воды. Зачерпнул из котла горячей, развел холодной и быстро намылил голову. – Вроде ничего конкретного у них на меня быть не может, – пробормотал он, – но интерес все-таки есть. Значит, что-то светанулось. Приехали без группы захвата. В машине, кроме участкового, по крайней мере еще трое. Брать меня вот так, втроем, не поехали бы. Интересно, что им от меня надо? Ладно, посмотрим.
– Да нет его у нас, – сказал вышедший к калитке Афанасьич.
– Не нужно, Петр Афанасьевич, – улыбнулся Борисов. – Вениамин у вас. Я не собираюсь его задерживать, не за что. Но мне необходимо поговорить с ним.
– Погодь-ка, мил человек, – недоверчиво произнес Афанасьич. – Ежели не за что его брать, то какого черта вы его шарите? Участковый, этот боров толстопузый…
– Нам необходимо поговорить с ним, – повторил Борисов.
– И только?
– И только.
– А ты, значит, начальник? – вздохнул Петр Афанасьевич. – Покажи-ка ксиву. Ну документ.
Улыбаясь, Борисов вытащил удостоверение и показал старику.
– Ага, – сравнив фотографию с лицом следователя, кивнул старик, – значится, Игорь Борисов из прокуратуры. Следователь по особо важным делам. И чего ж тебе от внука нашего надобно-то? Ну грабанул он тогда кассу в аэропорту, с ментами трохи пострелялся, так теперича всех собак на него можно вешать? Так выходит, по-вашему?
– Просто мне нужно поговорить с вашим внуком, – по-прежнему спокойно повторил Борисов. – Только поговорить, не более. Видите, я один.
– Да как же один? А в тачке небось…
– Трое там. Участковый и двое моих помощников. Кстати, о вас участковый отзывается очень хорошо.
– Ладно, – сказал старик, – в баньке Венька. Отмоется – придет. Но, думаю я, не выйдет у вас разговор. Венька не очень-то жалует вашего брата. Так что проходь, чайку врежь с вареньицем. Моя старуха варенье из брусники варит – заешься.
– С удовольствием, – кивнул Борисов.
– Почему он не взял нас с собой? – нервно спросил Соколов.
– Значит, не нужны вы там, – улыбнулся участковый. – Да успокойтесь вы, Афанасьич старик хороший. Ничего с вашим начальником не случится. К тому же я не думаю, что Венька Угаловский там.
– Он там, – кивнул Соколов. – Наверное, приехал после того, как ты был у них.
– Что? – удивленно посмотрел на Борисова Угаловский. – Вешают? И при каких тут я? Извините, но этого я никак не ожидал. Приехать ко мне, чтобы…
– Как погиб ваш отец? – перебил его Борисов.
– Вам ли этого не знать, – процедил Вениамин. – Теперь я понял, почему вы здесь. Думаете, крайнего ищу?
– Уверен, – сказал Борисов, – вешаешь не ты, но то, что кого-то подозреваешь – точно. Поэтому я здесь. Знаешь, преступником человека может назвать только суд. Хотя если говорить честно, то тех, кого повесили, было не жаль. Но под эту марку повесили двух женщин, сымитировали вешателей очень грубо. И мы просто обязаны положить этому конец. Мы обязательно найдем вешателей, но хотелось бы сделать это быстрее. И я здесь потому, что надеюсь на твою информацию. Я знаю, что ты ищешь…
– Почему ты так уверен, что я буду помогать ментам? – усмехнулся Угол. – За кого ты меня держишь?
– А вот этого не надо. Ты же не из тех, у кого пальцы веером. Ты больше авантюрист, чем преступник. Однако…
– Теперь я понимаю, – засмеялся Угаловский, – почему Олеська тебе сказала, где я. Мягко стелешь, мент, но спать на нарах жестковато будет. А если серьезно, прав ты. Искал и буду искать тех, кто отца повесил. И найду. Но это мои дела, и вам там места нет. Поэтому зря ты время потратил.
– Тебя могут убить. Собственно, мне плевать на это. Вообще-то даже хорошо – такие, как ты, вечная головная боль. Но жаль стариков будет. Ведь ты прекрасно знаешь, что сейчас жесткое время и свидетелей не оставляют. Я был уверен, что ты ничего не скажешь, да и на деда твоего и бабушку мне было плевать. Но вот увидел их, и, честно скажу, жаль стало. Бунина ты убил из-за того, что он был среди тех, кто вешал твоего отца. Тебе это пытались предъявить, и спасло тебя только то, что всех более или менее имеющих вес приятелей Бунина посадили. А в зоне…
– Опачки! Значит, вы на меня и мокруху вешаете? Нормалек! – Вениамин рассмеялся.
– Никто на тебя ничего не вешает. Доказательств и ни одной зацепки нет. Так что не пришить тебе мокруху. Но я уверен – это дело твоих рук. А после этого ты взял кассу. Вот так-то, Угол, – вздохнул Борисов. – Бунин был среди тех, кто повесил твоего отца. И он наверняка кого-то тебе назвал.
– Ничего он не сказал, сучара поганая! Да я и спросить не успел. Мне про Буна Маркин шепнул, а его в зоне убили. Маркин тоже был в артели отца, но сказал мне только о Бунине. И все. Любимов и Лобиков еще остались. Их, кстати, ваши брали по подозрению, но отпустили. Может, они что-то знают. Но вот найти я их не могу. Может, тебе повезет. А с чего ты взял, что меня могут…
– Мы тебя вычислили. А из-за заварухи с повешенными думают, что ты крайним идешь. И среди наших стукачи имеются. Если в зоне за пачку сигарет или заварку чая сдают, то нашим платят, конечно, больше. Так что о том, что мы тебя ищем, наверняка уже знают.
– Во времена настали! – усмехнулся Вениамин. – Из прославленного МУРа полковников повязали и в МЧС тварь нашли. А сколько по России таких!
– Давай оставим этот разговор. Сейчас речь идет о другом, вполне возможно, о жизни близких тебе людей. Маркин мертв. Любимов ничего не говорит, Лобиков тоже. Но то, что оба напуганы, видно. А ты, значит, ничего сказать не можешь?
– Слушай, начальник, я никогда в жизни не был так откровенен. Столько тебе наговорил, что себя не узнаю. А у тебя, вполне возможно, магнитофон в кармане и…
– Насмотрелся детективов, – хмыкнул Борисов. – Ну что ж, – поднявшись, кивнул он, – если вдруг все- таки понадобится моя помощь, вот номер телефона. Это служебный, это домашний. А вот номер сотового. Если что, звони в любое время. До свидания.
– Надеюсь, прощайте, – усмехнулся Угаловский.
– Закончили? – встретил вышедшего из комнаты Борисова старик.
– Да. До свидания и спасибо. – На секунду задержавшись, следователь оглянулся.
– Прощевайте, мил человек, – кивнул Петр Афанасьевич.
Едва Борисов вышел, старик вошел в комнату к Вениамину.
– Чего он хотел-то?
– Так, – отозвался внук, – проверка на вшивость.
– А мы уже волноваться начали, – сказал Соколов.
– И зря, – садясь в машину, ответил Борисов.
– Сказал что-нибудь? – поинтересовался участковый.
– Ничего, что могло бы нам помочь.
– Так, – зло бросил Петр Афанасьевич, – значится, сам желаешь? А на то, что безвинных людей вешают, тебе начхать с высокой колокольни? К тебе как к человеку в такую даль приехали, а ты…
– Положим, не такая уж и даль, – усмехнулся внук. – А ты, выходит…
– Да я просто не знал, зачем он прикатил. Если б он меня сразу оповестил, я б тебя сам разговорил.
– Слушай, дед, отца вздернули и такую же хреновину на груди оставили. Мне…
– Так вот что, внучок, – перебил дед, – давай собирайся и поехали в Красноярск к менту этому. И все, что ты знаешь, ему скажешь. И не боись, что тебя стукачом объявят.
– Дед, – умоляюще проговорил внук, – не лезь с советами.
– Да ты пойми, дурень, я ж тебе дело говорю. Ладно там этих отморозков вешают. Но ведь бабы пострадали ни за что.
– Погоди, а ты-то что так расстроился? Тебе какая разница, кого и кто вешает?
