Они сядут у границы и перейдут ее как беженцы. С ними будут два проводника-таджика, которые подтвердят, что они беженцы.
— А автобус с детьми? — спросил Демидов.
— В восемь пятнадцать… он взорвется, — сказал Малявко. — Со всеми, кто там будет в этот момент.
До восьми оставалось десять минут. Демидов взглянул на Дронго.
— Я к автобусу! — закричал полковник. — Найди Прохорова. Он где-нибудь наверху.
Дронго бросился к начальнику службы безопасности аэропорта.
— Проверьте все выходы. По нашим данным, здесь прячется террорист.
— Не может быть, — пробормотал начальник.
— Сейчас не время спорить, — отрезал Дронго. — Подумайте — где он мог спрятаться?
— Нигде. Вы, очевидно, не понимаете… Мы все перекрыли.
— Здесь, он здесь, где-то рядом, — шептал Дронго.
— Я отвечаю за все объекты…
— Да погодите вы… Он должен иметь круговой обзор. Кажется, я знаю, где он прячется. На вышке! Чтобы вести наблюдение за летным полем.
— Но там никого нет.
— Ошибаетесь. Он наверняка там. Срочно вызывайте машины. Едем!
Глава 36
Коля, сидевший на заднем сиденье, неожиданно поднялся. Кошкин взглянул на него.
— Уже скоро, — улыбнулся он. Коля спросил:
— Что случилось с моим братом?
Если бы в салоне автобуса взорвалась бомба, то и тогда Кошкин не растерялся бы. А тут вдруг потупился.
— С твоим братом? Он погиб, ты ведь знаешь…
— Почему вы его убили?
Кошкину показалось, что он ослышался. Он молча смотрел на Николая.
— К нам кто-то бежит! — неожиданно закричал Роман.
— Не открывай двери! Я сейчас. — Глядя прямо в глаза Николаю, Кошкин произнес:
— Его никто не убивал. Он взорвался. С чего ты взял, что его убили?..
— Кто-то подошел к автобусу! — снова закричал Роман.
— Заткнись! — Кошкин не сводил глаз с Коли.
Тот молчал. Пока молчал.
— Еще поговорим… — Он повернулся к Роману.
Открыл двери и увидел Демидова.
— Я без оружия. — Полковник поднял вверх руки. — Давай, Кошкин, заканчивать этот спектакль. Самолет готов. Деньги в самолете. Хочешь лететь — улетай. Только без глупостей. И без ребят.
— Молодец, фамилию узнал, — усмехнулся Кошкин. — А ты ее знал, когда я за тебя, толстомордого, кровь свою в Афгане проливал? Когда за таких, как ты, в Чечню полез и ногу потерял?
— Дурак, — сказал Демидов. Он рванул на себе рубаху — посыпались пуговицы, и Кошкин увидел на обнаженной груди полковника два багровых рубца.
— Когда меня «паханы» полосовали, ты еще сопли утирал, — сверкнул глазами Демидов. — Тоже мне — мститель нашелся! Робин Гуд! Самолет готов. Куда хочешь — лети. Если нужно, я полечу с тобой в качестве заложника. Только освобождай детей. Иначе никуда не улетишь.
Роман, стоявший за спиной Кошкина, заметил, что мальчишка, еще недавно игравший в шахматы, вдруг встал, направился к ним.
— Ты куда? — спросил он.
— Нужно отпустить девушек, — сказал «шахматист». — И всех, кто моложе десяти лет. Мне исполнилось десять в прошлом году. Значит, я останусь.
— Заткни ему глотку, Роман, — приказал Кошкин.
Роман шагнул к мальчику. И вдруг оказался на полу — «шахматист» подставил ногу.
— Самолет готов, — продолжал Демидов. — Уже почти восемь…
— Мы подъедем к самолету сами, — кивнул Кошкин. — Подъедем без тебя. И мне такой заложник не нужен. Ты им так и передай.
— Пока не выпустишь детей, никуда не полетишь, — сказал Демидов.
Дронго бежал к вышке, сжимая в руке пистолет. Успеть, только бы успеть, мысленно твердил он.
Роман вскочил на ноги. Выругался. Оттолкнул мальчишку.
— Ах ты сволочь! — заорал он, замахиваясь автоматом.
— Не смей! — вскочил Коля. — Не смей!
— Ладно, хорошо, — говорил Кошкин. — Девочки и мальчики до десяти лет выходят прямо сейчас. Остальных освободим, как только войдем в самолет и увидим деньги.
Роман, взглянув на Колю, прошептал:
— Ублюдки. Все вы ублюдки.
— Пора кончать, — сказал Павел, наклоняясь к Коле. — Нужно все это кончать. Мы все начали, мы и закончим.
— Возьми мой автомат. — Коля протянул ему оружие.
Дронго, добежавший до здания, уже поднимался по лестнице. Часы показывали без двух минут восемь.
— Давайте самолет, — сказал Кошкин. — Уже почти восемь.
— Вот именно — почти, — кивнул Демидов.
И тут Роман ударил «шахматиста» кулаком под ребра. На пол упала какая-то коробочка. Роман наклонился над ней.
— Это же переговорное устройство! — закричал он.
Дронго поднялся наверх. И вдруг заметил человека с винтовкой. Сомневаться не приходилось: он целился в спину Демидову.
Дронго вскинул пистолет. В голове промелькнуло: если сейчас он уложит Прохорова, то расследование можно считать закрытым — ведь оба предполагаемых киллера будут убиты. Все это промелькнуло у него в голове за долю секунды.
Сто тысяч долларов… Но ведь здесь жизни ребят, жизнь Демидова, жизни «террористов», которые были такими же обманутыми ребятами.
— Переговорное устройство! — снова закричал Роман.
Он замахнулся на мальчика автоматом, но вдруг покачнулся и рухнул на пол.
Павел, поднявшийся с сиденья, ударил Романа ногой в пах.
Кошкин, увидев переговорное устройство, оттолкнул Демидова и крикнул водителю:
— Закрывай двери.
И вдруг Коля понял: сейчас произойдет непоправимое. Кошкин вскинул автомат, целясь в «шахматиста». И тут прогремел выстрел. Затем еще… и еще.
Дронго, успевший выскочить на балкон, сбил Прохорову прицел. А потом уже стрелял он…
Кошкин, целившийся в мальчика, надавил на курок. Но в последнюю секунду к мальчику бросился Коля, закрывая его своим телом. Потрясенные ребята стояли, глядя на двух мальчишек, лежавших на сиденьях, обильно политых их кровью.
Кошкин же, как ни странно, «подставился». Дверцы автобуса, даже такого, как «Икарус», — 'не
