милости моей жене спать не дают. Дом-то у меня небольшой.
Фудзио напряг слух, но так и не расслышал на улице ни единого звука.
— Теперь вы, наверное, не будете считать себя в безопасности даже в камере. Выйди вы на улицу, журналисты растерзают вас. Может быть, вы хотите, чтобы мы усилили вам охрану?
— Да, я буду признателен.
— Послезавтра вас, наверное, повезут в прокуратуру. Естественно, вашего выхода будет ждать толпа журналистов, — как здесь, так и там. Помните об этом.
— Эти прохвосты, наверное, и домой ко мне добрались… — пробормотал Фудзио. В нем снова проснулась жажда убийства.
— Мне сегодня сказали в полицейском управлении, что ваш магазин закрылся, а родители уехали в Сидзуоку. Вам об этом известно?
В Сидзуоке младший брат матери Фудзио владел залом игральных автоматов.
— Семья вашей сестры тоже не смогла оставаться в своей квартире. Из-за преследований журналистов у детей случился нервный срыв, и они не могут ходить в школу.
— Я не хочу знать об этом. За это пусть отвечают журналисты.
— Поскольку вас повезут в прокуратуру, вам следует кое-что учесть. Если вы не хотите, чтобы люди видели наручники, мы накроем их платком, но ваше лицо я отказываюсь закрывать. У нас уже есть печальный опыт. Один подозреваемый не хотел, чтобы люди видели его лицо, и ему разрешили накинуть капюшон куртки. Из-за этого он плохо видел и не смог подняться по лестнице. Бывает и так, что подозреваемого приходится буквально тащить, держа с двух сторон. Но в тот раз подозреваемый покалечился, и на нас посыпались жалобы, поэтому впредь я решил не создавать опасных ситуаций. Если вы не хотите, чтобы вас фотографировали, просто наклоните голову.
Фудзио уже потерял счет времени, хотя нельзя сказать, чтобы в тюрьме он страдал от бессонницы. Прежде ночами он предавался самым диким фантазиям, в основном сексуальным. Хотя он противился им, они приносили ему странное удовольствие.
Однако сейчас он мог думать только о том, как вести себя в понедельник, когда он окажется под прицелом фотоаппаратов и видеокамер. Фудзио представил себе, как он проходит мимо журналистов с гордо поднятой головой. При этой мысли он ощущал потребность выпрямить спину. Однако сохранять такую позу было тяжело, и Фудзио мысленно горбился, как обезьяна.
глава 19. Многоликость
Невзирая на последние события, жизнь Юкико Хаты не изменилась. Рано утром она по-прежнему выходила поработать в сад, стараясь не разбудить младшую сестру. Не то чтобы ее вынуждала необходимость. Просто она ощущала потребность ухаживать за растениями, которые, как дети, требовали постоянного внимания и заботы. Однако в последние дни Юкико работала для того, чтобы как-то сохранять душевное равновесие. Жителей Миуры потрясло убийство Кэна Окады. Он пропал по дороге домой из частной школы. Его труп обнаружили случайно, до того как кто-либо потребовал выкуп. Место убийства было здесь же, на полуострове, и его обитатели не могли поверить, что среди них нашелся человек, способный на такое чудовищное преступление. В тот день, когда полицейский приходил расспросить Юкико о Фудзио Уно, кассирша в супермаркете сказала ей:
— Какое ужасное преступление! Что может быть хуже убийства ребенка?!
— Да, действительно, — пробормотала Юкико, размышляя о том, что человек, способный на убийство ребенка, просто варвар.
Однако Юкико терзалась вовсе не из-за смерти ребенка. Она думала о Фудзио. Юкико не могла понять, что же он все-таки натворил. Насколько она поняла, речь шла о дорожно-транспортном происшествии. Но среди ее знакомых не было никого, кто, попав в аварию, покалечил бы человека, поэтому она и не придала особого значения тому, где сидит Фудзио. Но, если никто не погиб, почему его все еще держат под арестом?
Юкико долго раздумывала над всем этим, но так и не пришла ни к какому выводу. Тем не менее на нее навалилась тяжелая, как свинец, тоска.
Пытаясь избавиться от смутных, но страшных предчувствий, Юкико решила посмотреть воскресным вечером телевизор, но потом передумала. Вечернего выпуска газет в этот день не было.
У одного из сослуживцев Томоко умер отец, и она отправилась на заупокойную службу. Перед уходом Томоко предупредила, что, возможно, заночует в Токио, поэтому пусть Юкико не дожидается ее и ложится спать.
На улице лил дождь. Капли стучали по крыше, и эти звуки наполняли тихий пустой дом. Юкико задумалась. Что делают в такие вечера семейные люди? Если бы Фудзио не развелся, у него бы родился ребенок. Это была бы самая обычная семья, каких много. В такие дождливые воскресные вечера они смотрели бы по телевизору какую-нибудь игру. В тесной квартирке Фудзио возился бы с малышом, а его жена бранила бы их за беспорядок. Если бы у Фудзио был близкий человек, он, возможно, не сбежал бы с места аварии.
Юкико, как маленькая девочка, погрузилась в грезы. Очнувшись, она пристыдила себя. В этот момент раздалась громкая, испугавшая ее трель телефонного звонка.
— Хата-сан? Извините, Хата-сан дома? Это Мицуко Каная.
Юкико прекрасно помнила Мицуко. Это была та самая сослуживица Томоко, которую изнасиловал какой-то тип, ворвавшийся к ней в квартиру, когда мужа не было дома.
Юкико уже не раз приходилось общаться по телефону с коллегами Томоко. Всякий раз разговор неизменно начинался с выяснения, о какой Хате идет речь. Ведь обе сестры носили фамилию Хата. Но на сей раз голос звонившей женщины был очень странный, пронзительно-истеричный.
— Сегодня у сослуживца Томоко умер отец, и она уехала на заупокойную службу. Сказала, что, возможно, задержится и переночует в Токио, — ответила Юкико, предполагая, что Мицуко произнесет одну из двух приличествующих такому случаю фраз. Поскольку они с Томоко когда-то работали вместе, Мицуко могла проявить хотя бы формальную озабоченность и спросить, у кого умер отец. Или же Мицуко могла сдержанно сказать: «Тогда я позвоню потом». Однако Мицуко поступила иначе. Она просто разрыдалась в телефонную трубку.
— Алло, Мицуко-сан! Я — сестра Томоко. Я слышала о вас от Томоко. Что случилось?
Мицуко продолжала рыдать, не говоря ни слова.
— Мицуко-сан, с вами что-то случилось? Если хотите, поделитесь со мной. Я почти всегда одна. Я никому не расскажу о нашем разговоре, так что, если хотите, расскажите мне, что стряслось. Поплакать, конечно, можно, но лучше поговорить, тогда станет легче, вот увидите.
Несколько секунд Мицуко продолжала всхлипывать, но потом взяла себя в руки:
— Извините. Когда я услышала, что Хаты-сан нет дома, просто не смогла сдержаться. Я так надеялась поговорить с вашей сестрой…
— Можно поговорить со мной вместо Томоко. Я все, конечно, передам ей, и потом вы все обсудите с ней.
— Хорошо.
— Что-то стряслось? Вы, наверное, хотите рассказать об этом?
— Да… Я только что узнала того, кто изнасиловал меня.
— Как?
— А вы не смотрели телевизор? В новостях постоянно показывают убийцу маленького Кэна… Это он тогда ворвался в мой дом! Его имя Фудзио Уно! Я хорошо запомнила его лицо! Вот о чем я хотела рассказать Хате-сан. Хотела посоветоваться, как мне быть.
Юкико судорожно сжала в руке телефонную трубку. Ее охватило смятение. Как это может быть?! Ведь Фудзио Уно арестовали за то, что он бежал с места дорожного происшествия! Почему на него пало подозрение в убийстве маленького Кэна?!
Даже если ноги подкашиваются от слабости, нельзя без борьбы поддаваться этой слабости. Юкико
