— Конечно, мисс Гвеннол. С этим я справлюсь.
Гвеннол с улыбкой сказала:
— Слэк, я хочу, чтобы ты завтра отвез меня на Большую Землю. Если, конечно, море будет как сегодня.
— Будет тебе лодочка, мисс Гвеннол.
— Со мной едет мисс Эллен.
Он кивнул, но все внимание его было обращено на голубя.
— Слэк, ты знаешь, что с ним делать?
— О мисс Гвеннол, конечно, знаю.
— И самое удивительное, — сказала Гвеннол, когда мы расстались с мальчиком, — что он действительно знает, и уже совсем скоро эта птичка будет прыгать и скакать, так что от других ее не отличишь.
Через все закоулки внутреннего двора мы вернулись в комнаты.
Днем я еще прогулялась, обследуя Остров. За обедом, рассказывая Яго о своих изысканиях, я с радостным удивлением обнаружила, что заразилась его «островным» энтузиазмом.
Перед сном настроение мое было прекрасным. Каждый день, пообещала я себе, буду узнавать что- нибудь о моих родителях. Я уже предвкушала подробный разговор с Гвеннол во время завтрашней поездки, кстати, можно будет еще «потрясти» миссис Пенджелли.
Я уже собралась лечь, как вдруг увидела мамин альбом, который обнаружила утром. Тогда я поставила свечку на маленький столик и принялась рассматривать наброски. Как интересны были эскизы замка, все уголки его были представлены в разных ракурсах. Мать обладала бесспорным талантом Серые каменные стены на ее рисунках просто дышали древностью. На одной из страниц был набросок Острова Голубых Скал — остров, море, далекая полоска суши вдали. Были и портреты Вот пухлый малыш с круглыми удивленными глазами. Рассматривая рисунок, я увидела подпись в уголке: «Э. 2 года». Ну, конечно, теперь я узнала себя. Вот, значит, какой я была в два года. Листая альбом, я встретила на развороте два портрета Яго, они как бы смотрели друг на друга. Сходство было схвачено удивительно, при этом лица на первый взгляд казались совершенно разными, но все же это был Яго, и только Яго. На обоих портретах он, как ни странно, улыбался, но на одном улыбка добрая, а на другом… Именно это выражение его лица так интриговало меня Глаза будто неотрывно следили за мной с листа. Что-то подобное было, кажется, в пустом особняке на площади Финлей: тяжелые веки скрывают наполовину глаза, придавая лицу выражение почти зловещее; изгиб рта наводит на мысли о тайных замыслах этого человека, не сулящих ничего хорошего.
Я смотрела и смотрела на эти рисунки, и приятная вечерняя усталость, которую я ощущала, еще не взяв альбом в руки, уступила место тревожным чувствам. Что моя мать хотела сказать, так изобразив этого человека? Ясно одно: Яго — вовсе не тот, кем иногда может показаться. Может, мать будто предупреждала: осторожно, здесь не один, здесь два Яго.
Мне стало не по себе, тем более что общество его сильнее, чем я, может, сама хотела того.
Перевернув страницу, я увидела другой портрет, точнее два, и тоже на развороте. Наверное, моей матери нравился этот жанр — двойной портрет. И на этих страницах лица были разными, хотя изображен был один и тот же человек. Девушка. Слева — серьезный, скромный вид, коса через плечо, глаза девушки обращены к небу, в руках Библия. Справа — волосы девушки распущены, глаза неистово сверкают, и есть в них что-то, что определить я не сумела. Может, выражение муки на лице, умоляющий взгляд смутил меня? Казалось, девушка хочет сказать о чем-то, но не знает, как…
Страшный рисунок.
Внизу стояла буква 'С'.
Я вздрогнула. Вскочила с кровати, распахнула створки гардероба. Там, на задней стенке, выцарапано тоже 'С'! Значит, на портрете была та самая 'С'.
И кто же она?
О сне я уже не вспоминала. Снова вернулась я к первым страницам альбома, заполненным мирными пейзажами, видами замка, вернулась в надежде, что эти рисунки успокоят меня. Но перед глазами все стоял исступленный взор 'С', а портрет Яго возродил в памяти переживания в пустом особняке.
Однако этими ударами в тот вечер не обошлось — я получила еще один, самый сильный.
А пока я твердила себе, что моя мама просто развлекалась рисованием, давала волю своей фантазии и тренировала руку, может быть; беря за основу изображение знакомого лица, она стремилась показать, как две-три линии и несколько штрихов могут изменить выражение лица, да и характер.
До конца я сама в это не верила, но мысль эта немного утешила меня. Ненадолго.
Перевернув еще одну страницу, я оцепенела. Первое, что я подумала, — я сплю, я вижу сон. Как это необычно, мелькнула мысль, я вижу сон… нарисованным. Но это было наяву — передо мной изображение той комнаты из того сна!
Вот камин, вот скамья подле него, вот кресло-качалка, картина на стене… все, все, что являлось мне в сновидениях. Завороженно смотрела я на рисунок, Стучало в голове: комната моих кошмаров реально существует. Ее видела моя мать. Неужели это где-то в замке? Но замок я весь обошла.
Альбом выскользнул из рук на покрывало. Что это все значит? Что это могло означать? Я почти физически ощущала присутствие матери в этой комнате, мне даже казалось, будто она хотела что-то сказать мне…
Что ей известно о Яго? Двух разных людей видела она в нем. А кто та 'С', скромная и неистовая одновременно?
А теперь еще эта комната, которая преследовал меня в снах. Где она, эта комната? Где бы ни была, оны существует, раз моя мать видела ее. Видела и нарисовала. Для меня нарисовала. И это реальность. Мы с мамой часто сидели в бабушкином саду, и в руках у нее всегда был альбом.
Значит, все же существует эта красная комната Где?..
ОСТРОВ ПТИЦ
Спала я плохо, но, как ни странно, кошмарное сновидение в ту ночь не беспокоило меня. Проснувшись, первое, что я сделала, это схватила в руки старый альбом, с утра я даже надеялась какое-то мгновение, что все рисунки я видела во сне.
Нет. Не во сне, наяву. Столь знакомая зловещая комната. Яго. При дневном свете, правда, портреты его смотрелись иначе. Жутковатый облик ему возможно, придавал тусклый огонек свечи в полумраке.
Появилась Дженет с водой для умывания. Я открыла альбом на странице с изображением комнаты и показала ей.
— Как тебе эта комната, Дженет? — спросила я, внимательно наблюдая за ее реакцией.
— О, красота-то какая.
— Тебе знакома она?
— А что, это срисовано с настоящей комнаты, мисс?
Значит, Дженет никогда не была там.
После завтрака ко мне зашла Гвеннол, узнать, готова ли я ехать.
— Я рассматривала эскизы в мамином альбоме, — сказала я ей, — знаешь, так интересно. Взгляни-ка на этот рисунок.
Гвеннол посмотрела, кивнула.
— Ты знаешь эту комнату? — спросила я.
— Знаю? А что тут знать? Комната как комната, ничего особенного.
Ничего особенного! Как странно слышать такие слова! Мне хотелось сказать ей, что комната многие годы преследует меня, если бы только узнать, где она, я бы выяснила, откуда этот навязчивый сон и почему такая ничем не примечательная комната наполняет душу мою неизбежным ужасом. Однако ничего этого я вслух не сказала и ограничилась предположением, что, возможно, она где-то в замке.
Гвеннол покачала головой, будто недоумевая, почему такая безделица так волнует меня. Рисунки ее совершенно не интересовали, а мое волнение она безусловно списала на счет того, что альбом тот принадлежал моей давно скончавшейся матери.
В этот момент раздался стук в дверь. «Войдите!» — позвала я, и на пороге появился Слэк.
— Ты что это вдруг? — спросила Гвеннол.
— Да вот, мисс Гвеннол, я подумал, не выйти ли нам пораньше, а то прилив…
