— Вы ее друг? — спросила вторая.
Гин отрицательно покачал головой:
— Нет, просто приятель.
— Да, у нее нет друга, — кивнула девушка со знанием дела.
— Почему? — спросил Гин. — Вы думаете, у нее никого нет?
— Я не знаю. Она какая-то задумчивая, странная. Она такая привлекательная, но у нее никогда никого не было. Причина в ней самой. И еще она очень высокая. Мне кажется, мужчинам не очень нравятся высокие женщины.
— Мой Сэм говорит, что рядом с ней чувствуешь себя как с нью-йоркской телебашней, — сказала девушка со жвачкой.
Гин продолжал расспрашивать:
— Я понимаю, это ваше личное дело, но как вы к ней относитесь? Она вам нравится?
— Ну конечно, — сказала девушка со жвачкой во рту. — Лори славная, и все к ней относятся хорошо. Но она ничего не рассказывает о себе. Я даже не знаю, где она живет.
Гин слушал ее рассказ, как вдруг увидел подъезжающий к обочине черный лимузин. Инстинктивно он почувствовал, что это ее машина. Он присел и спрятался за спинами алжирцев.
— У вас подогнулись колени? — спросила девушка в очках.
— Так, небольшая разминка, — ухмыльнулся Гин.
Он слышал, как машина остановилась, открылась и через некоторое время захлопнулась задняя дверца. Лимузин уехал, послышались приближающиеся шага. Он встал в полный рост. Это была Лори. В деловом костюме она выглядела еще более привлекательной. На ней был безукоризненно сшитый черный костюм: жакет с широкими плечами и узкая юбка, на голове — черная шляпка фасона пятидесятых годов, ее золотистые волосы были сколоты на затылке, но это только придавало классический оттенок ее скулам и ярким зеленым глазам.
Увидев его, она остановилась и прижала к груди черную сумочку из змеиной кожи.
— Привет, Лори, — сказал он мягко.
Девушки смотрели то на Гина, то на Лори, пока одна из них не толкнула в бок свою подругу. Лори ничего не сказала, подошла ближе, опустила глаза и наконец промолвила:
— Итак, вы все-таки меня нашли. Я так и думала. Кто Дал вам этот адрес?
Он покачал головой и улыбнулся:
— Не так уж трудно вас найти. Моя секретарша постаралась.
— Да, — сказала она, — я должна чувствовать себя польщенной. Такая важная персона уделяет мне так много внимания.
— Не говорите глупостей. Я хотел вас видеть.
Она посмотрела на него. Ее зеленые глаза были чуть прищурены.
«Эта девушка невероятно красивая», — подумал он. Разве можно быть такой красивой и одновременно такой сдержанной? Он не мог этого понять.
— После вчерашней ночи, я думала, вы больше не захотите меня видеть, — сказала Лори.
— Вы ошибаетесь. Меня заинтриговала девушка, которая кусается. Я был у вас в воскресенье, позвонил в звонок, но, думаю, Матье ничего вам не передал.
— Вы приезжали вчера?
— Да, конечно. Вы полагаете, меня могло остановить небольшое недоразумение?
— Я не понимаю, зачем вы здесь, я думала, что достаточно ясно дала вам понять, что не хочу с вами встречаться.
— Яснее ясного. Сначала говорили, что я вам нравлюсь, а потом прокусили мне язык.
— Я не собиралась поранить вас, — сказала она, — язык все еще болит?
— Только когда я ем.
Она посмотрела в сторону, лучи утреннего солнца осветили ее золотистые ресницы и необычные зеленые глаза.
— Я сожалею о том, что все так сложилось. Я бы хотела, чтобы все было по-другому.
— Это могло быть по-другому, — настаивал он, — и все еще может быть по-другому. Я мог бы пригласить вас поужинать.
Она взяла его за запястье. Пожатие ее теплой изящной руки было крепким.
— Гин, я хочу сказать, что вы один из самых привлекательных мужчин, каких я когда-либо встречала. Вы даже не догадываетесь, как вы мне нравитесь. Это, и только это причина, по которой мы не можем с вами встречаться.
Он покачал головой в недоумении:
— Политическая логика тоже довольно странная, но я не могу вас понять. Вы боитесь серьезных отношений? В этом причина? Вы думаете, как бы не пострадали ваши чувства?
— Нет, — сказала она мягко, — дело совсем не в этом.
— Тогда в чем же? Ради Бога, Лори, вы должны мне сказать.
Она ответила просто:
— Я не могу.
Гин не знал, как еще можно ее убедить. Они стояли рядом на залитом солнцем тротуаре, пока не открылись двери Франко-африканского банка. Она коснулась его руки и ушла.
— Лори, — позвал он.
Она замедлила шаг, но не обернулась.
Гин многое хотел сказать ей, но так и не нашел слов, чтобы объяснить, что он чувствует. Он повернулся и, сунув руки в карманы, зашагал по улице.
Девушка в темных очках захихикала, глядя, как он уходит, но та, что жевала резинку, дернула ее за руку, и обе поспешили в банк.
Он успокоился только тогда, когда внезапно пришел к заключению, что все-таки собирается пробраться в усадьбу Сэмплов и все разведать. Им овладело то самое настойчивое, неудержимое стремление, которое помогло ему получить работу в Госдепартаменте и которое часто одобрялось в демократическом лагере. На все затруднительные, запутанные вопросы у него был один ответ: во всем разобраться и выяснить, отчего именно так все происходит. Он не был глубоким мыслителем, но рассуждал методично, анализируя детали. Гин был уверен, что этой ночью ему удастся осуществить небольшую разведку, и все это он проделает так аккуратно, что никто никогда не узнает, что он там побывал. Он хотел всего лишь взглянуть на дом и его окрестности и найти хотя бы одну причину, объясняющую упорство, с которым Лори избегала его.
Начиная с этого понедельника Лори превратилась для него в очаровательное наваждение. Гин понимал, что это похоже на юношеское увлечение, но не мог постоянно не думать о ней. Он ничего не мог с собой поделать. Он писал ее имя в блокноте и даже пытался набросать ее портрет. И, что было еще хуже, ее слова крепко засели в его мозгу: «Вы один из самых привлекательных мужчин, каких я когда-либо встречала. Вы даже не догадываетесь, как вы мне нравитесь».
— Эй, — сказала Мэгги, ставя перед, ним стаканчик кофе, — ты не болен?
— Болен? — переспросил Гин.
— Ты болен Лори Сэмпл. Твоя болезнь известна современной медицине как неистовая щенячья влюбленность. Вот так.
От неожиданности Гин обжегся горячим кофе.
— Я категорически это отрицаю, — сказал он, — кроме того, разве можно в тридцать два года страдать от щенячьей влюбленности?
— Не спрашивай об этом у меня, — сказала она, пожимая плечами, — спроси лучше у того, кто написал имя Лори Сэмпл двадцать четыре раза в твоем лучшем блокноте.
— А ты думала, я буду писать ее имя на дрянной, дешевой бумаге?
Мэгги нагнулась над его столом.
— Продолжай в том же духе, — сказала она тихо, — я уже давно тебя таким не видела.
Гин осторожно отпил кофе.
— Я не могу выбросить ее из головы. Она говорит, что я ей нравлюсь и в то же время она не может со мной встречаться. Это меня бесит, я должен во всем разобраться.
