— Понимаю, но опасаюсь, — немного успокоился Кандид.
— Так идешь? — чуть повернулась боком Нава, как бы приглашая его.
— Как? Так сразу, не попрощавшись? — растерялся Кандид.
— Ты же здесь чужой, — удивилась Нава. — Никто и не заметит, что ты ушел. А если и заметят, то быстро забудут. Здесь долго не помнят…
— Прежняя Нава, кажется, не считала меня чужим, — попрекнул Кандид.
— Считала, но это ей даже нравилось. У нее был муж не такой, как все. Да еще с неба свалился… Она тебя выходила и надеялась, глупенькая, образумить, сделать не чужим.
— Может быть, я слишком самонадеян, но, кажется, ей это удалось. Теперь они — моя семья. И не потому, что я стал, как они. Это невозможно, хотя по внешнему виду, наверное, и не отличишь. Но я нашел свое место среди них, стал нужным им.
— Ну да, защитник, — усмехнулась Нава, — гроза безмозглых мертвяков.
— А хотя бы и так! — не сдавался Кандид. — Я показал им, что борьба возможна.
— Конечно, пока приходит один мертвяк. А если — двое или трое? Тогда как?.. Твое оружие будет бесполезно. Просто, подругам недосуг тобой заняться. Неужели ты этого не понимаешь?
— Понимаю, — понурил голову Кандид. — Но я не могу спокойно смотреть, когда людей ведут на заклание, как стадо баранов или, извиняюсь, козлов.
— Ну, что ты можешь один против могущественных подруг, Молчун?
— Я не один! — воскликнул он.
— Я вижу, — усмехнулась Нава. — И даже, если не один, что вы все можете против подруг, против Леса, против Матери-Природы?
— Мы можем сказать ей, что мерзко пожирать собственных детей! — возбудился Кандид.
— Вот ты и сказал, — кивнула Нава. — Ты уверен, что она тебя услышала?
— К сожалению, не уверен, — признался уже спокойно Кандид. — Но мне почему-то кажется, что ты меня поняла… Может быть, мне достаточно, чтобы ты меня услышала, — выделил он интонацией «ты».
Толпа настороженно наблюдала за ним со стороны.
— Эй, Молчун! — вдруг выкрикнул Кулак. — Ты бы, шиш на плеши, полоснул бы этих поганых мертвяков! Ишь вылупилось, дерьмо подогретое!.. А-то опять твою Наву уволокут, опять один останешься, без жены!
— Заботятся, — улыбнулся Кандид. — И о тебе тоже, кстати… А ты говоришь — чужой. Ты бы превратила их в кресла, чтобы народ не пугать. Посидим, побалакаем…
— Да уж идти пора, — напомнила Нава.
— Уходить — это навсегда, — вздохнул Кандид. — Я хочу уйти по-человечески. Позволь мне эту мелочь.
— Хорошо, — вздохнула Нава. Ей все его резоны казались не слишком серьезными, но она делала скидку на его примитивность и, к тому же, привыкла его баловать, пока он был болен, слаб и беззащитен. В сущности, он таким и остался, по сравнению с ней. Что есть его жизнь, жизнь всех этих существ, как не быстротекущая болезнь с летальным исходом?..Почему же не побаловать это слабое существо?
Нава повернулась к мертвякам, лиловое облачко, которое до сих пор было почти незаметно, заклубилось над ее головой, и мертвяки, заколебавшись, стали оплывать и вскоре приняли форму двух кресел с высокими спинками и подлокотниками.
Толпа загудела и отшатнулась.
Нава сделала приглашающий жест рукой и опустилась в кресло сама.
— Это ты хорошо придумал, — признала она. — Я сегодня много прошла.
Кандид тоже сел в кресло. Вопреки его опасениям оно не обжигало, как обычно мертвяк, а имело температуру тела. Его тела. Кандид расслабился и откинулся на спинку.
«Черт побери! — подумал он. — Я не сидел в кресле уже целую вечность… А может, я в нем, вообще, никогда не сидел, а только видел сон об этом?»
Толпа все еще гудела, но тон гуда изменился: из настороженного он стал удивленным и любопытным. Толпа стала осторожно приближаться.
Вдруг из нее вперед выступил Колченог и, скособочившись по обыкновению, спросил:
— Нава, девочка, а ты мою дочку там не встретила?
Нава вздрогнула.
— Козел? Не правда ли?.. Старый, вонючий, безмозглый козел? — довольно зло, но тихо спросил Кандид.
Нава, нахмурившись, строго посмотрела на него: мол, не зарывайся, козлик.
— Нет, Колченог, не встречала пока, но, надеюсь, встречу и обязательно скажу, что ты скучаешь без нее.
— Да уж, девочка, скажи… Очень скучаю… Вот пойдем с Молчуном на Чертовы Скалы, я ее искать по дороге буду.
— Не дай тебе Бог найти ее, старый, — пробурчал себе под нос Кандид, но Нава услышала и вздохнула, вспомнив свою встречу с мамой, о которой мечтала все детство. Но что ее разочарование рядом с тем горем, что ожидает Колченога!.. Не хотела бы она оказаться на его месте… Молчун прав. Просто, удивительно, что Молчун так часто оказывается прав. Или не такие они примитивные там, на Белых Скалах, как кажется подругам? Или она еще неполноценная подруга и привыкла переоценивать достоинства Молчуна?
— А что ж это, шерсть на носу, с мертвяками стало? — возник из толпы любознательный Кулак. — Молчун их вроде не взрезал, а они — вон что учудили, в пни превратились… Как это ты, Молчун, устроил?
— Это не я, — признался Кандид. — Это Нава. Она теперь их хозяйка.
— И это она мертвяков к нам присылает, чтобы они баб наших таскали?! — выпучил глаза Кулак. — Это ж, как это понимать, бродило в рыло?.. Ты ж на кой их к нам засылаешь? Будто не знаешь, как боятся их наши бабы? Хуже чертей боятся! Да чертей-то они видом не видывали, а только по байкам слыхивали, а мертвяки, что ни день — тут как тут… Хорошо, хоть Молчун на них управу нашел… Скажи нам…
— Мертвяки приходили до меня и будут приходить после, — отвечала Нава. — Значит, не я их присылаю. Эти мертвяки еще никого не утащили и не утащат… А отчего да почему, так про то Слухач вам каждый день вещает…
— Да уж он, шерсть на носу, навещает, — фыркнул Кулак. — Газ в болоте и тот понятней вещает. До него еще другой слухач был, тоже вещал-вещал невесть что, так ему как по вещалке дали — теперь больше не вещает… Другой объявился. Тоже дождется, шиш на плеши!..
— А может, им надо без Слухача объяснить, что происходит? — тихо предложил Кандид. — Может, и мертвяков не надо будет?
— Нет, — покачала Нава головой, отвечая тоже шепотом: — Во-первых, не поймут, во-вторых, женщины будут обременены необходимостью выбора и, скорей всего, не оставят своих мужей и, главное, детей и умрут вместе с ними, в-третьих, мужчины, зная, что обречены, будут беситься и тиранить женщин, а в результате все будут несчастны.
— Что ж, лучше с ними, как с безмозглыми тварями? — сверкнул глазами Кандид.
— Возможно, и лучше. Ведь землетрясение не предупреждает, что завтра случится. Вернее, оно предупреждает, но никто не обращает внимания. Природный катаклизм… Про Одержание тоже знают все, но не обращают внимания. Может быть, специально не обращают?.. Защитная реакция психики.
— Наверное, я действительно зря примеряю на себя ваши одежки, — вздохнул Кандид. — Они на мне, как на… как на рукоеде… седло. Да и свои зря предлагаю…
— Что такое седло? — спросила Нава.
— Приспособление для верховой езды, что-то вроде кресла на спине животного, — объяснил Кандид.
— Нелепость какая!
— Вот я и говорю — нелепость, — согласился Кандид.
Кулак непонимающе переводил взгляд с одного на другого.
