лучшая защита от выстрелов в упор. Услышав пальбу, Демидов выхватил пистолет и разрядил в оказавшегося за дверью Кошкина всю обойму. Тот все еще улыбаясь, медленно осел на пол.
В автобусе больше никто не стрелял. Роман вышел с высоко поднятыми руками.
На полу остались лежать Коля Шангин, принявший на себя очередь Кошкина, и мальчик-'шахматист', так неосмотрительно поверивший Левитину.
Глава 37
Машков приехал на дачу с тремя сотрудниками ФСБ. Дача казалась вымершей, хотя повсюду светили лампочки. Машков открыл калитку, прошел по дорожке. На него залаяла собака. Машков прошел к дому. Дверь была открыта. Это его удивило и насторожило. Кивнув своим людям, полковник вытащил пистолет и переступил порог.
Повсюду — мертвая тишина. Машков прошел в гостиную. Затем в столовую.
Решил осмотреть кабинет. Именно здесь он и нашел истекающего кровью Ветрова.
Тот собирался застрелиться, но у него дрогнула рука — пуля прошла рядом с сердцем.
— Это ты?.. — попытался усмехнуться Ветров.
На губах его выступила кровавая пена. Пистолет лежал рядом, на полу.
— Зачем вы это сделали?
— Не сотвори… — пробормотал Ветров. — Не сотвори себе кумира…
— Я могу вам чем-нибудь помочь? — спросил Машк — Пистолет, — попросил раненый. — Дай мне пистолет.
Машков все понял. Он подошел ближе, наклонился. Поднял пистолет и вложил его в руку Ветрова. Затем кивнул ему, словно прощаясь.
— Спасибо, — попытался улыбнуться Ветров. — Ты… всегда… был моим лучшим учеником…
Машков повернулся и направился к выходу. Раздался выстрел. На этот раз Ветров целился в висок и не промахнулся.
Вернувшись в управление, полковник Машков написал рапорт на подполковника Левитина. Он настаивал на немедленном его увольнении.
Демидов и Дронго в этот момент находились в больнице, куда привезли Колю и мальчика-'шахматиста', простреленных одной очередью. Если бы не Колин прыжок, мальчик бы погиб. Но Коля принял на себя пули, предназначенные ребенку.
— Как они там? — стремительно вошли в кабинет главврача Демидов и Дронго.
— Положение… очень серьезное, — сказал тот. — Боюсь, дети не выживут.
Как это могло случиться? — Внимательные грустные глаза за стеклами очков испытующе смотрели на стоявших у стола мужчин.
— Да вот… Случилось. — Демидов опустил голову.
Дронго отвернулся.
— Борис Ефимович, — подбежала к главному медсестра. — У мальчика падает давление. Для парня мы нашли плазму, а для мальчика у нас запасов нет. У него редкая группа крови.
— Какая? — одновременно спросили Дронго и Демидов.
— Четвертая, отрицательный резус, — сообщила медсестра.
— У меня вторая отрицательная, — выдохнул Демидов.
— Возьмите мою, — выпалил Дронго. — У меня третья отрицательная. Ну, может, подойдет, это же совсем рядом.
— Погодите, — нахмурился главный. — Разве крови нет совсем?
— Нет, Борис Ефимович, — ответил за медсестру стоявший рядом дежурный врач. — Вы же знаете, что четвертой отрицательной вообще не осталось. Сейчас позвонили в третью больницу, они обещали через полчаса доставить.
— Полчаса? — покачал головой главврач. — Да, действительно, оттуда раньше не привезут. — Он задумался. Наконец сказал:
— Тогда так… готовьте все к переливанию крови. Я сейчас приду.
— К какому переливанию? — не поняла сестра. — Они сказали, через полчаса.
— У меня четвертая отрицательная, — кивнул Борис Ефимович, приглаживая волосы. — Идите быстрее.
Медсестра смотрела то на него, то на двоих незнакомцев, словно не решалась сказать то, что хотела.
— Идите быстрее, — поторопил ее главврач и направился к своему кабинету.
И тут медсестра сказала:
— Простите, Борис Ефимович, этот мальчик…
— Что? — повернулся врач. — Что с ним?
— Он азербайджанец, — сообщила она. — Из Баку. Вы понимаете…
Демидов в изумлении уставился на медсестру. Дронго взглянул на табличку, висевшую на двери кабинета. Фамилия врача Арутюнян.
— Ну и что? — спросил Борис Ефимович.
— Он из Баку, — повторила женщина. — Вы пойдете на переливание?
Дежурный врач, молодой человек лет тридцати, отвернулся — очевидно, стыдился за медсестру.
— Ах вот оно что?.. — нахмурился Арутюнян. — И знаете, что я тоже из Баку?
А вы знаете, что вас увольняю! — закричал он неожиданно. — Ладно, готовьте все для переливания.
Дежурный врач и медсестра побежали по коридору. Не пошли, а именно побежали. У Дронго на глаза навернулись слезы. Арутюнян же прошел в кабинет и вымыл руки. Затем посмотрел на мужчин, замерших в ожидании. Коротко кивнув, врач зашагал по коридору.
— Ты знаешь… — пробормотал Демидов, обращаясь к Дронго. — Я все время думаю: кому это нужно, чтобы мы так жили? Как кошки с собаками. Чтобы так ненавидели друг друга…
— Значит, кому-то нужно, — вздохнул Дронго.
Они ждали в коридоре. Минут через сорок появился бледный Борис Ефимович.
Врач прошел к своему кабинету и открыл дверь.
— Вы родственники? — спросил он.
— Да, — ответил Дронго, взглянув на Демидова.
— Мальчик будет жить, — кивнул Арутюнян. — А вот второй… Пока не знаю.
Слишком серьезные ранения.
— Он спасал мальчика, заслоняя его своим телом, — объяснил Дронго. — Все думали, что он террорист, а он спасал мальчика…
— Так, — сказал Арутюнян.
Он подошел к сейфу и открыл его. Вытащил бутылку коньяка и три стакана.
Разлил теплую янтарную жидкость.
— Пейте, — кивнул он.
Все трое молча выпили.
— Жаль, — сказал Борис Ефимович. — Жаль, если он погибнет. Там наши лучшие хирурги. Они сделали все возможное. Остается уповать на Бога.
— Думаете, поможет? — невесело усмехнулся Демидов.
— Обязательно поможет. Есть древняя иудейская пословица… «Человек, спасший другого человека, спасает целый мир». Разве может Бог отвернуться от такого парня?
— Спасибо вам, — сказал Дронго. — И за этого парня, и за мальчика, которому вы отдали свою кровь.
— Да ладно вам, — отмахнулся врач. — Я ведь действительно из Баку. Жил там до семнадцати. Потом поступил в московский медицинский и остался здесь.
