люди!
— Второго такого офицера поискать! — вздохнул Чайкин. — Душевный был человек и нашего брата, матроса, понимал.
— Никогда не дрался, — сказал кто-то из угла.
— Об этом и разговору нету!
— Что же с ним стало? — спросил Сергей.
— В плен захватили. И главное, как — подлостью! Дело-то так было. Послал нас лобастый с лейтенантом Оболенским…
— С кем, с кем? — вздрогнул Сергей. — С Оболенским?
— Так точно, Николай Оболенский, — ответил Чайкин, с удивлением покосившись на «рыбака». — Знакомы?
«Брат мой!» чуть было не вырвалось у Сергея, но Гордеев опередил его:
— Из одних мест.
— Вот как! — неопределенно проговорил Чайкин. — Бывает…
И он рассказал, как Николай Оболенский попал в плен, какие его могут ожидать последствия, что сказал по этому поводу капитан Изыльметьев.
Наконец, заметив усталый вид «рыбаков», матросы разошлись, и Гордеев с Сергеем прилегли на койки.
Но сон не шел к Сергею. Рассказ матроса Чайкина не выходил у него из головы. Он любил Николая. С его именем были связаны самые светлые и чистые воспоминания детства. Точно наяву, он видит перед собой старинный парк. Он и Николай вместе с матерью приехали в гости к родственникам. Вот, отделившись от своих сверстников, они вместе бегут к пруду. На привязи — лодка, и мальчишки усаживаются в нее и гребу г. на самую середину пруда. Кажется, что они плывут открывать неведомые острова, воевать с непокорными дикими племенами.
А однажды они рассорились. Вошли в свою комнату, не разговаривая друг с другом, легли в постель, исподтишка, наблюдая друг за другом: кто первый подаст знак к примирению.
Отчетливо, точно это происходило вчера, в памяти всплывают всё новые картины прошлого, детских лет, дней ученья.
И должно было так случиться, что теперь, после стольких лет разлуки, Сергей попал на тот самый фрегат, на котором служил его брат!
И еще одно остро тревожило Сергея: попытка его попасть на китобой ни к чему не привела.
Как и было задумано Максутовым, они с Гордеевым отошли от города верст за десять, выбрались к рассвету на лодке в пролив и стали терпеливо поджидать китобойное судно.
Но то ли китобой задержался в порту, то ли он ушел из Петропавловска раньше срока, но его так и не удалось встретить.
До позднего вечера Сергей и Гордеев кружили по проливу, все еще не веря в провал своей затеи. К вечеру подул ветер, разыгралось сильное волнение.
Они начали грести к берегу, но волнение усиливалось с каждым часом, начался шторм. Лодку с людьми вынесло в океан, и она оказалась в полной власти стихии.
Двое суток, как Жалкую ореховую скорлупу, носило ее по разбушевавшемуся океану. Сергей со стариком выбились из последних сил, и только на третье утро посчастливилось им встретить фрегат «Аврора».
«Но что же дальше?» размышлял сейчас Сергей. Через день-другой фрегат доставит его к берегам Камчатки. Куда ему теперь податься? Начинается война. Сношения с внешним миром будут прерваны. Англо-французская эскадра, вероятно, блокирует Петропавловский порт, и ни одно иностранное судно не войдет в бухту. Может быть, попытаться пересечь Сибирь в обратном направлении и пробраться в Европу через сухопутные западные границы государства? Пройти всю Сибирь, европейскую часть России… Но на это потребуется не меньше года… Вероятнее всего, его задержат и снова пошлют на каторгу.
Какой же выход? Что предпринять?
Сергей лежал на койке с открытыми глазами, напряженно обдумывая один план за другим. На сердце было сумрачно.
— Не печалься, — услышал он шопот Гордеева. — Худа без добра не бывает. Оно, может, и к лучшему, что так случилось.
— Трудно мне, — также шопотом ответил ему Сергей. — Слыхал про Николая Оболенского? Родной брат, близок он мне.
— Чего молодца загодя оплакивать, еще живой он. До царя дело дойдет, может и заступится царь за своего офицера.
— Плохая на царя надежда, Силыч! Да и война начинается… Что мне делать? Куда теперь податься? Сидеть и ждать у моря погоды?
— Делов сейчас много будет… Прибудем домой, оглядимся, что к чему. Знать, не судьба тебе сейчас на чужбину плыть, погодить надо маленько. А там видно будет. Недаром говорят: утро вечера мудренее. Авось и у нас посветлеет, не все же в темноте-то жить. Перемены будут… Сергей внимательно слушал слова старого охотника, и они его приободрили.
— Спасибо, Силыч, на добром слове! — сказал он. Заснуть все же Сергей не смог. Повернувшись несколько раз с боку на бок, он встал и вышел на палубу.
Небо было усеяно яркими крупными звездами. Сергей уселся на канатах на носу корабля и задумался. То, что во время разговора с Гордеевым казалось таким ясным и простым, снова стало сложным и трудным. Может быть, ему действительно удастся на берегу избежать ареста? А дальше что? Война ведь может продлиться долго. И все это время сидеть бесстрастным наблюдателем? А может быть, и прав Силыч: утро вечера мудренее. Все еще впереди. Он будет с народом. Он постарается быть там, где живет и борется народ. Может быть, в этом и есть его призвание?
Сергей так задумался, что не заметил, как мимо прошел капитан Изыльметьев и остановился около стоявшего за рулем матроса Травникова.
— Идем по курсу? — спросил Изыльметьев.
— Так точно, ваше благородие. — Скоро дома будем.
— Давно пора! Истосковались так, сердце болит!
— Родных-то, кажется, у тебя нету?
— А на родной стороне все родные, все близкие.
— Это верно.
Изыльметьев подошел к борту и долго смотрел на запад, где в туманной дали смутно проступали суровые, но бесконечно дорогие очертания родного берега.
На следующий день экипаж «Авроры» увидел подымающиеся до самых облаков остроконечные вершины Камчатских гор. Покрытые вечным снегом, они блестели в утренних лучах солнца и, казалось, говорили матросам: «Ну вот вы и дома!»
Глава 3
Обычно аккуратный и исполнительный, капитан Максутов вот уже второй день не показывался на глаза Завойко.
Никто не видел Максутова и на батареях. Завойко не на шутку встревожился и вызвал к себе Лохвицкого.
— Таинственные дела вершатся! — сказал он с раздражением. — То появляется беглый каторжник… теперь исчез капитан Максутов. Не на медведя ли он напоролся в лесу?
— Ваше превосходительство, — осторожно заметил Лохвицкий, — не случилось ли с капитаном несчастье?
— Какое именно?
— Этот беглый бродит где-то около города. Может быть, Максутов встретился с ним, пытался его
