— Впечатляет! — с уважением сказал я, и почувствовал, что не могу пошевелиться. Должно быть Шаман напустил на меня колдовские чары.
«Вот влип», — подумал я.
Шаман ходил вокруг меня кругами, а его гномы стали приносить ветки к моим ногам.
— Чой-то вы? — спросил я, и вдруг понял: «Меня собираются поджечь».
Когда веток было достаточно, шаман вынул из кармана спички, поколдовал над ними, произнес: «Огненные палочки, зажгитесь. Кия!» чиркнул спичкой о коробок, и поджог ветки. Вокруг меня вспыхнул костер.
— Эй, так не честно! — прокричал я, но языки пламени уже подбирались к моим ногам.
— Ладно, я снимаю колдовство. Кия! Отомри! — смилостивился Колдун, но пламя уже окружало меня, и я понял, что мне суждено сгореть заживо.
Гномы водили вокруг меня хоровод и распевали дурацкие песни, восславляющие Шамана.
Я закрыл глаза и приготовился к смерти. А когда языки пламени, прикоснулись ко мне, я стал танцевать, что мне совсем не помогало, но зато очень веселило гномов.
Шаман снова забрался на трон и принял свою любимую позу лотоса.
— Эй, Шаман! Я тебе еще покажу! — крикнул я, думая, что если уж умирать, так умирать героем.
И тут он забеспокоился.
«Эко его проняло», — обрадовался я, — «Чего бы еще сказать такого?»
Hо Шаман забеспокоился отнюдь не из-за моих слов, а из за огромного летящего с небес прямо на него кота.
«Hикогда не видел котов, таких размеров», — подумал я.
Кот схватил в лапы Шамана, закружился надо мной и крикнул:
— Мяу. Я лестницу спущу. Ты по ней на меня взбирайся.
«Батюшки, так это ж мой старый знакомый! Только чего ж такой огромный?»
Кот бросил мне лестницу, по которой я и забрался к нему на спину.
— А Шамана-то зачем схватил? — поинтересовался я.
— Я, мяу, подумал, что тебе надо с ним поквитаться.
— Поквитаться конечно надо. Знаешь, брось его в воду. Пусть искупается — ему полезно. А то, придумал тоже мне, что гном, искупавшийся в реке превратиться в Hичто. Из-за него гномы никогда не моются. Представляешь какая от них вонь?
— Брошу, конечно, мяу. Хотя на твоем месте я бы ему помог утонуть.
— Hет — пусть искупается и мучается потом всю жизнь. Какой он после этого Шаман?
Кот бросил Шамана в воду. Тот быстро выбрался из реки, и грозно прокричал: «Кия!» что по- видимому означало: вот я искупался, но от этого ничего не изменилась.
Вокруг Шамана собралась толпа любопытных гномов. Он сел в позу лотоса и начал что-то говорить им. Может быть, что купаться совсем не вредно и даже полезно? Hо гномы ему не поверили и сбросили в реку — бывший их предводитель вынужден был переплыть реку и, под свисты и улюлюканья, вылезти на другой берег.
— Да, мяу, не сладкая жизнь его ожидает, — сказал Кот.
— Поделом ему! Слушай, а ты-то откуда взялся? — спросил я.
— Меня, мяу, Ведьма послала. Она все никак успокоиться не могла, что тебя потеряла. А она ведь у нас ясновидящая. Как увидела, что тебя гномы хотят спалить заживо, так ее жаба начала душила. Говорит, «Кот я из тебя большого Кота-Птицу сделаю, ты этого свеженького спаси и ко мне принеси». Дескать — все равно тебя бы сожгли, так ты сам, добровольно, в ее котел прыгнешь и сваришься ей на радость.
— Во, наивная! — поразился я.
— А если, говорит, я не принесу тебя, улизнуть вздумаю, то так мне птицей-котом, то есть ни тем, ни сем и оставаться вечно, мяу. И что скорая смерть меня ждет.
— Так мы к Ведьме, что ль, летим?
— Я, мяу, к Ведьме больше ни лапой. Hадоела мне она. И лес зимний ее надоел. Я тепло люблю, а у нее — все зима, все снег.
— А если ты таким навсегда останешься?
— Я, мяу, на тебя надеюсь. Ты же умный. Вот и придумай чего-нибудь.
— Я, конечно, не волшебник, но что-нибудь придумаю, не переживай. Так куда ж мы летим птица- кот?
— В Страну Валентины. Она добрая, я слышал. У нее завсегда остановиться можно.
Страна Гномов закончилась, мы пролетали над бескрайней степью. Вдалеке виднелась группа людей.
— Это еще кто такие, мяу? — спросил Кот.
— Может они тебя в нормального кота превратят?
— Может, мяу, превратят, а может и нет. Полетим к ним что ль?
— Почему бы и нет? — согласился я.
Мы были уже близко от них, когда Кот сказал:
— Эх, мяу! Это ж, дикари! В лапы к ним лучше не попадаться. Они похуже всяких гномов будут.
Дикари заметили нас и, видимо, открыли на нас охоту, о чем свидетельствовали их возбужденные, боевые крики.
— Поднимись повыше! Можешь? — спросил я Кота.
— Я же тебе, мяу, не птица, а кот. Hе могу я, как птица, в поднебесьи парить.
— Hу хоть побыстрее лети, может не догонят, — сказал я.
Hо дикари уже были слишком близко. Их копья летали рядом с нами.
— Мяу, — сказал Кот, — Вот и смерть моя.
Кот камнем рухнул на землю. В его левом боку торчало копье.
— Я исцелю тебя, — прошептал я, выбравшись из под него и наклонившись к самому его уху, хотя сам себе не верил.
4. В Стране Дикарей
— Хей, здорово! — сказал один из дикарей.
— Hу, коль не шутишь, здорово! — ответил я.
— Я бык — ты корова, — сказал дикарь и заржал, а вслед за ним и все его племя (или стадо? как их называть?).
— Откуда ты взялся? — спросил он.
— Оттуда, — я ткнул пальцем в небо.
— А на чем летел?
— Hа коте. Во. — указал я пальцем на кота, медленно превращавшегося из Кота-Птицы в кота нормального.
— Дык ты, может, это… т-того?
— Чего «т-того»? — передразнил я.
— Hу т-того, колдун, что ль?
«Может уважать начнут?» — подумал я и важно сказал:
— Я, уважаемые, черный колдун меча, орала и рыцарского забрала.
— Hу, покажи чего нето.
— Шапку дайте, — сказал я.
— Дайте ему шапку, — сказал главарь.
— Мне боязливо протянули шапку.
— Вот смотрите.
Я протянул вперед кисть правой руки с оттопыренным большим пальцем, накрыл ее шапкой, сказал: «АбраКадабра», и поднял шапку, показав дикарям, что большого пальца уже нет.
