виду, самого родственника или его гостя.
Но Касумов не стал уточнять.
— Мы сейчас приедем, — прокричал он в трубку, — вы никуда не уходите, ждите нас. Он положил трубку и кивнул Сабирову.
— Поедете с нами, — тоном, не терпящим возражений, приказал он. — Мы должны распутать дело до конца.
— Я должен предупредить председателя комитета, — пояснил Сабиров. — Через полчаса у нас совещание.
— Предупредите, — кивнул Касумов, — объясните ему, что речь идет о национальной безопасности.
— Да-да, конечно, — торопливо кивнул Сабиров.
В закавказских и среднеазиатских республиках, где черный «нал» всегда превалировал над законными доходами, традиционно почитались представители всех правоохранительных органов, силовых структур. Разговор с председателем занял гораздо больше времени, чем требовалось для простого объяснения причин своего отсутствия. Встревоженный председатель довольно долго выяснял, куда собираются увезти его заместителя и не связан ли неожиданный визит сотрудника Министерства национальной безопасности с непосредственной работой Сабирова. Лишь получив заверения от самого Касумова, что отъезд Сабирова никак не связан с его служебной деятельностью, председатель комитета несколько успокоился и даже поинтересовался, когда его заместитель вернется на работу…
Они выехали в Нардаран на двух автомобилях.
В машине Сабирова сидели сам Касумов и его свидетель. Дорога к морю заняла не так много времени, хотя была не очень хорошей, особенно последняя часть в самом поселке заставила их автомобили попрыгать на ухабах. Если в самом Баку еще как-то поддерживался порядок на дорогах, иногда ремонтировали, то пригороды представляли собой ужасное зрелище, до которого городским властям, казалось, не было никакого дела.
У дома Нияз-муэллима их уже ждал его старший сын, который провел гостей в дом. Сам хозяин встретил их на пороге, пригласил пообедать. Во дворе уже разожгли мангал и начали готовить шампуры, насаживая мясо. К азербайджанскому шашлыку традиционно подавались поджаренные на огне помидоры и чуть высохшие от сильного огня баклажаны с корочкой, в которые вкладывался кусочек жира барана.
Сам шашлык обычно готовился не из свежего мяса, а из так называемой бастурмы, когда мясо барана нарезали на мелкие кусочки и, смешав с луком, солью, перцем, чесноком и уксусом, мариновали один день, для придания мясу изысканной нежности.
Но Касумов отказался от угощения, попросив поскорее провести их к дому соседа. Он знал, что отказываться невежливо, и поэтому твердо пообещал, вернувшись от соседа, остаться на обед. Нияз- муэллим понимающе кивнул. В конце концов, мясо все равно будет готово через полчаса, а за это время … — Пойдемте, — предложил он своим гостям, — Акрам-киши будет очень рад встретить нас в своем доме. Мы как раз пригласим его к себе. Может, мне послать к нему своего сына?
— Нет-нет, — возразил Касумов, — давайте лучше пойдем к нему сами. Это очень далеко от вашего дома?
— Нет, минут пять, — улыбнулся Нияз, показывая в сторону моря, — старик живет совсем один. Он будет рад гостям.
Они вышли из дома и направились к морю. За Касумовым пошли два его сотрудника. Нияз-муэллим беспокойно оглянулся, увидев, какой процессией они движутся к дому соседа.
— Что-нибудь случилось? — спросил он у Сабирова.
— Нет, — успокоил его родственник, — они хотят выяснить насчет этого турка.
— Понятно, — улыбнулся Нияз-муэллим, — у каждого своя работа.
Они дошли до старого дома, открыли калитку, вошли во двор.
— Акрам, — крикнул громко Нияз, — принимай гостей.
— У него нет собаки? — удивился Эльдар Касумов.
— Есть, — кивнул Нияз, — но ее почему-то не слышно. У него очень хорошая, собака.
Он подошел к будке, посмотрел по сторонам, прошел дальше к сараю. За сараем был большой каменный бассейн. Нияз-муэллим недоуменно остановился и осторожно открыл дверь в сарай. Внутри громко жужжали большие черные мухи. Он вгляделся, сделал шаг и остановился, пораженный. На полу лежала собака. Ее поза и высунутый язык свидетельствовали о смерти животного, происшедшей достаточно давно. Над ее уже разлагающимся телом летали неприятные мухи. Касумов заглянул в сарай и бросился к дому.
Дверь была заперта на ключ. Его сотрудники выломали ее и первыми ворвались в дом. Касумов вошел следом. За ним осторожно последовали Нияз-муэллим и Сабиров. Теперь уже не оставалось никаких сомнений. В доме стоял специфический запах. На полу лежал Акрам-киши, нелепо подвернув под себя руку.
Один из сотрудников наклонился над ним. Потом поднял голову.
— Кажется, он умер несколько дней назад, — сказал он.
— Его убили, — кивнул Эльдар.
— Как убили? — испугался Нияз-муэллим.
— Как и его собаку, — пояснил Касумов, наклоняясь над убитым, — скорее всего, отравили. Сильный, неприятный запах. Вызывайте экспертов, — приказал он одному из своих людей, — и сообщите в прокуратуру.
Внезапно Сабиров с криком выбежал из дома. Его стошнило, и он стоял во дворе, дрожа всем телом. Нияз-муэллим растерянно вышел следом. Третьим из дома показался Эльдар Касумов.
— Кто его мог убить? — тревожно спросил Нияз-муэллим. — У него не было врагов. Это был такой хороший человек.
— Тот, кто попросил его об этом турке, чтобы вы предложили своему родственнику провести его через депутатскую, — хмуро пояснил Касумов. — Видимо, он знал просившего лично и тот решил не оставлять свидетелей.
— Люди совсем озверели, — печально сказал Нияз-муэллим. — Разве можно убивать человека за такой пустяк? Разве они не боятся Аллаха?
— Наверное, нет, — пожал плечами Эльдар, — это не те люди, которых может мучить совесть. Вспомните еще раз, может, он говорил вам, кто именно его просил за этого турка, чтобы вы предложили своему родственнику ему помочь.
— Нет, не говорил. Он знал, что мой родственник едет в Москву. Я ему об этом рассказывал. Иногда он отправлял с ним посылки для дочери. Она живет в Москве. И в этот раз он просил передать посылку для дочери. Он обычно посылал для внуков фрукты или свежую зелень.
— Когда это было?
— Не помню. Числа десятого или двенадцатого, когда он выезжал в Москву, — Нияз-муэллим показал на своего родственника, который все еще не пришел в себя.
— А потом он пришел к вам и попросил за турка?
— Да. Хотя нет. Сначала он спросил, когда возвращается мой родственник в Баку и я ему сказал, что девятнадцатого. Брат моей жены тоже в Москве, и мы узнали обо всем от него.
— И вы рассказали об этом своему соседу?
— Кажется, да. Но он знал точно, какого числа будет обратный рейс.
Да-да, он точно знал, я ему говорил. Несчастный человек, так страшно умер. Как его дочь будет переживать, — вздохнул Нияз-муэллим.
— Когда он вас попросил сказать своему родственнику, чтобы тот помог турку?
— Кажется, семнадцатого или восемнадцатого. Я точно не помню. Но я попросил сына из города позвонить в Москву и все передать. Сын позвонил и передал. Но он ничего не знает, — торопливо добавил на всякий случай Нияз-муэллим, — он передал все, что я его просил.
— Понятно, — вздохнул Касумов, доставая записную книжку, — дайте мне номера телефонов и адреса в Москве дочери погибшего и брата вашей жены.
