— Нет, я не подумала, что он мог и меня убить. Тогда у него было совсем другое лицо. Я просто захотела об этом кому-нибудь рассказать, но мне не хватало смелости. Это очень печально.
— Робких людей много, но мало кто сожалеет об этом недостатке. Я рада тому, что вы рассказали мне это. Я допускаю, что человек, вернувший вас к жизни, мог быть и праведником, и злодеем.
— Не уверена, что можно так оценить те события…
— Но вам не все ли равно, каков он на самом деле? Многие прекрасные люди никогда не протянули бы вам руку помощи.
— Это все так странно… Если бы я умерла, многие сказали бы, что я покончила с собой из-за ерунды.
— Вы открыли мне душу, и я тоже кое-что расскажу вам. Дело в том, что я тоже знакома с Уно… Мир действительно тесен. Я не стану рассказывать в деталях о наших отношениях. Я знаю недостаточно хорошо этого человека, чтобы судить о нем. Но я его знала не как убийцу и преступника, а как нормального человека.
— Правда?! Если вам когда-нибудь доведется увидеться с ним, поблагодарите его от меня. Моя благодарность, конечно, ничего не решит, но мне грустно думать о том, что на суде не прозвучит ни одного доброго слова. Правда, я не хотела бы, чтобы на суде прозвучало мое имя… Я не могу рассказать, как он мне помог, потому что мой муж ни за что не позволит мне этого. А я очень робкий, нерешительный человек…
— Вряд ли мне удастся с ним встретиться. Лучше ничего не говорить. К тому же у этого человека своеобразный характер. Кто поручится, что, узнав о вашем желании поблагодарить его, он не использует это в своих интересах?
— Неужели? Но ведь теперь все будут считать его только убийцей! А я знаю, что он не всегда был таким. Это разрывает мне сердце!
— Вам так горько? — спросила Юкико.
— Горько? Да… С другой стороны, во всем этом есть радостная сторона. Знаете, нечто такое, от чего сердце поет…
— Думаю, что у Уно лживая и извращенная натура. Мне кажется, сейчас он опасен. Однако я не считаю его лишенным всего человеческого исчадием ада, — медленно проговорила Юкико.
— Я в этом просто уверена. В тот день он помог мне преодолеть себя. Я не понимаю, почему он убил ребенка. Ведь дети такие милые… Не то что я!
В тот же вечер Юкико продолжила писать письмо к Фудзио. Теперь у нее была более четкая цель.
«…На этом я хотела закончить письмо, но сегодня хочу кое-что добавить.
Как-то раз Вы встретили одну женщину недалеко от моего дома. Возможно, Вы ее не сразу вспомните, но я сейчас поясню. Она шла к морю, и Вы почувствовали, что она задумала покончить с собой. Вы спасли ее. На то была воля небес. Она шла к морю, чтобы умереть, но после встречи с Вами она передумала. С тех пор она хранит теплые воспоминания и говорит, что Вы спасли ей жизнь. Возможно, Вы так не думаете, но в тот раз Вы совершили благородный поступок. Я живу на этом свете четвертый десяток лет, но мне никогда не доводилось спасти человека. Мне даже не случалось доставить кому-либо радость. Я благодарю Вас.
Эта женщина сейчас в порядке. Я не могу рассказать, почему она тогда утратила смысл жизни. Но Вы помогли ей понять, что нужно преодолеть боль, что не следует уходить из мира.
У Вас поразительные способности. И я не могу понять, почему Вы никогда не пытались использовать их во благо. В Вас и теперь жива эта сила. Пожалуйста, осознайте это и подумайте, как реализовать ее.
Но если полиция потребует от меня назвать имя женщины, чью жизнь Вы разрушили, и имя той, которую Вы спасли, я ни за что не сделаю этого, ради блага этих семей.
Я не знаю, попадет ли Вам в руки это письмо. В полиции, наверное, есть свои правила. Но я хочу, чтобы Вам передали мое письмо. Я напишу это на конверте и отправлю письмо начальнику полицейского управления Миуры.
Я слышала, что Вам разрешены передачи. Если я смогу чем-то помочь Вам, то постараюсь это сделать. Мне известно, что у Вас есть семья, очень хорошая мать, так что, возможно, моя помощь Вам и не понадобится. Но если обстоятельства не позволят Вам обратиться с просьбой к своей семье, Вы можете обратиться ко мне. Свою просьбу Вы можете передать через адвоката.
Я помогу Вам, как помогла бы сестра брату. Используйте отпущенное судьбой время для самосовершенствования. Я молюсь о том, чтобы Вы не потеряли себя».
Юкико больше не колебалась. Она заклеила письмо, нашла в городском справочнике адрес полицейского управления Миуры, фамилию начальника и надписала конверт. За окном уже была глубокая ночь.
глава 20. Паучьи сети
Письмо Юкико Хаты попало к Фудзио совершенно случайно, в силу сложившихся обстоятельств.
К этому времени сотрудники штаба по расследованию дела Уно провели в его доме обыск и обнаружили в комнате матери, в стенном шкафу, картонный ящик с чрезвычайно заинтересовавшей их вещью. Это был школьный портфель, лежавший в саквояже. Он вызвал подозрение полиции, поскольку в доме Уно не было детей, которым мог принадлежать портфель.
Конечно же, мать сказала, что это портфель приятеля сына и тот отдал его на хранение, пока не утихнет семейный скандал. А знать, что в нем находится, Фудзио не обязан. Если полицейские обратятся к тому человеку, все разъяснится, твердила она. Для полиции же этот портфель явился одной из наиболее ценных улик.
В портфеле лежали учебники и тетради, на которых стояли инициалы Т. С. Родственники Томоко Симады подтвердили, что это вещи Томоко, а на портфеле были обнаружены ее отпечатки пальцев.
В результате криминалистической экспертизы было установлено, что среди волос, найденных в машине Уно, есть волосы Томоко Симады. Кому принадлежат остальные волосы, эксперты установить не смогли.
Фудзио сказал, что иногда катал племянниц на своей машине. Но, по словам его сестры Ясуко, младший брат никогда не подвозил на своей машине никого из членов ее семьи — ни разу за последние несколько лет. Поэтому оставалось загадкой, кому принадлежат найденные в машине Фудзио женские волосы. Вместе с тем было очевидно, что штаб по расследованию преступлений Уно получил еще одно существенное вещественное доказательство.
Допрос по вопросу о школьном портфеле вели Масамити Номура — старший полицейский инспектор, больше похожий на коммерсанта, и старый знакомый Фудзио — сержант Хигаки. Номура держался очень обходительно, но Фудзио злобно поглядывал на него, понимая, что тот — стреляный воробей и ничего не упустит.
— Портфель мне дал на хранение человек, с которым мы частенько встречались в центре игровых автоматов. Но это чужая вещь, вот я и не стал заглядывать внутрь. Нужно быть честным, когда тебе отдают вещи на хранение, — пояснил Фудзио.
— Имя того мужчины? — уточнил Номура.
— Имя? Не знаю. Ему около тридцати, такой худой, в очках. Рост около ста семидесяти сантиметров.
— Имени вы не знаете, а вещи на хранение взяли?
Фудзио отвечал легкомысленным тоном, стараясь показать, что его удивляют столь странные
