– Осенью. Отец говорит, мальчики помогут, когда придет время переезжать. Но мне что-то не верится.
У Ари тоже были определенные сомнения, но она о них умолчала. Все, что сумела, она вычистила, но из Боузмена ей уж ничем не помочь родителям. Пегги вздохнула.
– Как бы мне хотелось, чтобы ты была поближе.
– Ты это каждый день повторяешь. – Ари подмигнула Руфи.
– Я за тебя волнуюсь. Ты милая девочка, Ари, но иногда ты не…
Ари взглядом заставила мать умолкнуть на полуслове.
– Что – «не»?
Пегги многозначительно показала глазами на изуродованную картофелину в руке дочери.
– Не умеешь картошку чистить.
– Не умею! – Ари швырнула картофелину на стол. – Меня уже тошнит от картошки!
– Вот как? Тебя никто не заставляет здесь сидеть. Отправляйся домой и готовься к вечеру встречи.
Ари представила себе, как будет напрягать мозги, припоминая имена бывших одноклассников, которых не видела пятнадцать лет.
– Не хочу.
Руфи медлительной походкой прошла к холодильнику.
– А хочешь, пойдем с нами в кино – со мной и Коем.
– Нет, спасибо. Вам нужно побыть вдвоем, пока еще есть такая возможность.
– Мы ждем малышей не раньше чем через шесть недель. – Руфи потерла поясницу. – Хотя иногда мне кажется, что они торопятся на свет Божий.
Пегги встревожено нахмурилась, очень она переживала за невестку.
– Тебе нужно бы остаться дома и отдыхать.
– Я и здесь могу отдохнуть. А дома одной оставаться – терпеть не могу. Кой с Кевином в море, пора бы им уже вернуться с уловом. Он рассчитывает получить работу на строительстве нового банка, так что вечером непременно вернется.
Ари вспомнила, как ее старший брат построил невероятно изысканный, сложный скворечник.
– Он всегда чувствовал себя увереннее с молотком и гвоздями.
– Не все мужчины созданы для моря, – заметила Пегги. – В этом нет ничего плохого.
– А иные считают – ничем больше в жизни заниматься невозможно, – пробормотала Ари.
– И их уже не изменишь. Боль приходит от жизни без них, доченька.
– Эдди погиб, – тихо ответила Ари и поднялась, уставившись в проем двери на доки. – Вот где боль, мам.
– Я с этим и не спорю. – Голос Пегги был полон нежности и сострадания. – Но тебе пора уже справиться с той болью, пересилить ее.
– Думала – мне это удалось.
– Нет! – решительно заявила Пегги, качая головой и поглаживая дочь по плечу. – Неужели сама не понимаешь, дорогая? Ты только пытаешься от нее убежать.
Немного погодя Ари стояла у окна своей спальни и прислушивалась к словам матери, эхом звучавшим в ее сердце: «… пытаешься от нее убежать»… Неужели это правда? Она сбросила одежду, в которой работала на кухне, и схватила халат. Вечер встречи начинается через час. Значит, убегаю, да? Есть только один способ выяснить, правда ли это.
Собравшиеся выглядели довольно обычно, ничего выдающегося. И не все выпускники семьдесят пятого года чувствовали себя уютно в шумном коктейль-зале популярного «Гэнсетт-клуба». Встреча неофициальная – ни табличек с именами, ни шариков, ни классных списков. Кое у кого Ари заметила школьные альбомы, – жаль, не взяла свой. Не из сентиментальных соображений, просто с альбомом легче распознать однокашников в незнакомых, солидных людях, расхаживающих по залу с бокалами в руках.
– Эй, Саймон!
Ари услышала это, когда прокладывала путь сквозь толпу. Последние полчаса она провела, вежливо улыбаясь людям, которые вежливо улыбались ей в ответ, и время от времени встречая друзей раннего детства – из тех, кто помнил еще, как она набивала рот грязью, сидя в песочнице. Ей протягивал руку радостно улыбавшийся мужчина:
– Ариана? Помнишь меня?
– Джонни Кеньон! Конечно!
Ари сразу перестала нервничать: наконец она кого-то вспомнила. Да и вообще, как получилось, что за два часа встречи выпускников она превратилась в полнейшую идиотку? Держись, Саймон!
– Ты классно выглядишь. Нисколько не изменилась.
– Ты тоже, – соврала она.
– Чем занимаешься?
– Преподаю в Монтане.
