Джареду казалось, что она знает.
– На осмотре объекта. У нас были проблемы с поставщиками. Я потерял терпение и решил сам показать им, что такие материалы для второго этажа не годятся.
Ее глаза широко раскрылись. Он уже забыл, какого они синего цвета.
– Ты упал?
Джаред кивнул.
– И по пути зацепился за что-то ногой. Не будь этого, я просто встал бы и пошел.
– О Боже.
Джаред видел, что Элизабет действительно сочувствует ему. Теперь она выглядела такой беззащитной, несмотря на значок: череп, оскал зубов и сверкающие глазницы. Ее рыжие волосы, спадая на плечи, блестели в лучах утреннего солнца.
Рыжая, рыжая, конопатая! Джаред припомнил, как они потешались над ней на весеннем празднике в школе. Подкалывали-то, правда, всех, но Элизабет было вовсе не смешно. На следующий же день, купив себе химический выпрямитель для волос, она намазала им голову. Результат был чудовищный.
Ей пришлось остричься почти наголо, а то, что осталось, торчало какими-то пучками, все равно кудрявыми.
Джаред обнаружил ее в классе, рыдающую, в то время, когда они должны были присутствовать на церемонии вручения дипломов.
И в тот самый момент, когда надо было подняться на сцену и торжественно получить диплом, Джаред Ратледж сделал Элизабет Уилкокс предложение.
– Что это тебя так развеселило? – сурово спросила Лиззи, заметив на его лице улыбку.
– Воспоминания.
Некоторое время он смотрел на нее, потом обвел рукой кабинет.
– Я вижу, ты отлично устроилась. Какую часть здания ты занимаешь?
– Все здание мое. – Вот тебе, Джаред, получай!
– Поздравляю. – Он перевел взгляд на футляр с бумагами у нее на коленях.
Его ответ не удовлетворил Лиззи.
– Элизабет, я хотел посоветоваться с тобой насчет моего проекта. Если ты не против.
– Я не против, если ты прекратишь свои выпады.
– С удовольствием, если ты прекратишь свои детские выходки.
– Детские выходки?
– Да – как в тот день, когда ты удрала.
Лиззи порывисто поднялась, обошла стол и, прислонившись к стене, скрестила на груди руки Стоять так, возвышаясь над сидящим Джаредом, было невежливо, но она решила не обращать на это внимания и глубоко вздохнула.
– Я удрала, потому что не было смысла оставаться. – Что? – Кажется, он смутился.
– Я отменила свои встречи, я потратила время на перелет в Даллас, а ты меня оскорбил – в который уж раз. Раньше я старалась не реагировать. чтобы это не затронуло нашего бизнеса, нашего брака… Но теперь у нас нет ни общего бизнеса, ничего. Больше мне нет нужды сносить твои оскорбления…
– Оскорбления? – Брови Джареда сдвинулись в одну широкую линию.
– …и я не буду.
Лиззи видела, что он едва сдерживается. Как все это знакомо… Почему нельзя просто высказать все прямо? Или закричать? Или швырнуть что-нибудь?
– Мы были очень молоды, Элизабет, – холодно сказал он, – и потом наши пути в бизнесе разошлись.
– И в личной жизни тоже.
Наступило молчание.
– Я с удовольствием вспоминаю нашу личную жизнь, – наконец сказал Джаред.
Лиззи захотелось его ударить. Как он может так спокойно говорить? Они были без ума друг от друга. Они были супругами четыре года. Лиззи думала, что проведет с ним всю оставшуюся жизнь. А теперь он говорит об этом как о короткой интрижке давней молодости.
– Давай наконец распишем наши роли. Ты делаешь мне одолжение, я это понимаю. Я перед тобой в долгу. Что скажешь насчет милости к побежденным? Он протянул ей руку ладонью вверх. В ответ Лиззи протянула свою, хотя и понимала, что это просто его хитрый прием. – Как знать, – проговорил он, сжав ее пальцы, – может быть, и я тебе понадоблюсь.
Никогда, было первой ее мыслью. Ты уверена? – мелькнула вторая, когда тепло его пальцев всколыхнуло в ней прежние чувства.
Лиззи уставилась на свою ладонь в его руке. У Джареда были прекрасные руки, с длинными красивыми пальцами. Лиззи так любила смотреть, как он рисует, так же нежно сжимая карандаш, как сжимал в объятиях ее.
