Элизабет во второй раз изменила расположение входа в ловушку. Они не могли работать вместе, когда были женаты; почему он решил, что теперь у них получится?
Она постоянно находилась здесь. Он-то думал, что она просто отдаст ему проект и уедет возиться с каким-нибудь другим «Домом ужасов». Но нет.
Она не оставляла без внимания даже самую крошечную деталь.
Для чего ей понадобилось заниматься усовершенствованием? Когда они работали вместе, это было его задачей.
– Джаред, проводи-ка меня еще раз в ту темницу. – Она села в его, уже ненужную, коляску.
Нога у Джареда все еще была в гипсе, но костыли больше не требовались. Он взялся за спинку коляски.
– Разве у нас есть на это время?
Она подняла голову и закатила глаза:
– Но ведь ты сам говорил, что там трудно проехать.
– Трудно, но возможно. Оставим это.
– Поехали.
– Ты могла бы поехать и сама.
– Да, но я не умею. Вези меня с такой скоростью, с какой обычно здесь могут ехать.
Спорить с ней – бесполезная трата сил. Интересно, она когда-нибудь вообще кому-нибудь уступает?
Джаред повез ее коляску к темнице. Изначально дорожка находилась всего в нескольких дюймах от «пламени» и темных фигур. Специальные динамики воспроизводили крики и стоны заключенных. Для того чтобы расширить проезд для инвалидных колясок, Элизабет решила снять решетки.
– Эдвард! – крикнула она.
Ну и типчик, с раздражением подумал Джаред. Бледный, светловолосый помощник Элизабет буквально молится на нее. Никогда с ней не спорит, что бы она ни придумала: все замечательно, блестяще, гениально. Элизабет на это обращала мало внимания.
– Да, Лиззи? – Эдвард немедленно появился, держа карандаш наготове.
– Если убрать решетки там, – она указала пальцем, – и там, как это отразится на местах для актеров?
– Сейчас выясню.
Джаред был уверен, что сейчас этот самый Эдвард щелкнет каблуками и отдаст честь.
Конечно, она не собирается ничего упрощать в проекте по его желанию, но откуда ему знать, что в конце концов получится?
– Меня беспокоит одно – успеем ли мы, – только и сказал он.
– Всех беспокоит, – ответила Элизабет, прислушиваясь к шуму за стенкой. Эдвард, куда ты пропал?
Наконец они нашли, куда перенести решетку.
Джареду хотелось сесть. У него болели ноги, и здесь, внутри, была невыносимая духота.
По спине лился пот. Кожа под гипсом свербела. От запаха свежей краски хотелось чихать.
Элизабет выглядела так, словно только что пришла с занятий по аэробике.
На ней были шорты в обтяжку, короткий топ, спортивные тапочки, а руки увешаны браслетами. Каждый изгиб тела на виду. Хелен ни за что так вызывающе не оденется.
Нет, он не должен обращать на это внимание. Пусть наряжается как хочет.
Ему вдруг отчаянно захотелось, чтобы наступили холода. Уже середина октября – пора бы!
– Эдвард, внеси изменения в план и не забудь, что место для актера надо поменять, а то его будет видно.
– Обязательно, – донесся откуда-то голос Эдварда.
– Вот так. – Элизабет поднялась на ноги. – Еще вопросы есть?
– Да. «Холл портретов». – Джаред жестом пригласил ее пройти.
На пути стояло кресло. Вместо того чтобы его отодвинуть, Элизабет протиснулась между креслом и Джаредом.
Очень медленно и вплотную к нему.
Запах ее духов дразнил его. Джаред закрыл глаза и вдохнул. Ни от одной из знакомых женщин не исходил такой аромат. Только от Элизабет.
Запах тыквенного пирога, корицы и яблочного сока. Запах карамели, ванильного печенья и гвоздики.
Это не Хелен. От Хелен пахнет розами.
– Ты в порядке?
Джаред открыл глаза и увидел перед собой Элизабет, смотревшую на него из-под ресниц.
