох. Раскрыв дверь, она увидела женщину, спускающуюся вниз по ступенькам крыльца. – Здравствуйте.
– О! – Под дождем с неуверенным видом стояла темноволосая женщина.
– Я думала, вас нет дома. Я только… я вас разбудила?
– Нет. – Клер внимательно посмотрела на лицо под намокшей шляпкой. Тридцати с лишним лет, предположила она, миловидная, с большими темными глазами. – Вы ведь хозяйка «Рокко», не так ли?
– Да. Я Джолин Баттс.
Обе женщины были бледны, но по разным причинам, и обе пытались улыбаться. – Не хотите войти?
– Не хочу вас беспокоить. Я только… Да, да, я хотела войти…
Вступив в дом, Джолин оглянулась вокруг. Прихожую Клер уже начала обставлять. Там теснились столы, на них вазы с цветами, на стенах эстампы и плакаты, купленные на распродажах домашнего скарба и блошиных рынках. Пол же, где стояла промокшая Джолин, был голым.
– Дайте мне ваше пальто.
– Извините, что беспокою вас в самый разгар дня. Вы, наверное, заняты работой.
– Этот дождь совсем меня выбил из колеи. – Взяв у Джолин пальто и шляпу, она повесила их на лестничный столбик. – Не хотите кофе или чая?
– Нет, нет, не беспокойтесь. – Джолин стала перебирать длинную нить разноцветных бус. – Я заметила, что вы работаете во дворе.
– Сейчас это кажется довольно странным занятием. – С ощущением, будто она ведет за собой ребенка, Клер провела женщину в гостиную. – Шум ведь вас не беспокоит?
– О нет, нет. Очень интересно посмотреть, что вы делаете. Боюсь, я мало что понимаю в искусстве.
– Ничего страшного, а я мало что понимаю в приго-тбвлении пиццы. У вас она здорово получается.
– Спасибо. – Джолин оглядела комнату, всей душой сожалея о том, что вообще пришла сюда. – Это старый семейный рецепт. Моя девичья фамилия Гримальди. – Так вот откуда у Эрни итальянские глаза. Садитесь, пожалуйста.
Джолин медленно опустилась на стул. – Так, вы, значит, знаете Эрни?
– Да, мы познакомились, когда он позировал для меня.
– Позировал? Позировал для вас?
– А он разве вам не говорил? – Клер почувствовала неловкость под пристальным молчаливым взглядом Джолин. Она взяла сигарету, зажгла ее и лишь затем продолжила. – Я вылепила его руку в глине.
– Его руку?
Клер выдохнула дым. – Да, мне понравилось выражение юности и энергии. Получилось хорошо.
– Я… Понимаю.
– Жаль, что он вам не сказал. Собственно, я даже удивлялась, почему вы не пришли взглянуть. У меня есть фотографии. Я всегда делаю снимки своих работ для архива, но это не совсем то, что смотреть на саму скульптуру.
– Мисс Кимболл, вы затеяли связь с моим сыном?
Задохнувшись, Клер закашлялась от дыма. – Что? – С расширившимися глазами она прижала руки к груди. – Что?
– Понимаю, что вы можете посчитать это не моим делом, но Эрни только семнадцать. В ноябре ему будет восемнадцать, но пока он не стал совершеннолетним, я считаю, что имею, право знать…
– Постойте, постойте. – Клер подняла руку. – Миссис Баттс, Джолин, я лепила руку Эрни, разговаривала
