Ньюфаундленд.
– Ты получил место? – спросила она недоверчиво.
– Еще не совсем, – Мартин старался сохранить контроль над собой, пытаясь вести себя как обычно спокойно и выдержанно. Он должен был иметь достойный вид перед детьми. – Джон скоро приедет сюда, и все будет железно.
Черт побери! В такой день он мог и не сдерживаться. Он радостно, по-детски закричал «ура!» и, подхватив Энни, поцеловал ее в кончик носа.
– Мы будем жить там счастливо и богато.
Энни хихикнула и, повернув голову, спросила:
– Как Джон?
Мартин поставил ее на пол. Он был полон энергии, его лицо светилось от счастья.
– Ну, может, и не как Джон, но мы тоже закинем кое-какие удочки.
– А что делать со школой?
Джейн первая сообразила, что они собираются переезжать. До этого Джейн и Шен сидели молча, пытаясь понять, что происходит. У Джейн было много друзей в классе, и она не хотела покидать их. И как могут родители собираться в дорогу, когда осталось так мало времени до конца учебного года?
– Не беспокойся об этом, – сказал ей отец. – Мы быстро устроим вас в новую школу.
Он не видел больших проблем в том, что касалось учебы. Они были замечательными детьми; Джейн – одна из лучших в классе, Шен выглядел старше своих лет. Они были способны быстро адаптироваться и были достаточно молоды, чтобы переезд мог травмировать их всерьез.
Задумавшийся о чем-то Шен сидел, уставившись в остатки завтрака в своей тарелке. Он играл с яичным желтком, растекшимся по дну тарелки, рисуя фигурки. Это было, как когда-то в детском саду, когда он рисовал пальцем. Закончив одну фигурку, он начал рисовать другую. Они были похожи на буквы, неровные и корявые. Скоро он вывел слово «Кэнди».[1] Секунду подумав, он зачеркнул букву 'К'. Никто не обратил внимания, когда он встал из-за стола и ушел в свою комнату.
– Джейн, ты сможешь, как и раньше, поддерживать отношения со своими друзьями. – Энни знала, что Джейн будет трудно понять, почему она должна покидать своих друзей. Они всегда придерживались мнения, что друзья и семья – две самые важные вещи на свете.
– Все, что для этого нужно, это лист бумаги, карандаш и почтовая марка. И, Джейн, подумай о новых друзьях, которых ты встретишь.
Мать была права. Скоро ей будет тринадцать, а значит, она станет почти взрослой, И она должна поступать как взрослая. К тому же волнение предстоящей поездки возбуждало ее, и скоро она почувствовала, что не может дождаться начала сборов. О большинстве друзей она не жалела, кроме Пегги Кент. Да, Пегги – единственная, о ком она действительно будет грустить. Она хотела быть уверенной, что ей будет известен ее новый адрес перед отъездом.
– Ты видишь, дорогая, что все это не так уж плохо.
Джейн взглянула на мать и покраснела. Она не должна была так долго упрямиться. Она чувствовала себя виноватой, что не согласилась сразу. Поездка обещала быть приятной. Джейн не любила своего учителя. Ей было интересно пойти в новую школу. Может быть, там она не будет ходить в любимчиках.
– Да, мам, я знаю, – покорно сказала она.
Энни положила руку ей на голову и погладила волосы. Она была рада, что Джейн поняла, иначе ей пришлось бы приложить усилия, чтобы поездка прошла без проблем. Теперь оставался только Шен. Она смотрела на его пустой стул.
– Почему бы тебе не убедить Шена в том, что поездка – вещь не такая уж плохая?
– Хорошо, мам.
Энни посмотрела, как дочь вышла из кухни, и услышала, как она побежала в холл. И откуда дети берут столько энергии? За что она была благодарна детям, так это за то, что они были дружны между собой. Они не воевали за исключительность. Они могли говорить между собой обо всем, что их волновало, лучше, чем она и Мартин.
– Все будет хорошо.
Обернувшись, Энни увидела Мартина, убиравшего последние тарелки.
– С детьми больше не будет проблем.
– Ты думаешь, дети воспримут это?
– Лучше не будем гадать наперед, – сказал Мартин. – Но после всего, что было, я уже не хочу этим заниматься.
– У тебя все будет хорошо?
– Я знаю, что да, – ответил он тихо. – И не волнуйся за детей, им это понравится.
– Надеюсь.
Они сели рядом на старую коричневую софу, и каждый задумался о чем-то своем. Если были какие-то сомнения, то их необходимо было устранить до прибытия Джона. Они сидели в полной тишине, прерываемой лишь их собственным дыханием и отдельными звуками городского шума. Не было слышно даже шумящих детей. Они были погружены в себя.
– Что ты делаешь, Шен? – спросила Джейн, войдя в комнату.
– Ничего, просто думаю.
