Более чистого города они и вправду еще не видели. Даже булыжники, которыми была вымощена улица, казались отполированными.
– На мостовой хоть чай пей, – заметила нянюшка, когда они двинулись дальше.
– Тебе это будет не впервой, – хмыкнула матушка.
– Да, обычно я спокойно отношусь ко всяким там условностям. Но смотрите, сточные канавы и те вычищены. Ни единой кучки рыжего[18] не видно.
– Гита!
– Так ты же сама рассказывала, что в Анк-Морпорке…
– То совсем другое дело!
– С ума сойти, какая чистота, – сказала Маграт. – Так и хочется помыть сандалии.
– Что верно, то верно. – Нянюшка Ягг, прищурившись, оглядела улицу. – Этот город порождает желание стать лучше, чем ты есть на самом деле.
– О чем вы там шепчетесь? – спросила матушка.
Она проследила за их взглядами. На пересечении улиц стоял стражник. Увидев, что три дамы уставились на него, стражник коснулся шлема и улыбнулся.
– Даже стражники вежливые, – удивилась Маграт.
– Да и много их как… – покачала головой матушка.
– И правда удивительно. Зачем в городе, где люди такие тихие да опрятные, столько стражников? – поинтересовалась Маграт.
– Может, чтобы распространять повсюду такую благодать, требуется целая толпа народу? – предположила нянюшка Ягг.
Ведьмы продолжили свой путь по запруженным улицам.
– Какие симпатичные домики, – оглянулась по сторонам Маграт. – Все такие старинные и живописные.
Матушка Ветровоск, живущая в хибарке, старинней которой могла бы быть только глыба метаморфической породы, благоразумно промолчала.
Ноги нянюшки Ягг начали выражать недовольство.
– Наверное, стоит позаботиться о пристанище на ночь, – предложила она. – А девушку можем поискать и утром. Нам всем не помешает хорошенько выспаться.
– И принять ванну, – добавила Маграт. – С успокоительными травами.
– Неплохая мысль. Я бы тоже не прочь принять ванну, – согласилась нянюшка.
– Вот уж чья бы корова мычала, – кисло заметила матушка.
– Что-что? Да ты сама-то когда в последний раз мылась, а, Эсме?
– Что значит в
– Вот видишь? Так и нечего прохаживаться по поводу моих омовений.
– Принимать ванну негигиенично, – возвестила матушка. – Ты же знаешь, эти ванны я всегда недолюбливала. Что хорошего сидеть в собственной грязи?
– А как же тогда ты моешься? – удивилась Маграт.
– Просто моюсь, – ответила матушка. – Мою все места. Когда они становятся доступными.
Насчет доступности этих самых мест дальнейшей информации не поступало, но определенно они были куда более доступны, чем гостиничные номера в Орлее накануне Сытого Вторника.
Все постоялые дворы и гостиницы были переполнены. Постепенно под давлением толп ведьмы были вытеснены с центральных улиц в менее фешенебельные районы города, но даже там места им не нашлось.
Наконец матушка Ветровоск решила, что с нее довольно.
– Значит, так: заходим в следующее же заведение, которое нам попадется, – заявила она, поиграв желваками. – Что это там за гостиница?
Нянюшка Ягг уставилась на вывеску.
– «Хотель… Забит», – задумчиво прочитала она, а потом просияла. – «Хотель Забит», – повторила она. – «Хотель» по-ихнему «гостиница», а «Забит», наверное, название.
– Сойдет, – решила матушка.
Она толкнула дверь. Пухлый краснолицый человек, стоявший за стойкой, поднял голову и взглянул на вошедших. Он поступил сюда на работу совсем недавно и очень нервничал. Его предшественник исчез потому, что был недостаточно пухл и краснолиц.
Матушка времени терять не стала.
– Видишь эту шляпу? – вопросила она. – А помело видишь?
Человек перевел взгляд с матушки на помело, после чего опять воззрился на лицо возникшей перед ним дамы.
– Вижу, – ответил он. – И в чем дело?
– А дело в том, что нам нужны три комнаты на ночь, – заявила матушка, самодовольно глядя на товарок.
– С колбасой, – добавила нянюшка.
– И одним вегетарианским ужином, – сказала Маграт.
Человек оглядел троих ведьм. А потом подошел к двери.
– А ты видела эту дверь? Вывеску видела? – спросил он.
– Нам до вывесок дела нет, – ответила матушка.
– Тогда, – пожал плечами человек, – я сдаюсь. И что же означают эти твои остроконечная шляпа и метла?
– Они означают, что я ведьма, – сообщила матушка.
Человек склонил голову набок.
– Вот как? – удивился он. – Так, наверное, в ваших краях называют глупых старух?
Ведьмам наконец удалось отыскать свободный столик в таверне. Зал был битком набит самыми разными людьми. Таверну наполнял громкий шум, периодически переходящий в крик, дым стоял коромыслом.
– Гита Ягг, что ты там опять царапаешь? Ты мне на нервы действуешь, – рявкнула матушка.
– Здесь обязаны быть ведьмы, – сказала Маграт. – Ведьмы есть везде. Значит, должны быть и в загранице. Ведьмы повсюду водятся.
– Как тараканы, – добродушно заметила нянюшка Ягг.
– Все-таки стоило заставить его поверить, что он лягушка… – пробормотала матушка.
– Нет, Эсме, мы абсолютно правильно поступили, что увели тебя оттуда. Нельзя же так просто ходить по улицам и заставлять людей верить, будто они во что-то превратились. Пускай они грубияны, пускай не знают, кто ты есть, но зачем же так круто? – покачала головой нянюшка Ягг. – Ты что, хочешь, чтобы все вокруг на четвереньках прыгали?
Несмотря на многочисленные угрозы, матушка Ветровоск еще никогда никого не превратила в лягушку. Она считала, что гораздо менее жестоко, зато куда приятнее и технически проще, поступить по-другому. Можно оставить обидчика человеком, но сделать так, чтобы он считал себя лягушкой. И прохожим, опять- таки, развлечение…
– А мне всегда было жаль господина Уилкинса, – сказала Маграт, мрачно сверля взглядом столешницу. – Он так жалобно ловил мух языком… Аж сердце разрывалось.
– Надо было думать, что говоришь, – парировала матушка.
– А что такого он сказал? Что ты заносчивая старая сплетница? – простодушно осведомилась нянюшка.
