показала впоследствии, что для нее нет непреодолимых преград. Но то, что было под силу Красной Армии, казалось невозможным или почти невозможным иностранным военным специалистам, в частности французским, которые говорили, что атака против подобных укреплений [как 'линия Зигфрида', оперативную глубину которой оценивали в 50 км] равносильна самоубийству для армии'. Виктора в его обличениях снова занесло в довоенный красный уголок.
‹См.: Дискуссия о 'молниеносной войне' // Зарубежное военное обозрение. 1996. № 12. с.20. Первоначально опубликовано в 'Военном зарубежнике' (№ 10 за 1940 год). Между прочим, сей на самом деле фальшивый пафос строился на затяжном плаче французских военных специалистов относительно причин победоносного стояния западных войск на границе Германии. Они хором оправдывались, авторитетно утверждая, что перед ними находится долговременная линия обороны немцев, а такие линии не прорываются по природе и поэтому наступать не нужно, ибо нельзя. То, что это на самом деле не так, выгодно было забыть для французов, во-первых, чтобы придать своему стоянию теоретическое обоснование, а во-вторых, чтобы напомнить миру, что и их 'Мажино' не зря в землю вкопана. Ну а наши рады стараться – подхватили и понесли, мол, импортные глупые люди полагают, что это невозможно, а мы, большевики, еще не такие высоты брали… Каждый лукавит как может: и французские авторы, и наши борзописцы, и
Суворов.›
А нашу неудачу, потому что иначе как неудачей нельзя назвать кампанию, в ходе которой на Ленинградском направлении километров на
100 была отодвинута граница, присоединены куски напротив Кандалакши и Мурманска и получено право на аренду военно-морской базы в Финском заливе в обмен на 126 875 человек убитыми, пропавшими без вести и умершими от ран ‹Для сравнения: потери финских вооруженных сил составили 48 243 убитыми и 43 тысячи ранеными (См.: 'Тайны и уроки зимней войны. 1939-1940'. СПб., 2000. с.11).›, Суворов оправдывает следующим образом: 'Что же случилось в Финляндии? А случилась трагедия. […] Предполагалось, что 'белофинны' просто выбросят белый флаг. Сопротивление не предвиделось. Просто был отдан приказ – ввести войска. А финны уперлись. […] Началась война, штурм, прорыв. […] И оттого, что ожидалась безоговорочная капитуляция, никакой подготовки к войне в Красной Армии не проводилось.
Планировался победный марш' ‹Это, кстати, наглая ложь – боевые действия, хоть и не очень серьезные и основательные, а больше по опыту освобождения западных Украины и Белоруссии – планировались.›
(с. 215-218). Мол, извините, ошибочка вышла. Мы готовились к параду, а попали на войну… Вот и мрем от этого. Со страшной силой.
Конечно, потери были бы забыты и посчитаны оправданными, если бы
РККА удалось хотя бы отчасти приблизиться к той эффектной непринужденности, продемонстрированной вермахтом при его действиях в
Европе. Главная потеря от этой войны – беспристрастное доказательство всему миру того, что Красная Армия не в состоянии эффективно решить поставленные перед ней задачи. РККА потеряла лицо, и эта потеря делалась все более выпуклой с каждой новой победой немцев. И, что интересно, говоря о Халхин- Голе, Суворов вспомнил, что 'Наступление – риск… В случае провала весь мир заговорит о том, что Сталин обезглавил армию, и воевать она не способна ('День
'М', с.64[386])'. Здесь он об этом почему-то не вспоминает.
Но у каждой армии существует Генеральный штаб, который должен войну планировать. А при нем – разведка, которая о всех потенциальных противниках сведения собирает. То самое Главное
Разведывательное Управление, в котором наш беглый друг Суворов служил. И они обязаны были предвидеть, что ждет Красную Армию в
Финляндии. А Генштаб на основе этого предвидения – готовить войска.
Но из-за сталинских массовых посадок обе эти структуры были настолько обескровлены и напуганы, что не сумели, как следует, выполнить свои функции. Чего тут возиться, одним Ленинградским военным округом раздавим в пыль всех этих финнов – доложили Сталину согласно его же собственным рекомендациям. Долой войну, даешь парад!
Может, армия и неплохо воевала, под конец выучившись на собственном горьком опыте, однако пришлось ей спешно, под грохот орудий 'линии Маннергейма', в снегу и на морозе перестраиваться именно от неспособности наполовину отстрелянного высшего военного начальства, и лично Сталина, трезво оценить ситуацию.
А это война всего-навсего с Финляндией, имеющей крайне слабую военную промышленность и людские резервы. Представим на минуту, что товарищ Сталин в начале своего вторжения в Европу опять вот так же, как в Финляндии, что- нибудь напутал? Опять бы направил в Генштаб свои скромные пожелания по направлению ударов, концентрации войск, стратегическим целям… И застряли бы наши войска прямо на границе.
Забуксовали. Понесли потери и в авральном темпе начали учиться на своих ошибках. Стал бы ждать Гитлер, когда РККА учтет все просчеты и методом проб и ошибок дойдет до того, что сами же во многом и с формулировали в предыдущих, не 'улучшенных' 'отцом народов' планах?
Нет, он просто начал бы мощное контрнаступление по всему фронту, и тут-то в своей приграничной полосе насобирал 'котлов' и 'мешков' еще похлеще, чем в реальном июне 1941 г. Вот бы и забрезжила эра арийского господства!
Причем, что интересно – Суворов, говоря, что 'никто Гитлера не обманывал в Финляндии. Он и его генералы сами себя обманули. За что и поплатились' (с.231), клеймит немцев за недооценку Красной Армии по итогам финской войны, однако напрочь забывая, что незадолго до
Гитлера точно также 'сами себя обманули' советские генералы со
Сталиным. Практически одни и те же ошибки ‹Почему практически? А потому, что Гитлер не так уж Красную Армию и недооценил. Что он на самом деле недооценил – так это крепость ругаемого Западом сталинского режима. Гитлер полагал, что этот режим не выдержит сильного удара и развалится сам собой, лишенный народной поддержки.
А народу свой Сталин был приятнее немецкого Гитлера, поэтому система выжила и сумела наладить обеспечение наполовину уничтоженной в сорок первом армии.›, однако, Сталин – молодец, а Гитлер – соленый огурец.
Недооценив финскую армию накануне войны, Красная Армия показала свою неготовность к организации крупных боевых действий. Скажите, что за бред, планировать наступление почти за полярным кругом именно зимой?
Зачем, имея самые крупные в мире воздушно-десантные войска (по
Суворову), брать полосу укрепрайонов именно в лоб? А ведь такие предложения были: 'Всех деталей я, конечно, не знаю, но неужели нельзя произвести десант нескольких дивизий с моря. Ведь мы видели, как японцы в Китае очень смело и нахально осуществляют успешные десантные операции. Здесь же уместно вспомнить, и об авиадесанте.
Сейчас болота и озера замерзли. В таких условиях, во взаимной связи с наземными действиями можно высадить в тылу огромный десант тысяч
10-15 с техникой' ‹Докладная записка командира стрелкового полка 8-й армии полковника Раевского народному комиссару обороны с предложениями по устранению недостатков в организации и руководстве боевыми действиями войск на петрозаводском направлении (31 декабря
1939 г.) // 'Тайны и уроки зимней войны'. с.235.›.
Просто 'наш вождь и учитель товарищ Сталин' считал 'линию
Маннергейма' вообще пропагандистским трюком, пока наши войска не уперлись в нее лбом. А между тем 'разведка доложила точно', и сведения о линии финнов в Генштабе были. И характеристики ДОТов и
ДЗОТов, и фотографии… ‹Новобранец В.А. 'Накануне войны' // Знамя.
1990. №6. с.170-171.› Потому Шапошников и просил для проведения операции значительные силы. Однако дядя с трубкой снова решил, что он умнее всех, разведка ему не указ, а Генштаб просто давно не отдыхал. Результат известен. И как при этом можно оценить действия командования армии, способного
