поинтересоваться, не захотят ли они поговорить.
– Идея превосходная, – согласился Хаакер. – Это не будет стоить ничего, а если мы получим их согласие, то я готов полностью поддержать любой совместный исследовательский проект.
Конференция закончилась, и доктор Гилмор опять очутился в собственном кабинете. Несколько минут он сидел неподвижно, прокручивая в голове последние минуты беседы. Доктор гордился своей методической натурой, воплощением научного метода, и не злился на себя – скорее был раздражен своей недогадливостью. Если Латон не солгал об уходящих из бездны душах, значит, бездна – не статичная среда, какой он полагал ее прежде. А это открывало новые направления исследований.
Когда доктор Гилмор вошел в камеру, где содержалась Жаклин Кутер, у персонала был перерыв. С нависавших над ложем манипуляторов сняли квантовые сенсоры – лаборатория электроники разработала очередную улучшенную модель. Поиски неуловимого межпространственного разрыва не прекращались.
Жаклин Кутер кормили. К ложу подкатили тележку, подвесив над губами одержимой конец толстого шланга. Крепления, державшие ее голову, расслабили ровно настолько, чтобы Кутер могла выбирать губами любой из двух мундштуков – один с водой, второй с мясной пастой.
Доктор Гилмор подошел к ложу и навис над одержимой. Взгляд ее пристально следил за каждым его движением.
– Доброе утро, Жаклин. Как поживаем?
Одержимая презрительно прищурилась. Из-под приклеенных к ее коже электродов струился дымок. Она приоткрыла губки и облизнула пластиковый мундштук.
– Спасибо, доктор Менгеле, неплохо. Я хочу поговорить с моим адвокатом.
– Очень интересно. Зачем?
– А я намерена отсудить у вас все, до последнего фьюзеодоллара, а потом добиться, чтобы вас отправили в каторжный мир с билетом в один конец. Пытки в Конфедерации запрещены законом. Почитайте Декларацию прав человека.
– Если вам неудобно – уходите. Мы оба знаем, что вам это под силу.
– Мы в данный момент обсуждаем не мое положение, а ваши действия. Так могу я воспользоваться правом на один звонок?
– Не знал, что у бессмертных душ могут быть гражданские права. Своим жертвам вы особенной свободы не предоставляете.
– Мои права пусть определяет суд. Отказывая мне в праве на рассмотрение прецедентообразующего дела, вы усугубляете свою вину. Однако если вас беспокоит это, я могу вас заверить, что Кейт Морли тоже желает видеть адвоката.
– Кейт Морли?
– Совладелец этого тела.
Доктор Гилмор неуверенно улыбнулся. Беседа шла не по плану.
– Я вам не верю.
– Опять вы берете на себя прерогативы суда. Вы что, правда думаете, что Кейт нравится, когда ее привязывают к койке и пытают электротоком? Вы нарушаете ее основные права.
– Я бы хотел, чтобы она сама попросила адвоката.
– Она так и сделала. Не верите мне – проведите анализ голоса. Это она сказала.
– Абсурд.
– Я требую адвоката! – Одержимая повысила голос. – Ты, морпех! Ты принес присягу защищать права жителей Конфедерации. Я требую адвоката! Зовите!
Старшина караула обернулся к доктору Гилмору. Из-за стеклянной перегородки на ученого взирали все, кто был в этот момент в лаборатории.
Внезапно расслабившись, Гилмор улыбнулся.
– Хорошо, Жаклин. Если вы будете сотрудничать с нами, мы ответим тем же. Я поставлю этот вопрос перед юрисконсультами первого адмирала, и мы выясним, распространяется ли на вас защита закона. Но сначала ответьте мне на один вопрос.
– Обвиняемый имеет право на молчание.
– А я вас ни в чем не обвиняю.
– Умно, доктор. Спрашивайте. Только не оскорбляйте мои умственные способности, склоняя к самооговору.
– Когда умерло ваше тело?
– В 2036 году. Теперь я получу адвоката?
– И все время, пока вы находились в бездне, вы пребывали в сознании?
– Да, кретин!
– Спасибо.
Жаклин Кутер подозрительно покосилась на него.
– Это все?
– Да. Пока – да.
– И чем это вам поможет?
– В бездне течет время. Значит, в ней также имеет место энтропия.
– И?
– Если ваш континуум подвержен распаду, значит, его обитатели смертны. И что для нас важнее – их можно... убить.
–
Доктор Гилмор дернулся.
– Адвоката.
– Это шутка, да?
– Боюсь, что нет. – Он вздохнул. – Проблема в том, что при обычных обстоятельствах я проигнорировал бы подобную просьбу как нелепую. Однако среди наших сотрудников этот вопрос вызвал настоящий скандал. Мне известно, что разведывательная служба наделена широчайшими правами и может при необходимости обходить Декларацию прав человека, но личностный допрос проводится обычно другими отделениями. Я не хочу сказать, что все, что мы делаем с Кутер и другими, бессмысленно, но я должен быть уверен, что исполняемые нами приказы с юридической точки зрения корректны. Понятно, что обращаться с такими мелочами к самому первому адмиралу в такое время я не могу, но если бы вы подняли этот вопрос в военной прокуратуре, я был бы вам очень благодарен. Ну, вы понимаете, исключительно для ясности.
На первый взгляд, Голмо ничем не отличался от всех прочих газовых гигантов в Конфедерации. В поперечнике планета имела сто тридцать две тысячи километров. Кольца ее были чуть плотнее обычного, а облачные полосы – окрашены в невероятные оттенки алого и светло-лазурного, так что белые вихри штормов на их фоне виднелись отчетливо. Аномалия, принесшая планете известность, таилась в нескольких сотнях километров под бугристой поверхностью наружного слоя туч, где температура и плотность атмосферы заметно повышались. Там, в узкой зоне, где высокое давление уменьшало скорость турбулентных вихрей, а странные углеводороды приобретали высокую вязкость, эденисты из обиталищ, колонизировавших орбиты над гигантской планетой, нашли жизнь. Там обитали одноклеточные существа, напоминавшие летучих амеб размером с мужской кулак, которые всегда сбивались в огромные колонии, напоминавшие скопления икры. Зачем им это было нужно, никто так и не выяснил, потому что лишенные специализации клетки вполне могли бы выживать и независимо. Однако одиночные организмы встречались редко, во всяком случае в тех областях, куда залетали зонды, – а они исследовали пока лишь малую часть поверхности.
В другое время Сиринкс с радостью посетила бы исследовательские лаборатории, и любопытство все еще не давало ей покоя, когда «Энон» вышел из червоточины над газовым гигантом.
– Каждому овощу свои приоритеты, —укорил ее космоястреб.
Сиринкс ощутила, как ее похлопывает по плечу невидимая рука; сродственный канал был наполнен если не сочувствием, то, во всяком случае, терпением. Она шутовски покосилась на Рубена и пожала плечами.
– Ну ладно, в другой раз.
