ящика стола кетчуп, коробку с приправами и начала натирать на терке сыр. Гард выключил огонь на плите.
— Как твой сын?
— В восторге от того, что он со своим отцом. — Взяв щепотку измельченного сыра, хозяйка попробовала его. — И в ярости от того, что ты со мной.
— Чего еще ждать от твоего отпрыска! Ваша семейка меня никогда не жаловала.
— Верно. Но она по крайней мере знала о твоем существовании, не то, что твоя!
Уязвленный ухажер молчал.
— Интересно, почему ты никогда не рассказывал им обо мне? — Она сделала вид, что размышляет. — Ах да! Они могли бы захотеть со мной встретиться. А если бы ты и в самом деле привел меня в дом, им пришлось бы наставлять тебя на пусть истинный. Говорить, что ты совершаешь ошибку, что я тебе не пара… Может, тебя и сейчас волнует, что они о нас подумают? Боишься, что делаешь глупость, встречаясь со мной?
Гард резко повернулся к ней лицом. — С каких это пор мнение моей семьи стало для тебя что-то значить? Раньше ты плевать на них хотела! Когда мы с тобой встречались раньше, ты ни разу не удосужилась о них спросить! Даже не знала, что мою любимую сестру зовут Шерон. Никогда тебя не волновало, где они живут, чем занимаются, как выглядят! Почему же теперь спрашиваешь?
Потому что люблю тебя, хотелось ответить Мэйбл, и желала бы удостовериться, что и я тебе небезразлична. А еще хочу, чтобы эта часть твоей жизни, и немаловажная часть, не была от меня сокрыта. А ты считаешь, что я недостойна твоей семьи, стыдишься меня…
Но что она могла ему сказать? Правду — не в силах, а врать не хотелось. Гард так и не дождался ответа.
Встав на цыпочки, Мэйбл потянулась к полке, коснувшись грудью его спины. Он повернулся, схватил ее за плечи и с силой повернул к себе.
— Давай не будем ссориться, милая, — напряженным голосом проговорил он. — У нас с тобой не так-то много времени. Скоро вернется Алан, и тогда все будет еще сложнее. Так что, прошу тебя, давай наслаждаться тем, что у нас есть.
— Может, стоит составить список запретных для разговора тем? Как-то: противозачаточные таблетки, твои родственники…
— И твои мужики, — подхватил ревнивец.
— Нет у меня никаких мужиков! — выпалила Мэйбл, склонив голову ему на грудь.
Гард ласково приподнял ее подбородок.
— У тебя есть я.
Надолго ли, печально подумала Мэйбл.
— Впрочем, не многих женщин прельщает перспектива быть со мной рядом, — добавил Гард. — Похоже, ты тоже от этого не в восторге.
Что ж, если таковых немного сейчас, то, может, найдутся в будущем, приуныла Мэйбл. А что ждет ее? Одинокая старость? Потому что никогда она больше не выйдет замуж! И никого, кроме вот этого человека, никогда не полюбит! Мало ли чего наговоришь в запальчивости.
— Ах, милая ты моя… — тихо вздохнул Гард, и у нее защемило сердце. — Что мне сделать, чтобы тебя развеселить?
— Уверена, что-нибудь придумаешь, — прошептала Мэйбл, выскальзывая из его объятий, и стала накрывать на стол.
Они уселись напротив друг друга и молча принялись за еду.
— Откуда у тебя татуировка? — внезапно спросила Мэйбл.
— Попробуй сама догадайся, — пожал он плечами.
Секунду подумав, она сказала:
— Ну, наверное, напился однажды до потери пульса, как нередко случается с новобранцами, а утром проснулся и увидел это на руке.
Гард кивнул, давая понять, что она угадала.
— А почему пистолеты крест-накрест?
— Эмблема военной полиции. По правде говоря, мне хотелось, чтобы изобразили сердце и цветок, но попросить об этом постеснялся. Наверное, мало выпил.
— Сердце и цветок? — переспросила Мэйбл, наконец-то одаривая его улыбкой, которой он так долго дожидался. — Для представителя военной полиции выбор несколько сентиментальный, тебе не кажется?
— Разбитое сердце. И роза алого цвета, — спокойно уточнил он.
Мэйбл пристально взглянула на него. Вообще-то она предпочитала не вспоминать о некоторых подробностях свадебного дня, но кое-какие вещи забыть было просто невозможно. Например, букет, на котором настояла ее мать. Две дюжины великолепных алых роз. Они стоили кругленькую сумму — пустая трата денег на такое короткое время.
— Откуда ты узнал? — удивилась она.
— Я там был. Стоял напротив церкви. — Не поднимая на нее глаз, Гард принялся подбирать мясную подливку кусочками хлеба. — Увидел в газете объявление о свадьбе и хотел удостовериться, что ты действительно вышла замуж, получить подтверждение, что между нами все кончено. Вот и получил. — Он перевел на нее взгляд. — Я видел, как ты выходила из церкви с Роллинсом. Он обнимал тебя за плечи, а ты держала в руках букет роз и была потрясающе красива.
Интересно, изменилось бы что-нибудь, знай она, кто находится совсем рядом, переживает, страдает, проклинает, задала себе вопрос Мэйбл.
Ей припомнился один момент перед свадьбой. Все было почти готово — прическа хоть куда, макияж тоже, — ждала только, когда мама и будущая свекровь помогут ей облачиться в расшитое бисером белое атласное платье, которое заказали во Франции. Она стояла перед ними в бюстгальтере без бретелек, длинных белых панталонах, шелковых чулках и белых туфельках на высоких каблуках. Взглянула на платье, и ею овладело непреодолимое желание убежать. Как хотелось это сделать. Духу не хватило, да и некуда было. Но если бы знала, что Гард так близко, стоит напротив церкви, может, у нее и достало бы мужества…
— Ну, пистолеты мне нравятся больше, чем всякие там сердечки и цветочки, — попыталась как можно беззаботнее произнести Мэйбл. — А больно было?
— Не помню.
— Неужели и в самом деле так напился? Он криво усмехнулся.
— Тогда я пил по-черному, армия спасла.
— Теперь, слава Богу, нет, — перекрестилась женщина, с ужасом вспомнив и другой порок — наркоманию.
— С тех пор — нет.
С облегчением вздохнув, Мэйбл тем не менее с грустью заметила:
— Да, служба в армии наложила не только хороший отпечаток…
— Татуировку я заработал по собственной глупости, а шрамы — по долгу службы.
— Тебе нравится твоя работа?
— Да. Я правильно сделал, что пошел в армию, хотя причины, по которым в ней оказался, отличались от тех, что у большинства парней. Мне было наплевать на патриотический долг, не нужны были и деньги, чтобы, допустим, потом поступить куда-нибудь учиться.
Просто хотелось сбежать от тебя подальше. Но в конечном счете оказалось, что я сделал правильный выбор. Мне нравится моя работа, люди, с которыми доводилось сталкиваться, места, где приходилось бывать.
Она не задавала вопросов, которые так и напрашивались. Выбором работы он остался доволен. А как с личной жизнью? Счастлив ли? Или после ее замужества так и не смог побороть в себе горечь и разочарование?
Ей было страшно услышать ответ, потому что больно чувствовать себя виноватой.
Хотелось просто наслаждаться этим вечером. Смотреть Гарду в лицо до тех пор, пока каждая черточка
