Оба мастера взбираются по лестнице и бочком пробираются по балкам, на которые будет настлана платформа, поддерживающая двигатель.
- Смотри, - говорит Тирел, указывая на беспокоящий его узел. - Если мы сделаем все по чертежу, то при сильной вибрации вала все полетит.
- Ну, и что ты предлагаешь? - спрашивает Доррин, сразу понимая, что судостроитель прав.
- Нужно поместить прямо под валом несколько дополнительных балок, без жесткого соединения их с корпусом. Они будут удерживаться на месте своим весом, но как бы ни была сильна вибрация, это не приведет к разрыву крепления.
- А сколько это добавит веса?
- По сравнению со всем твоим железом сущую безделицу - стоунов пятнадцать.
Доррин однако вовсе не считает пятнадцать стоунов безделицей. Корабль следует сделать как можно легче, и если придется утяжелить на пятнадцать стоунов крепления, значит какой-то узел следует на столько же облегчить. Тирел заботится о прочности, но следует подумать и о скорости.
- Займись этим, а я подумаю, где можно убавить весу.
В этот миг внимание Доррина привлекает стук колес. К стапелю подкатывает тяжелый фургон. Доррин видит на козлах Хегла, а рядом - женщину в облачении целительницы. Свою мать.
- Извини, Тирел, - Доррин торопливо спускается вниз, гадая, что могло заставить матушку предпринять столь дальнее путешествие. Что-то неладное с отцом? Или Совет передумал, и она хочет его предупредить?
Фургон доверху нагружен всякой всячиной, от детской колыбельки до корабельных гвоздей и болтов.
Соскочив с козел, Ребекка с улыбкой машет сыну рукой и, отступив в сторонку чтоб не мешать, говорит:
- Принимайся за разгрузку.
Доррин поворачивается к фургону.
- А я бы оставил это на Тирела, - хмыкает Хегл, откидывая задний борт.
- Основательный народ кузнецы, - заявляет подоспевший Стил, скатывая по доске бочонок. - Ежели что закажешь, так привезут все, о чем просил. И даже больше.
Доррин, одно за другим, сгружает два корабельных тесла, а при виде бочарного струга удивленно поднимает брови:
- Какое отношение это имеет к верфи?
- Тирел сказал, что для твоего чудища надо будет сделать несколько специальных бочек.
- Чтоб ты знал - у 'чудища' теперь есть имя. 'Черный Молот'. Кил подсказал, мой братец.
- 'Черный Молот', вот оно как. Ты, надо думать, собираешься молотить этим молотом Белых, - Хегл отставляет в сторону несколько лопат и две мотыги. - Вот эти вещицы сделаны специально для Рейсы, чтоб ловчее управляться одной рукой, а эта, - он показывает мотыгу поменьше, - для старой целительницы. Легкая, как перышко.
- Ну, стоило ли тебе так утруждаться?
- Еще как стоило! Давно работа не была мне так в радость.
Доррин смотрит на мать, но та молча улыбается.
- Ну, здесь все, - заявляет Хегл после того, как последний бочонок с палубными гвоздями оказывается на земле. - Я поеду дальше. Кое-что мне нужно доставить прямиком к Кадаре.
Подав матери руку, Доррин помогает ей взобраться на козлы, а сам запрыгивает в фургон сзади.
Возле жилого дома Хегл останавливает фургон и ставит его на тормоз. Из кузницы доносится звон Яррлова молота, а в самом доме, по дневной поре, нет никого, не считая Мерги и Фризы.
- Где Кадара? - интересуется Хегл.
- Думаю, возле оружейной, - Доррин указывает в сторону фундамента будущих казарм.
- Я вижу, там пока разгружаться некуда. Придется здесь.
С помощью Доррина кузнец затаскивает в комнату Кадары мебель - кровать со съемным матрасом, детскую колыбельку и маленький столик.
- Остальное привезу в следующий раз, - говорит Хегл, утирая лоб. Хочу сейчас поехать навестить дочурку.
- Ладно, только потом приходи обедать.
Фургон, громыхая, катится в сторону оружейной, и Доррин с Ребеккой провожают его взглядом.
- Вот уж не ждал, что ты возьмешь да приедешь, - говорит Доррин матери, когда грохот стихает.
- Кил сказал, что тебе может потребоваться моя помощь.
- Ты уже помогла. Поблагодарить за одно то, что ты сделала для Пергуна - так у меня слов не хватит.
Глядя сверху вниз на стройную, словно бы неподвластную возрасту рыжеволосую женщину, Доррин переминается с ноги на ногу.
- Ты по-прежнему как маленький... вот и малышом так переминался, стоило мне на тебя взглянуть. А чего робеть, небось я тебе муравьев в кровать не подсыплю! - она ласково улыбается сыну и добавляет: - У меня разговор насчет Лидрал.
- Физически она в порядке.
Доррин жестом указывает на скамью, а когда мать присаживается, устраивается с краю, лицом к ней.
- Понимаю, - сдержанным тоном произносит Ребекка, - но... у меня все же есть кое-какой опыт.
- С этим не поспоришь, - грустно усмехается Доррин. - Если хочешь повидать Лидрал, она на складе.
- Я видела ее по пути сюда - мимоходом, из фургона. Мне хотелось сначала поговорить с тобой. Если ты хочешь, чтобы я...
- Еще как хочу! Мы уже почти потеряли надежду. Рилла испробовала все, что могла придумать, да и я тоже.
Ребекка понимающе кивает:
- Прежде всего мне нужно точно знать, что сделали Белые.
- Вот этого я как раз точно не знаю. Они пытали ее, избивали, всячески мучили... Мучения были самыми настоящими, ушибов и рубцов на ней осталось множество, но при этом они ухитрились каким-то образом внушить ей, будто ее мучителем являлся я. Да так внушить, что даже прекрасно зная, что ей навязали ложные воспоминания, она ничего не может с собой поделать. Вообще-то их цель заключалась в том, чтобы заставить ее убить меня, но из этого ничего не вышло.
- Ее изнасиловали? - невозмутимо спрашивает Ребекка.
- Нет. Во всяком случае, у нее таких воспоминаний не осталось. И повреждений... такого рода... не было.
- Ох... - вздыхает целительница. - Есть у меня кое-какие соображения, хотя... Это очень непросто.
- Какие соображения?
- Сперва мне хотелось бы поговорить с Лидрал. И решение предстоит принять ей. Я не вижу причины, по какой бы она могла отказаться, но... это ее тело и ее выбор.
Доррин хмурится. Слова матери звучат так, словно речь идет о чем-то страшном.
- Это не больно и не опасно, - заверяет мать, заметив его взгляд. Возможно, даже приятно, но... Исцеление потребует времени и внимания, в том числе и твоего. Особенно твоего. Тебе придется принимать в расчет не мужские потребности, а ее нужды.
- Понятно.
- Вот в этом я позволю себе усомниться, - улыбается Ребекка.
Доррин краснеет, и мать переводит разговор на другую тему:
- Расскажи, как идет постройка твоего корабля.
Доррин опускает глаза.
- Тьма! Я не твой отец и давно достигла возраста, позволяющего принимать самостоятельные решения. Мне-то казалось, что тебе это известно! - резко произносит целительница.
- Ну что ж... Мы решили назвать его 'Черный Молот'. Это было предложение Кила...
