— Любит устраивать переполох, — проворчал сэр Мэтью. — А я уже вполне поправился.
Доктор Смит вошел в гостиную, и я сразу увидела, что он ищет глазами меня.
— Рад видеть вас, миссис Рокуэлл, — сказал он.
— А вы знаете, чем объясняется ее приезд? — спросил сэр Мэтью.
— Ну конечно. Могу вас заверить, что к концу недели в деревне не останется никого, кто бы об этом не знал. Поверьте мне, я счастлив за вас… очень счастлив.
— И не только вы, — заявил сэр Мэтью.
— Мы вместе будем подготавливать детскую, — радостно объявила тетя Сара, словно дитя, которому пообещали редкостное удовольствие.
— Вот-вот! — подхватил Люк, и не прозвучал ли его голос несколько сардонически? — И все вместе подпоем Кэтрин, когда она вознесет благодарственную молитву Божьей Матери.
После этих слов наступило довольно неловкое молчание, и доктор Смит поспешил заметить:
— Миссис Рокуэлл надо теперь очень беречь.
— Конечно, конечно, мы это понимаем, — поддержала его Руфь.
Доктор подошел ко мне и быстро пожал руку. От него исходило неотразимое обаяние, и сейчас я почувствовала это особенно сильно. Смуглый, темноволосый, он был необыкновенно хорош собой и, как я догадывалась, способен на глубокое чувство. По-видимому, разочаровавшись в своей семейной жизни — а я не сомневалась, что так оно и было, — доктор перенес привязанность, которая не находила отклика у его жены, на своих больных. Я заметила, что сэр Мэтью, хоть и жалуется на чрезмерное усердие доктора, рад его видеть и в его присутствии чувствует себя увереннее. Вспомнила я и то, как, по словам Мэри Джейн, доктор был добр к ее сестре. Наверное, местные жители должны быть благодарны, что у доктора столь неудачная семейная жизнь, раз из-за нее он так предан своим больным.
— Я знаю, вы любите ездить верхом, — обратился ко мне доктор, — но я бы не рекомендовал заниматься этим слишком часто. Во всяком случае, начиная со следующего месяца.
— Не буду, — пообещала я.
— Я не сомневался, что вы послушная и разумная юная леди.
— Вы ездили сегодня в Уорстуистл? — спросила Руфь.
— Ездил, — ответил доктор.
— И это вас расстроило. Вы всегда там расстраиваетесь. — Руфь повернулась ко мне: — Доктор Смит бесплатно лечит не только тех своих пациентов, кто не в состоянии ему заплатить, но… и тех, кто содержится в этой лечебнице.
— Да будет вам! — смеясь, воскликнул доктор. — Не делайте из меня святого. Должен же кто-то хоть изредка навещать этих несчастных… И не забывайте, среди моих здешних больных есть и бедные, и богатые. Вот я и обираю богатых, чтобы помочь бедным.
— Настоящий Робин Гуд! — воскликнул Люк. Доктор Смит повернулся к сэру Мэтью.
— Ну, сэр, — сказал он, — сегодня я намерен вас осмотреть.
— Вы думаете, это необходимо?
— Я думаю, раз уж я здесь…
— Хорошо, — с некоторым раздражением согласился сэр Мэтью, — но прежде вы должны с нами выпить. Я хочу, чтобы из погреба принесли мое лучшее шампанское. Люк, позвони.
Люк позвонил, и сэр Мэтью отдал распоряжения. Принесли вино, наполнили бокалы. Подняв бокал, сэр Мэтью провозгласил:
— За моего внука! — и обнял меня за плечи.
Вскоре после этого сэр Мэтью с доктором удалились в спальню, а я ушла к себе. Мэри Джейн, полная решимости вести себя как подобает примерной горничной, приставленной ухаживать за леди, приготовила мне постель.
— Спасибо, Мэри Джейн, — поблагодарила я.
— Вам еще что-нибудь нужно, мадам?
Мне ничего не было нужно. Я пожелала ей доброй ночи, но, когда она направилась к двери, крикнула вслед:
— Кстати, Мэри Джейн, вы не знаете, где находится Уорстуистл?
Она остановилась и с удивлением посмотрела на меня:
— Знаю, мадам. Это в десяти милях отсюда по дороге в Хэрроугейт.
— А что там такое?
— Туда отправляют сумасшедших.
— А, понятно. Спокойной ночи, Мэри Джейн.
Утром меня разбудила Мэри Джейн, вошедшая раздвинуть шторы. Она принесла горячую воду. Было приятно, проснувшись, увидеть ее милое лицо. Вид у нее был немного удивленный, потому что раздвигать шторы не пришлось. Я это сделала сама до того, как легла спать, да еще открыла окно. Мэри Джейн придерживалась мнения, что ночной воздух «вредный». Я объяснила, что, не считая зимы, всегда сплю с открытым окном. И по-моему, она решила, что за мной нужен глаз да глаз.
Я приняла ванну в туалетной комнате и пошла в столовую, которая тоже была на втором этаже, чувствуя, что сильно проголодалась. Что ж, напомнила я себе, ведь теперь мне приходится есть за двоих, и положила на тарелку яйца и бекон, а из кастрюли, стоявшей на спиртовке на столе для закусок, зачерпнула почки с соусом.
Порядок был мне известен. Завтрак подавали с восьми до девяти, и каждый обслуживал себя сам. Я позвонила, чтобы принесли горячий кофе, и, когда его подали, в столовую вошел Люк. Чуть позже появилась Руфь и заботливо осведомилась, хорошо ли я спала и правится ли мне моя комната.
Каковы мои планы на сегодня? Люк собирается в Райнон и будет рад купить для меня все, что мне нужно. Я поблагодарила и сказала, что кое-что мне действительно понадобится, но я еще не решила что.
— Ну, до счастливого события еще есть время, — сказал Люк, и его мать одернула его. Она считала неделикатным упоминать о предстоящем рождении ребенка. А мне так не казалось, я могла рассуждать об этом на все лады.
Я сказала, что после завтрака хочу пройтись. Мне не терпелось снова побывать на развалинах.
— Вас это место прямо притягивает, — заметил Люк. — Похоже, только из-за руин вы и захотели вернуться.
— Такие развалины заинтересуют любого, — ответила я.
— Вы не должны переутомляться, — напомнила Руфь.
— Я себя прекрасно чувствую. Так что, думаю, переутомление мне не грозит.
— Все равно, не забывайте — вам нужно быть осторожной.
Разговор переключился на местные дела. Мне рассказали о попытках викария раздобыть деньги на ремонт церкви; о благотворительных базарах и распродажах, которые он для этого устраивает, о том, что один из приятелей Рокуэллов дает бал, но из-за траура мы не можем на нем присутствовать.
Красиво обставленная столовая была залита солнцем, и в это утро я не ощущала в «Кирклендских усладах» ничего зловещего. Даже аббатство, когда я немного позже увидела его, не произвело на меня особого впечатления — всего лишь груды камней.
Я осталась очень довольна прогулкой, успокоилась и была готова согласиться с тем, что Габриэль действительно покончил с собой из-за своей болезни. Странно, что такая мысль могла приносить мне утешение, но тем не менее это было так. Вероятно, меня слишком страшили другие объяснения.
Возвращалась я через развалины. Стояла тишина. В то утро здесь царил мир и покой. Ясно было, что аббатство — это только руины и ничего больше. Яркие солнечные лучи падали на поросшую травой землю под ногами, освещая изъеденные временем стены и лишая это нагромождение камней даже намека на что- то мистическое. Вспомнив, в каком страхе я бродила среди развалин в памятный мне вечер, я посмеялась над собственной глупостью.
Ленч прошел тихо. За столом сидели только Руфь и Люк, а сэр Мэтью и тетя Сара завтракали у себя. После ленча я ушла в свою комнату и стала составлять список того, что мне понадобится. Думать об этом было еще рано, но мне так хотелось, чтобы мой ребенок скорее появился на свет! Поэтому я не могла откладывать. Пока я обдумывала, в дверь постучали, и, когда я крикнула: «Войдите!», на пороге возникла