В довершение всего Лёня пообещал переговорить с какими-то телевизионщиками, которые наверняка тоже захотят стать информационными спонсорами международного проекта.
Лиля шла к себе в офис, стараясь не упасть. Но из-за гололеда и высоких каблуков это было не так-то легко сделать. Мысли ее разъезжались в разные стороны подобно ногам. Все было классно! классно!! классно!!! Но, с другой стороны, денег на вечеринку так никто и не добыл. А это ставило под сомнение весь проект.
Она распахнула дверь в подъезд и, расстегивая на ходу дубленку, стала подниматься по лестнице. Навстречу спускался Ванечка.
— Ну, наконец-то! — выпалил он нервно. — Я ждал тебя целый час!
— Что случилось? — сразу испугалась Лиля.
— Ничего. Просто мне нужно с газетами разобраться.
— Ну, так и разбирался бы!
— Не могу же я идти туда с ребенком!
— С каким еще, прости господи, ребенком?
— Со Степкой, братом моим. У них в садике карантин, и бабушка попросила взять его с собой. Я его у нас в офисе запер. Он там играет. Посмотришь за ним, ладно? — произнес Ванечка, отступая на всякий случай поближе к выходу. — Он хороший. Пока!
Дверь внизу хлопнула.
— Начинается! — обреченно сказала Лиля. — Мамки-няньки, собирайтесь, наряжайтесь. И вообще непонятно, кто чей помощник…
Ключ затерялся на дне сумки, и пока Лиля его разыскивала, ей послышалось, будто за дверью кто-то поёт. Тихонечко приоткрыв створку, она заглянула в офис. У занавешенного окна спиной к ней стоял мальчишка, шевелил чем-то занавеску и с выражением распевал:
— Я гениальный сыщик,
Мне помощь не нужна.
Найду я даже прыщик
На теле у слона.
И так далее…
Он так вошел в роль, что даже не заметил Лилю. На слове «лев» он подпрыгивал с растопыренными пальцами, на «плыву как камбала» артистично вилял воображаемым хвостом, но лучше всего у него получалось «О-е!», под которое он эффектно поднимал руку с ножницами и производил ими два стригущих движения.
Лиля тихонечко закрыла за собой дверь, но та все равно издала отвлекающий скрип, и мальчишка обернулся. С первого взгляда Лиле показалось, что это Ванечка в детсадовском возрасте. Симпа-а-тичный, и глаза уже умные.
— Ну, здравствуй, ребенок! — сказала она.
— Я не ребенок, — с достоинством произнес мальчик. — Я Степа Кузнецов.
— Очень приятно. А я — Лиля.
— Знаю, — по-взрослому протянул Степка. — Ваня сказал, что ты будешь со мной играть.
— Это он наврал, — в очередной раз констатировала Лиля. — А что ты, Степа Кузнецов, делаешь?
— Что-что, не видишь, — работаю, жалюзи изготавливаю.
— Какие еще жалюзи?
— Вертикальные! — В голосе Степки звучала гордость и даже покровительство. — Хочешь, научу?
И тут Лиля увидела е его занавесочное творение. Не очень новая, но еще приличная ткань была снизу изрезана на вертикальные полосочки разной толщины. В первый момент ей даже захотелось совершить небольшой террористический акт, но с другой стороны, ребенок-то пытался сделать что-то полезное для общества… Если его отругать — еще расстроится и станет в будущем таким же лентяем, как Ванечка.
— А чем тебе занавески не нравились? — спросила она, едва сдерживая праведный гнев.
— Ну, Лиля, это же старомодно!
«Да, настоящий брат своего брата», — подумала она и решила, что это хороший повод заставить Ванечку покупать новые шторы.
— Что ж ты их только снизу изрезал? Уж резал бы тогда до конца.
— Во-первых, я маленький, а, во-вторых, остальное стриги сама. Я и так за тебя половину работы сделал, — объявил ребенок.
— А что же ты сейчас собираешься делать?
— Я буду тебя рисовать. Краски-то хоть в этом доме есть?
— Есть только ручка.
— Ну, давай уж, что есть.
Степка уселся за Ванечкин стол и стал заниматься творчеством. А Лиля тем временем решила поискать спонсоров для вечеринки. Она наскоро набросала на листочке речь, которая должна была заинтересовать деловых людей, и принялась обзванивать самые выдающиеся фирмы города.
Первый блин оказался комом. Второй, третий и четвертый тоже. Деловые люди отказывались заинтересовываться по причине кризиса и жадности.
Решив проверить себя на удачу, Лиля раскрыла наугад «Желтые страницы» и ткнула пальцем в первую попавшуюся фирму. Палец попал в городской морг.
«Да, — грустно подумала она, — хорош спонсор! В качестве призов он будет предлагать саваны от Кристиан Диор и романтическое путешествие по своей территории».
В общем, это неблагодарное занятие ей надоело, и она пошла смотреть на Степкино художество.
В центре листа был изображен странный предмет, очень отдаленно напоминающий человеческое лицо.
— Ну, как тебе? — спросил Степка надменно.
— По-моему, лучше, чем в жизни, — отозвалась она.
В это время зазвонил факс. Ребенок вдруг бросился к нему и очень важно сказал в трубку:
— Слушаю. Его нет и не будет.
Лиля улыбнулась. Мальчишка определенно начинал ей нравиться.
— А что ты еще умеешь делать? — спросила она.
— Ну, много всего. Могу ушами шевелить, могу вот чего… — Степка высоко подпрыгнул и шлепнул ногами друг о дружку.
И тут Лиле пришла в голову отличная мысль.
— А попробуй-ка красиво пройтись по комнате туда и обратно.
Степка шел, вальяжно размахивая одной рукой и строя глазки.
— Талант! — оценила Лиля.
Она уже знала, что у нее будет первая в городе группа детишек-манекенщиков.
Ванечка был неустойчив к морозам. Поэтому если термометр, не дай бог, показывал меньше минус пяти, он приходил в состояние близкое к анабиозу: складывал ручки, поджимал ножки и ничего не хотел делать. При этом самым непонятным оставалось то, что он ни под каким предлогом не желал надевать шапку, считая, что шапки портят ему всю красоту.
Но сегодня Ванечка не поддался морозам. Он гордо шел по улице, освещая ее краснотой ушей и носа, и ликовал. Почти все городские газеты с удовольствием согласились написать о предстоящем кастинге и вечеринке модельного агентства «Лилия».
Гордость согревала Ванечку лучше любой шапки. Операция была проделана просто блестяще. Заняв у мамы очередной полтинник, он накупил дешевого пива и отправился в университетскую курилку, где постоянно обитали матерые журналисты (они же по совместительству преподаватели) и начинающие журналисты (они же студенты). Дальше все вообще пошло как по маслу…
