— Значит, попробуй попозже и запиши для меня разговор на пленку. — Он положил магнитофон на ночной столик. — Если будет что-то интересное, дай мне знать.
Мы вышли с ним в холл, и он взял для меня пропуск у ночной дежурной, чтобы мне не сидеть после отбоя под замком.
— Есть вопросы?
— Нет.
Он отлично знал, что вопросы у меня имеются, и ждал, что сейчас я обрушусь на него с ними, но я решил этого не делать, чтобы оправиться и как следует все обдумать самому.
Он внимательно наблюдал за мной, прищурив желтоватые глаза.
— Если все дальнейшие действия зависят от результатов подслушивания Шоды, — сказал я ему, — мне лучше пока не сниматься с места. Если же “клоп” замолчит — если скажем, его найдут и уничтожат — наши шансы сведутся почти к нулю.
— Верно.
— И кроме того, существует и Кишнар. Пепперидж вскинул голову.
— И это верно.
Я выждал несколько секунд, но ничего не изменилось, словно я сам должен был догадываться о его грядущих действиях.
— Насколько ты предоставляешь мне свободу действий, Пепперидж?
Он опустил глаза и отвел их в сторону. Помолчал, а потом сказал:
— Давай будем исходить вот из чего. “Клоп” у Шоды и остальные данные, которые нам удалось о ней собрать — пока это все, чем мы располагаем для работы, но и от них ничего не останется, если подслушка будет найдена. И есть еще Кишнар. В настоящий момент мы должны предоставить событиям идти своим чередом, сколько бы времени для этого ни понадобилось. — Он поднял на меня глаза. — Разве что ты найдешь более действенный, более быстрый путь.
Я мог его найти. Но я не хотел говорит ему о нем. Он все понял.
— Будь на связи, старина.
Вернувшись в палату, я в ближайшие полчаса дважды безрезультатно набирал номер Сайако, но в третий раз, в 20.35, она оказалась на месте и среди всего прочего сообщила, что Марико Шода только что неожиданно прибыла в Сингапур.
24. Бассейн для птичек
— Он мой отец, Чоу?
Пленка продолжала бесшумно крутиться:
— Понимаю.
Мне показалось, что у нее перехватило горло, и она замолчала, не в силах вымолвить ни слова. Затем она все же решилась.
— Он говорил обо мне?
Определенным образом, хотя не произнес ни слова. Но от него шли биотоки, полные любви.
— Когда я упомянул ваше имя, Сайако-сан, он был очень тронут.
— Тронут?
— Он дал понять, что испытывает к вам большую любовь.
Снова молчание, которое на этот раз затянулось. Я ждал. Она подслушала, как я говорил с Джонни Ченом, планируя встречу с ее отцом.
— Он сказал, что любит меня?
— Да.
Если одинокая его слеза не была признанием в любви, о чем еще она могла говорить?
— Я хотела бы знать, — после паузы начала она, и я уже знал о чем пойдет речь, — как он сейчас?
Последние слова прояснили мне кое-что. Она не видела его с тех пор, как ужасный удар изуродовал его… и как он сейчас выглядит? До нее доходили только слухи.
— Он может быть только таким, каким вы запомнили его.
— Люди говорят… — и она снова запнулась, но наступившая тишина не была равнозначна ее молчанию.
— Он очень силен, Сайако. Каждый день он занимается шотоканом. И он слушает голоса, приходящие к нему по радио. Он не ощущает одиночества.
— Так, — произнесла она после долгой паузы. Самое худшее осталось позади. — Вы просили его передать вам частоту волны, на которой можно слушать Шоду?
— Да, и он передал ее мне.
— Я очень рада. Я не могла сообщить ее вам, потому что не имела к ней отношения. Этим занимался мой брат. Но затем его… — Она молчала три секунды, четыре, — …затем она нашла его и казнила.
Боже милостивый, под какой звездой она родилась?
Я ничего не сказал.
— Он передал частоту моему отцу. Он слушает Шоду?
— Да.
— Он ненавидит ее.
— Да.
— Я тоже ее ненавижу.
— Естественно.
Вот тогда она мне и сказала, что Шода приземлилась в Сингапуре.
— Для чего она прибыла сюда, Сайако-сан?
— Она в жутком гневе из-за вас. Сердится на Кишнара. Так что вы должны быть очень осторожны, мистер Джордан. И если возможно, вам лучше бы покинуть Сингапур.
— Может быть. Но первым делом я хотел бы встретиться с вами.
— Это невозможно. Слишком опасно.
Я не настаивал, потому что, если бы она согласилась на рандеву, его пришлось бы готовить с такими мерами предосторожности, что игра не стоила свеч. Я не знал, была ли в курсе ударная команда, что она поддерживает контакт со мной, но, если они проследят ее на пути в эту клинику, и с укрытием будет покончено, и со мной — финиш.
— Каким образом вы научились ставить “клопы”, Сайако-сан?
— Я работала на заводе, на сборочном конвейере. Фирмы “Саньйо”.
— Понятно. А почему вы поставили подслушку и Джонни Чену?
Пауза, а затем:
— Кто-то мне сказал, что он часто летает в ту деревню. Рядом с которой мой отец. Может быть, я надеялась что-то узнать об отце.
— Чен мог бы доставить вас туда, если бы вы его очень попросили.
— Да, но друзья моего отца сказали, что он не хочет видеться со мной, разве что я могла бы случайно, без предупреждения встретиться с ним в деревне. Он…
— Вы хотите сказать, ваш отец не хочет, чтобы вы видели его?
Секунду она обдумала мои слова.
— Да.
Я попытался представить, что больнее всего может разрывать ее сердце: невозможность увидеть отца или его сегодняшнее обличье.
— Сайако-сан, вы знаете, где в городе останавливается Марико Шода?
— Да. У нее тут дом на Сайбу-стрит. Я спросил номер дома и запомнил его.
— Мы будем поддерживать связь, — сказал я.
— Связь?
— Мы ещё поговорим по телефону.
— Да. Но теперь вы должны покинуть Сингапур, мистер Джордан. Кишнар — это не игрушка.
— Спасибо за предупреждение. Я еще позвоню вам, Сайако-сан.
Тиканье будильничка.
Я обливался потом; стояла полночь, и вентилятор под потолком лениво перемешивал жаркий
