вашего телефона…
— Она ваша любовница?
Фудзио молчал.
— Вы возите с собой лопату?
— А, это… — Фудзио рассмеялся.
— Зачем она вам нужна?
— На самом деле она мне не нужна, я просто делаю вид, что нужна.
— В смысле?
— У меня есть знакомый. Ему довелось побывать в пустыне Сахара. Конечно, он не в ралли Париж — Дакар участвовал, но все же…Так вот, когда я слушал его хвастовство о разных там испытаниях, мне все это так нравилось, что я тоже решил возить в своей машине лопату.
— А что это за знакомый? — Круглолицый полицейский не спешил, но к чему он вел разговор, Фудзио не мог понять.
— Я его даже не знаю. Просто часто встречался с ним в сауне, а имени не спросил.
— В какой сауне?
— Напротив станции в Йокосуке, сауна «Оазис». Вы там не бывали?
— У меня нет времени посещать подобные места, — с сожалением произнес круглолицый, но в его словах не было желания польстить Фудзио. — Вы часто ходите в сауну?
— Я бы хотел там бывать почаще, такой уж я избалованный. Там бывают люди, с которыми хочется поговорить. А бывают отталкивающие типы. Но мне не нравится, что некоторые туда ходят, чтобы похвастаться своими подвигами.
— Когда вы ходили туда в последний раз?
— Я такие вещи не записываю в ежедневник, — Фудзио пытался прикинуться дурачком.
— Вы ведете ежедневник?
— Нет. Такими глупостями не занимаюсь.
— Ну, а вспомнить не можете, когда последний раз были в той сауне?
— Где-то полгода назад. Кому другому я бы сказал, а вот вам поостерегусь. Вы же полицейский, если что-то не так скажу, мне же потом боком выйдет.
— Тогда вы и беседовали с человеком, который бывал в Сахаре?
— Да. Он там, похоже, постоянный клиент. В сауне, то бишь. Любит красивую жизнь.
— У вас в машине саперная лопатка. Вы ею пользуетесь?
— Да, однажды довелось.
— Где? Дома?
— У моего дома и земли-то нет. Другу помогал. Он цветы любит разводить.
— Что за друг?
— Не скажу, — сказал Фудзио тоном упрямого ребенка. Он солгал. Да и кроме Юкико, у него не было знакомых, что любили цветы. — Все, что связано с этим человеком, полиции не касается.
— Я еще раз спрашиваю: когда вы проезжали перекресток Такады, вы не почувствовали удара по машине? Подумайте хорошенько.
— Нет, не почувствовал. Сколько можно повторять? Если вы хотите услышать другое, напишите, что вам нужно. Меня это не волнует. У меня есть страховка. Она покроет расходы на лечение вашего велосипедиста. Я согласен заплатить ему из страховки. Можете так и записать в протоколе, если вас это устраивает.
— Речь не о деньгах, — сказал круглолицый полицейский со странной настойчивостью. — Так дело не пойдет.
— А как пойдет?
— Вы будете сидеть здесь, пока не скажете правду.
— Имейте совесть! Вы тратите чужое время! Что вы себе позволяете?! — Фудзио распалялся все сильнее.
— Это вы тянете время! Расскажите правду — и мы вас отпустим тотчас же!
Тут в комнату вошел еще один полицейский и положил перед круглолицым какие-то бумаги. Но Фудзио в запальчивости не обратил на это особого внимания.
— Я еду домой, — сказал он. — Мне надоело отвечать на одни и те же вопросы. А вы можете думать, что вам угодно.
Фудзио встал со стула, но выйти из комнаты ему не удалось. Принесший бумаги полицейский в ту же секунду оказался рядом с Фудзио, загородив ему путь из тесной комнаты.
— Вы никуда не уйдете. Есть ордер на ваш арест, — сказал круглолицый.
— Ордер на арест?
Кровь прилила к голове Фудзио, вскипела в сосудах. Он почувствовал, как у него резко поднимается давление.
— Вот, прочтите, — круглолицый положил перед Фудзио бумагу. Тот схватил ее и, не читая, разорвал на клочки. Круглолицый ивторой полицейский попытались перехватить Фудзио, но не успели — он оказался проворнее.
— На каком основании?!
— Вам лучше не совершать подобных действий, — медленно проговорил круглолицый, собирая обрывки растерзанного документа. — Это официальная бумага, и, уничтожая ее, вы совершаете противоправный поступок, за это полагается тюремное заключение с исправительными работами от трех месяцев до семи лет.
Разложив клочки ордера на столе, круглолицый соединил их и прочел вслух.
Фудзио слушал его, сидя боком к столу, на губах блуждала слабая улыбка, но от охватившего его гнева на висках вздулись жилы. Обвинения в нарушении правил дорожного движения и халатности, повлекших телесные повреждения велосипедиста, и побег с места происшествия. Это звучало для Фудзио словно монолог какого-то робота, говорившего механическим голосом.
Он был похож на загнанного зверя, попавшего в капкан. Этот тип позволил ему воспользоваться телефоном. Он прекрасно знал, что Фудзио обещал заехать после допроса к какой-то женщине, а в это самое время готовил его арест.
— Можно мне позвонить? — хриплым голосом спросил Фудзио.
— Зачем? Чтобы вызвать адвоката?
Только теперь Фудзио вспомнил, что можно вызвать адвоката.
— Нет. Я пообещал встретиться кое с кем, мне надо отменить встречу.
— Личные звонки не дозволены. Ваших родных об аресте известит полиция.
глава 17. Утренние беседы
Юкико Хата помчалась в прихожую, как только услышала трель звонка. Она словно иголками впивалась в душу. Юкико посмотрела на часы — без десяти минут семь утра.
Юкико с ужасом думала, что звонок в дверь в такой час означает одно — пришло известие о внезапной болезни матери. Томоко, вернувшаяся вчера поздно ночью, еще, должно быть, спала в своей комнате.
— Кто там? — из предосторожности спросила Юкико, прежде чем отворить, и успела подумать: хорошо, что успела одеться.
— Извините, что беспокою в столь ранний час. Моя фамилия Хигаки, я из полицейского управления Миуры.
Юкико усомнилась было, что ранний гость и впрямь полицейский. Но в голосе мужчины слышалось нечто такое, что она послушно открыла дверь.
— Извините, что столь рано… Вы Юкико Хата? Мне нужно задать вам несколько вопросов, — полицейский достал из кармана удостоверение. Юкико отстраненно следила за его движениями, ощущая
